Тень Гегемона - Орсон Кард

И снова решение должно быть очевидно по всем данным, и оно действительно очевидно. Сестра Карлотта.

У Питера был контакт в Ватикане - спарринг-партнер по войне идей, время от времени вспыхивающей между постоянными посетителями сетевых форумов по международным отношениям. В Риме уже было утро, хотя и очень-очень раннее. Но если кто-то в Италии и будет сидеть утром за своим компьютером, то это трудяга-монах, служащий министерства иностранных дел Ватикана.

И ответ действительно пришел через пятнадцать минут.

Местонахождение сестры Карлотты не разглашается. Сообщение можно передать. То, что вы пошлете через меня, я читать не буду. (Здесь нельзя работать, если не умеешь держать глаза закрытыми.)

Питер составил письмо Бобу и отправил его сестре Карлотте. Если кто-то и знает, как связаться со скрывающимся Юлианом Дельфийски, это монахиня, которая когда-то его нашла. Таково единственно возможное решение задачи, которую задал информатор.

В конце концов Питер пошел спать, зная, что все равно долго не проспит - он наверняка встанет и заглянет в сети, посмотреть реакцию на свою статью.

А что, если никто не обратит внимания? Если ничего не случится? И он скомпрометировал личность Локи без всякой выгоды?

Лежа в кровати и притворяясь перед самим собой, будто может уснуть, Питер слышал, как похрапывают родители в комнате на той стороне холла. Слышать их было и странно, и уютно. Странно, потому что человек, который волнуется, что нечто им написанное не вызовет международной реакции, живет в доме родителей - единственный оставшийся дома их ребенок. Уютно, потому что к этому звуку он привык с младенчества, как к гарантии, что они живы, что они рядом, и когда чудища выпрыгнут из-под кровати, родители услышат, как он зовет на помощь.

У чудищ за много лет изменились морды, и прятались они в углах комнат, очень далеких от комнаты Питера, но звук из комнаты родителей был свидетельством, что мир еще существует.

Питер знал (хотя и не понимал почему), что письмо, посланное Юлиану Дельфийски через сестру Карлотту и через ватиканского друга, положит конец этой долгой идиллии - играть в международные дела, пока мать стирает для него белье. Он наконец сам вступал в игру, не как сдержанный и серьезный комментатор Локи или горячий демагог Демосфен - электронные конструкции оба, - а как Питер Виггин, человек из плоти и крови, которого можно поймать, которому можно сделать больно, которого можно убить.

Если что-то и могло не дать ему заснуть, так это именно такая мысль. Но вместо этого Питер ощутил облегчение. Покой. Почти закончилось его долгое ожидание. Он заснул и не проснулся, пока мать не позвала завтракать.

Отец за завтраком читал газету.

- Па, что там пишут?

- Пишут, что этих детей похитили русские. И отдали под контроль известному убийце. Трудно поверить, но вроде бы про этого Ахилла все известно. Выкраден из психбольницы в Бельгии. Черт, в сумасшедшем мире живем. Это мог быть и Эндер.

Питер заметил, как окаменело лицо матери на миг при имени Эндера. Знаю, мама, знаю, Эндер - дитя твоего сердца, и тебе даже имя его слышать больно. Сердце у тебя болит и по любимой Валентине, которая покинула Землю и не вернется никогда, при твоей жизни по крайней мере, Но твой первенец все еще с тобой, талантливый и красивый сын Питер, которому предстоит подарить тебе талантливых и красивых внуков, а может быть, и еще что-нибудь сделать - например, мир установить на Земле, объединив ее под властью одного правительства. Может, это тебя хоть как-то утешит?

Вряд ли.

- А этого убийцу зовут Ахилл… как дальше?

- Фамилии нет. Как у поп-звезды.

Питер внутренне сжался - не от слов отца, а оттого, что чуть не исправил "Ахилл" на "Ашиль". Поскольку ни в одной газете наверняка не было французского произношения имени Ахилла, как бы он объяснил такую поправку?

- А Россия, конечно, отрицает? - спросил Питер. Отец снова пролистал газету.

- Здесь об этом ничего не сказано.

- Класс, - протянул Питер. - Это может значить, что это правда.

- Если бы это было правдой, - возразил отец, - они бы точно отрицали. Русские - они такие.

Будто отец все знал насчет того, "какие" эти русские.

Надо переезжать и жить отдельно, подумал Питер. Я уже в колледже. Я пытаюсь освободить десять пленников, томящихся за полмира от меня. Может, стоит потратить часть гонораров обозревателя на съем квартиры?

Может, даже стоит сделать это сейчас, так что, если Ахилл узнает, кто я, и пошлет ко мне убийц, моя семья не пострадает.

Но в момент, когда возникла эта мысль, появилась и еще одна, темная и очень глубоко скрытая: "Может, если я отсюда съеду, они взорвут дом, когда меня не будет, как было с Юлианом Дельфийски. Сочтут меня мертвым, и какое-то время я буду вне опасности".

Нет, я не желаю смерти отцу с матерью! Какой надо быть сволочью, чтобы так подумать? Я не хочу.

Но Питер прежде всего никогда не лгал сам себе - по крайней мере долго. Он не хочет смерти родителям, тем более гибели в нападении, предназначенном для него. Но он знал: если это случится, он предпочел бы не быть дома. Лучше, конечно, чтобы дома не было никого. Но… в первую очередь его самого.

Да-да. Именно это Валентина в нем и ненавидела. Питер почти забыл, но… Именно за это Эндер и был всеми любимым сыном. Да, конечно, он уничтожил целый вид инопланетян, не говоря уже о том пацане, убитом в туалете в Боевой школе. Но он не был эгоистом, как Питер.

- Питер, ты не ешь, - сказала мать.

- Извини, я сегодня должен получить результаты тестов - наверное, задумался.

- По какому предмету? - спросила мать.

- Всемирная история.

- А правда, странно думать, что когда в будущем напишут книги по истории, в них во всех будет имя твоего брата? - спросила мать.

- Ничего странного. Дополнительный бонус, который получает спаситель мира.

Но Питер, отделываясь шуткой, про себя обещал матери что-то гораздо более серьезное. "Еще при жизни, мама, ты увидишь, что если имя Эндера появится в одной-двух главах, то разговор об этом столетии или следующем будет вообще немыслим без моего имени почти на каждой странице".

- Пора бежать. Удачи тебе в твоих тестах.

- Я их уже сдавал, па. Сегодня я только узнаю оценки.

- Я это и имел в виду. Удачи в оценках.

- Спасибо, - ответил Питер.

И стал есть, пока мать провожала отца до дверей, чтобы поцеловать на прощание.

И у меня это тоже будет, подумал про себя Питер. Кто-нибудь будет провожать меня до дверей. Или кто-нибудь наденет мне повязку на глаза перед расстрелом. Это как дело обернется.