Дивизионный комиссар - Павел Корнев

Заметив, что Артур чуть ли не пританцовывает на месте от нетерпения, я сбежал по ступенькам и подошел к автомобилю.

— Есть новости?

— Водителя опознали! — выпалил Левин. — И даже в розыск уже объявили!

Я кинул изъятый револьвер на заднее сиденье, сам уселся рядом с Артуром и спросил:

— Последнее место жительства установлено?

— Нет, пока нет информации.

— Тогда так… — Я задумался было, но сразу решил. — Едем в «Пять рюмок»!

— Не в управление? — удивился парень, выкручивая руль.

После утренней регулировки заточенная в двигатель сущность движения вела себя значительно спокойней, и автомобиль слегка задрожал лишь при полностью утопленной педали газа.

— Возможно, сами нужную информацию скорее раздобудем, — пояснил я. — Что с водителем? Кто такой?

— Кристофер Гирш, — на миг задумавшись, припомнил Левин имя подозреваемого. — Больше ничего не сказали.

— Не знаю такого, — покачал я головой, глянул на морщившего лоб Артура и решил его успокоить. — Не волнуйся, Крамер без нас на задержание не поедет.

— Думаете?

— Уверен. Главное — просто на связи быть.

Бар «Пять рюмок» был средней паршивости забегаловкой, прятавшейся в полуподвале трехэтажного дома, который был расположен неподалеку от городского парка. Кормили там отвратительно, наливали всякую бурду, но местных жителей подобные мелочи нисколько не смущали. Не смущали они и меня, благо захаживал туда нечасто и никогда — с целью перекусить.

Но, похоже, не сегодня…

— Два часа, — задумчиво пробормотал я, посмотрев на хронометр. — Видимо, придется здесь обедать.

— Думаете? — с сомнением глянул Артур на замызганную вывеску над уходившей вниз лестницей.

— Язву хочешь заработать? Будешь потом мучиться! — Язва, если разобраться, настоящий бич нашей профессии, сколько детективов с ней мучается — и не сосчитать. — Идем, сядешь у входа, проследишь, чтобы не мешали.

Воодушевленный поручением Левин проверил револьвер и вслед за мной сбежал по крутой лестнице. Окинув взглядом пустую стойку бара, я указал ему на крайний стол, а сам направился в дальний угол, где в темном закутке ссутулилась одинокая фигура.

— Сообразите чего-нибудь на двоих, — на ходу бросил сонной официантке, мусолившей во рту кончик химического карандаша.

Дебелая девица с неохотой оторвалась от кроссворда и отправилась на кухню, а тщедушный человечек за дальним столом неуверенно поежился, обреченно хлебнул пива из не тронутого до того бокала и вытер губы тыльной стороной ладони.

— Комиссар Грай! — не слишком натурально удивился он. — Какая встреча!

Больше всего Генри Путель напоминал поросенка, невесть с чего нарядившегося в засаленный клетчатый пиджак с протертыми локтями, мятые брюки и несвежую сорочку с оторванной верхней пуговицей. Виной тому было его хрупкое сложение, остренькая физиономия, маленькие глазки и торчащие в разные стороны уши — большущие, розовые, с многочисленными алыми ниточками кровеносных сосудов.

Характер у Генри был откровенно трусоватый, поэтому не приходилось удивляться тому, что знакомые жулики относились к нему с нескрываемым пренебрежением и к своим темным делишкам по возможности старались не привлекать. Зато, сорвав куш, обычно не отказывали себе в удовольствии угостить неудачника выпивкой и похвалиться успехами.

— Привет, Генри, — уселся я напротив коротышки и положил шляпу на угол стола. — Спокойно поговорим или придется тебя поколотить?

Путель шмыгнул носом и кивнул на занявшего стол у входа Артура:

— Мальчик с вами?

— Со мной.

— Тогда можно обойтись без спектакля, раз все свои.

Да, несмотря на трусоватость, а быть может, именно из-за нее Генри Путель работал на инспектора Крамера, который нас в свое время и свел. Но если Петр предпочитал использовать кнут, то я за информацию платил, и, надо сказать, такой подход перебивавшегося случайными заработками Генри устраивал куда больше.

Виляя бедрами, подошла официантка, выставила на стол кружку пива, тарелку с котлетой и гарниром из овощей и отправилась обслуживать Левина.

— Узнал? — спросил я, передвигая выпивку информатору.

— Нет! — по привычке пискнул тот, но сразу сунул мне салфетку, под которой оказался исписанный неровными прыгающими буковками обрывок газетного листа.

— Что-то серьезное?

— Порожняковый вагон загрузили контрабандными сигаретами.

— Точно профсоюз грузчиков в этом замешан?

— Да. — Генри Путель присосался к своему бокалу, в несколько длинных глотков его осушил и заменил моей кружкой, к которой уже не притронулся. — Они. Для кого — не знаю, но точно они.

— Отлично, — пластая жесткую котлету тупым ножом, кивнул я. — Просто замечательно.

Простыми угрозами профсоюзных деятелей не пронять, бить надо по самому больному для них месту — по кошельку. И пусть даже дело ограничится конфискацией сигарет, сигнал им будет послан вполне определенный.

Но откинувшийся на спинку стула информатор моего энтузиазма, как выяснилось, не разделял:

— Для профсоюза это даже меньше, чем ничего, — заявил он. — Даже не мелочишка на карманные расходы, просто услуга нужному человеку. Настоящие деньги они заколачивают совсем на другом. — Генри оторвался сделать глоток пива и продолжил: — За каждого принятого на работу тронутого они требуют откат в треть оклада. Каждую неделю, каждый месяц. На всех складах, пакгаузах и даже на городском вокзале им отстегивают отступные. Это миллионы, Виктор! Совершенно законные миллионы! А тут вагон контрабандных сигарет. Плюнуть и растереть.

Я молча кивнул. Не платить профсоюзу работодатели не могли — иначе немедленно начинались забастовки и прочие несущие одни лишь убытки радости жизни. К тому же даже с учетом мзды двое тронутых обходились работодателю дешевле, чем один нормальный грузчик.

— Они потери этого вагона даже не заметят! — продолжил распаляться Путель.

— Да и черт с ними, — не стал я раскрывать своих карт. — Скажи-ка лучше мне кое-что еще.

Информатор болезненно поморщился, и на его личике возникло совсем уж разнесчастное выражение.

— Комиссар, — облизнул Генри бесцветные губы, — мы так не договаривались. Мне это не нравится.

— Ты даже не знаешь, о чем пойдет речь. — Я поковырялся вилкой в овощах и отодвинул тарелку в сторону.

— И знать не хочу.

— Кристофер Гирш, — просто озвучил я имя водителя, подвозившего нашего отмороженного стрелка.

— А! — с облегчением перевел дух информатор. — Крис Дюжина! Это один из парней Малоя. Был у них водителем.

— Того самого Малоя? — насторожился я. — Аарона Малоя?

Аарон Малой был основателем печально известного «Синдиката» — банды, к услугам которой прибегали гангстеры, когда не хотели или не могли выполнить грязную работу собственными силами. Запугать свидетеля, сломать ноги должнику, похитить конкурента, убить неугодного — подручные Малоя не брезговали ничем, но долгое время оставались вне поля зрения дивизиона по борьбе с организованной преступностью. Прижать бандитов удалось, лишь когда кто-то из «уважаемых людей» счел заносчивого отморозка слишком опасным и велел сдать его полиции.

Я вытер губы салфеткой и внимательно уставился на информатора:

— Малой в городе?

— После того, что он устроил в суде? — хихикнул Генри Путель. — Нет, говорят, он в тот же день укатил по поддельным документам в Нову. А вот подельники его, которых сразу не загребли, остались. Гирша видел пару раз, ходил неприкаянный.

— Ясно.

Аарон Малой обвел всех вокруг пальца, сбежав прямо из здания суда. С помощью пронесенных кем-то алхимических реагентов бандит из расположенной в подвальном помещении камеры умудрился прожечь ход в Вечность. Точнее — в подземку. Поезда ходили четко по расписанию, и подгадать время не составило никакого труда. А на следующей станции гангстер просто спрыгнул с вагона и затерялся в толпе. Больше его в городе не видели.

— Узнаешь, где найти Гирша? — озадачил я информатора. — И заодно поспрашивай, не вернулся ли в город сам Малой. С него станется.

— Нет-нет-нет, — замахал тот руками. — Это страшные люди! Даже не просите, и близко к ним не подойду! Им человека убить — что муху прихлопнуть!

Я вытащил из кармана заранее отложенную стопочку сотенных банкнот и кинул одну из новеньких купюр на стол. Обычно так деньгами не сорил, но сегодня вполне мог позволить себе пустить в ход часть «котлеты» Алекса. Пусть Генри только согласится, семь шкур потом с него сдеру.

— Ни за что! — замотал стукач головой.

Добавил вторую сотню, но и тогда Путель своего решения не изменил.

— Нет! — просипел он и судорожно сцепил пальцы с обгрызенными ногтями. — Знаете, почему Гирша Дюжиной прозвали? Он всегда с собой два револьвера носит. Двенадцать патронов, двенадцать выстрелов. Не хочу, чтобы во мне лишних дырок понаделали.