Грусть улыбается искренне - Александра Яки

Набравшись мужества, Виктор выскочил из-под одеяла и хотел было подбежать к батарее отопления, но, увы, его порыв опередила техничка.

— Не греет она совсем, одевайся лучшее быстрее!

Нужно было срочно напяливать все вещи, какие только у него имелись.

— Левой-правой, левой-правой, я волчище очень бравый! — скача по палате, запел он тихо под нос. Соблазнительно манила назад ещё не остывшая постель, но уборщица, сложив руки на груди, стояла в дверном проёме с видом самого что ни есть строгого наблюдателя.

«И чего она такая вредная сегодня?» — только подумал мальчишка, как в тумбочке среди вещей ему на глаза попалась связка ключей. Он стукнул себя по лбу.

— А-э-э! — промычал он нечленораздельно, с позором осмыслив, что до сих пор не удосужился выучить, как зовут санитарку. — Вы вчера ничего не теряли?

— Теряла! Ключи теряла! — женщина даже выпрямилась, с надеждой посмотрев на мальчишку.

— Вот, я ночью кой-куда шёл… Шёл-шёл и нашёл, — Витька протянул ей связку.

— Ой, радость-то какая! — санитарка едва не дрожащими руками приняла находку. — А мне сегодня пришлось идти к охранникам, просить запасные ключи, охранник раскричался, мол, как я могла! А я-то что? Я ж не специально. Спасибо, Витенька.

Скромно отмахнувшись, парень принялся надевать поверх спортивок ещё и джинсы, чтобы согреться. Осчастливленная и разом подобревшая техничка с довольной миной уплыла из палаты, и Виктор наконец почесал затылок, пытаясь понять, что вообще происходит с утра пораньше. Голова работала отвратительно. Ночью Витька плохо спал, допекаемый неразборчивыми снами. Сперва ему виделось, что он находится на океанском побережье в Сан-Франциско, причём всё вокруг кажется слишком маленьким, узким. Виктор сидит, свесив ноги на лавочке, и ему не даёт покоя совесть, напоминая, что он сбежал из больницы, ушёл от родителей. А пространство с каждой секундой становится всё уже и уже, даже машины начинают лопаться, люди убегать, спотыкаться, падать. Парень не знает, почему всё так происходит, зачем?! Вместе с остальными становится уже и он сам. В итоге душа, похожая на синий светящийся клубок, выскакивает из сужающегося тела и улетает вдаль.

Вспоминая отрывки сна, Виктор поёжился. Не стоило вчера ночью слишком много думать над словами Инги. Мало ли что может сказать эта странная девчонка, не всё же нужно принимать за истину. Хотя Витя давно уже подметил в ней некоторую особенность: она начинала что-то говорить, доказывать, заставляла парня входить в раж, спорить, думать, рассуждать, а потом резко, неожиданно прекращала беседу, меняла тему, уходила от ответа. Уходила, исчезала, а Витьке, только-только разогревшемуся для философских мыслей, приходилось переваривать информацию и различные эмоции наедине с собой. И это было не очень-то здорово! Навязчивые мысли приклеивались к сознанию, как на суперклей, и не отставали долгое время. Он думал-думал-думал, думал столько, сколько за последние годы не думал. Мысли путались, мешались, падали на глаза тяжёлыми гирями, убаюкивали, затихали на время, но вновь напоминали о себе в сновидениях.

Конечно, Виктор понимал, что Инга этого и хотела — заставить его думать. Ненавязчиво так, спокойно, она никогда ничего ему яро не доказывала, лишь наводила на мысль, а дальше он мучился сам. В целом, парень ненавидел, когда ему капают на мозги или пытаются переубедить в чём-то, но к девушке негатива, на удивление, не чувствовал. Скорее даже наоборот: иногда было интересно выслушать мнение, противоположное собственному.

Скрутившись почти как ёж, дрожа и стуча зубами, парень осмелился высунуть нос в коридор. Действительно, все, кроме уборщицы, ещё спали. Вдалеке где-то хлопали двери. А из кабинета главврача уже доносился сильный аромат крепкого кофе.

— Угораздило же этих, как бы помягче выразиться, припереться ни свет ни заря, — проскрипел сквозь зубы Виктор, плетясь к выходу. Из-за двери уже раздавался хитренький смешок Лёшика и неразборчивые слова Влада.

Едва только Виктор краем уха услыхал эти родные голоса, негодование забылось, улетело, и он прибавил шаг, расплываясь в улыбке.

Только парень отворил скрипучую дверь, друзья накинулись на него, как футболисты всей командой бросаются на забившего гол игрока.

— Болезный! — завопили они, дёргая его за уши, волосы, в шутку пиная в бока. — С тебя бутылка! Мы знаешь какие новости приволокли!

— Ну и какие же? — без энтузиазма спросил мальчишка, привыкший к тому, что, пока он в больнице, всякие новости внешнего мира обходят его судьбу стороной.

— Да ты себе даже представить не можешь! — Лёшка от гордости надулся. — Влад, давай, рассказывай всё, как было.

Влад потёр в предвкушении руки.

— Короче, на днях в школке нашей скандал был… У одного сопляка из третьего класса нашли ту же хрень, что и у тебя. Гепатит, правильно же? — парень вопросительно посмотрел на Витю и, дождавшись кивка, продолжил: — Ну а пацанчик тот маленький совсем. К тому же послушный, мать его никуда от себя не отпускает, даже со школы встречает. Естественно, назрел вопрос: где он заразился? Мамаша его дама крутая, дружит с каким-то шишками. Пришла в школу с комиссией, давай там что-то разбираться. Выяснилось, что когда прививки нам всем делали, то сэкономили на шприцах. Ну не блин, а?

— Я, выходит, тоже так подхватил болячку? — Виктора даже передёрнуло от сознания важности новости.

— Типа того, — согласно кивнул Лёшик. — Мы твоей мамане новость донесли. Она, конечно, удивилась, но виду не подала. Сказала, что ты мог и не в школе заразиться. Вот.

— Да она теперь в жизни не признает свою неправоту, — обречённо выдохнул Витька. — А батя?

— А батя сиял от счастья. Думаю, он тоже в тебе слегка сомневался, — деловито проговорил Влад и облокотился о стену. — Ты рад-то?

— Ну типа рад, — мальчишка пожал плечами. — Что мне с того? Всё равно целый месяц жизни насмарку пошёл. Почему — теперь дело десятое.

Друзья обиженно опустили взгляды.

— Ну вот, — пробурчал Лёшка. — А мы так спешили тебе рассказать…

— Нет, вам спасибо громаднейшее! — замахал руками Витька, не желая расстраивать ребят. — Мне и самому спокойнее теперь. Спасибо.

Влад хихикнул.

— Я б на твоём месте ещё и в суд подал, как маманя того сопляка.

— Да брось. Я едва теперь что-то докажу, — Витёк развёл руками.

— Но мы, имей в виду, всегда готовы стать адвокатами! — гордо предупредил Лёшик и похлопал друга по спине. — Держись. Осталась неделя, и мы снова будем вместе!

Виктор проводил друзей. Неделя… Как приятно это слово ложилось на слух. К тому же вдвойне приятно было сознавать, что он и впрямь ни в чём не виноват, что он жертва, а не преступник.

Мальчишка вернулся в отделение. Народ только начал просыпаться и, взлохмаченный, нерасчёсанный и заспанный, лениво шастал по коридору, шлёпая тапками. Золушкин с чьей-то мамочкой вёл оживлённую беседу у входа в ординаторскую.

— Станислав Юрьевич! — прокричал Витька, плетясь к доктору. — А вы знаете, что выяснилось?

Врач устремил на него внимательный взор. Витя деловито задрал подбородок и начал пересказ истории, которую поведал Влад.

— Ну дела, — дослушав, Золушкин покачал головой. — Зря, выходит, твоя мама так злилась.

Доктор говорил без особого восторга, что не ускользнуло от Витькиного внимания. Обычно Золушкин был более открыт и эмоционален. Но сейчас в его глазах читалось какое-то безразличие. Даже более безразличное безразличие, нежели в глазах Тим-Тима.

— Так как? — попытался расшевелить его Витька. — Выписывать будете меня с чистой совестью?

— Вить, — Станислав Юрьевич взял мальчишку за плечо. — Присядь-ка.

Ничего не понимая, парень повиновался.

— Я тут говорил с твоим отцом буквально десять минут назад. Я сказал, что недоволен твоими результатами. На противовирусную терапию у тебя ужасная реакция: прыгают показатели крови, поднимается давление, температура. Я бы не решился отпустить тебя домой на амбулаторное лечение. Так считает и Тимофей Тимофеевич, с нами согласился и твой отец. Ты меня понимаешь? Нужно полежать ещё немного.

Уголки рта у парня вздёрнулись в истерической ухмылке.

— То есть выписки не будет? — дрожащим голосом переспросил он и нервно сглотнул слюну.

Золушкин кивнул.

У Виктора во рту всё пересохло, затряслись руки.

— Но я всем сказал, что уже вскоре буду дома! — просипел он, ухватившись за голову. — Как так?!

— Ну, на недельку отдохнуть домой мы тебя всё же отпустим…

— Да на какую на фиг недельку?! У меня жизнь летит ко всем чертям, — парня передёрнуло, нижняя губа предательски дрогнула, и глаза налились слезами.

— Ты мужик или нет? — строго промолвил Золушкин, сурово поглядев на Витьку. — А ну не реветь!

— Да ну вас! — он пнул ногой стенку и, вскочив, как ужаленный, помчался в палату.