Любовь на коротком поводке (СИ) - Горышина Ольга

       Я сжала кулак и погрозила темноте, точно она была виновата в моей женской слепоте. Могла бы научиться на материнском примере отличать зерна от плевел. Хотя мне, по всей видимости, только комбикорм уже доставался, как настоящей курице!

        Агата снова засопела, хотя я не разговаривала в голос. Пусть и очень хотелось — хотелось спросить у неё совета: что мне делать? Как бы год прошёл… Я выпадаю из привычного ритма личной жизни. Пора разменять вторую руку — и я накрыла кулак растопыренной пятерней — главное, в этот раз я не буду строить на мужика никаких несбыточных планов. Я даже знаю точное число, когда мы расстанемся, если вообще сойдемся.

       Не знаю, как он, а я дозрела до курортного романа. Мы же с этим Олегом, можно сказать, заперты на необитаемом острове! В компании собаки. Тут даже не надо первого шага делать — нужно просто не пятиться, когда он наступает. Ну, и в конце-то концов, кому это надо? Мне! Потому что на горизонте никого не видно, знакомиться я не умею, на работу пока не выхожу, да и на работе меня окружают обычно одни бабы… А такие мужики даже по соседнему фарватеру не ходят. Чего я теряю? Да все я теряю! Веру в себя… А он — приобретает по скидке несколько ночей без всяких обязательств. С нормальной девушкой, которую совершенно не интересует, что у него в кошельке. Вот высплюсь и пойду в наступление.

       — Ёлы-палы!

       Нет, я вряд ли что-то воскликнула. Просто подлетела с кровати от собачьего скуления.

       — Агата! — это я точно заорала в голос. — Фу! Назад!

       Она не поняла, и я схватила ее за ошейник… Обеими руками, чтобы оттащить от двери — потому хвататься за сердце было нечем. На белой краске ровнехонькими бороздами проступило дерево. Сколько же она царапала дверь? Сколько? Всю ночь? И зачем?!

       — Агата!

       Собака смолкла, и только тогда я услышала будильник. Да, будильник — пи, пи, пи, пи… Бесконечное «пи».

       Я распахнула дверь и чуть не растянулась на полу, когда Агата поддала мне бедром под колено. Я выругалась. В голос. И все равно через боль понеслась вниз, перескакивая ступеньки, как собака. К счастью, больше я за ней повторять ничего не стала: она наскочила на диван и принялась слизывать с лица Олега сон. Он отбивался от собаки, не думая выключить свой чертов будильник.

       Я медленно дефилировала через гостиную, чтобы вместо «доброго утра» сказать ему пару ласковых.

       — Который час? — опередил он меня довольно грубым голосом и так же грубо скинул с себя овчарку, которая стояла на диване и на нем уже всеми четырьмя лапами и дружелюбно виляла хвостом.

       — У своего будильника спроси! — я не собиралась искать в закипевшей груди ласковые нотки.

       Агата тоже уже лаяла, проклиная будильник. Олег схватил телефон и одарил его смачными английскими проклятиями. Затем вскочил, скинув одеяло, которое составляло его единственную одежду — боксеры не в счёт. Они явно жали ему и потому растянулись до полупрозрачных.

       — Не могла разбудить?!

       Это он развернулся ко мне уже от стола, на котором раскрыл свой серый Макбук. К счастью, я видела теперь лишь его лицо:

       — А я что по-твоему делаю сейчас?!

       Он видел такую же тонкую майку — и плевать. Ему было бы плевать, стой я перед ним даже голой!

       — Сейчас ты делаешь нам кофе и молча. У меня конференц-колл.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

       И он действительно сунул в уши аирподс, хотя разумнее было б сунуть руки в рукава рубашки, висевшей на соседнем стуле. Впрочем, меня же послали на кухню, а оттуда я вижу лишь спину, широкую. Но не настолько, чтобы закрыть дергающуюся коленку. Он реально проспал нечто важное?

       — Сорри, гайз…

       О, да, этот Олег извиняться может перед кем угодно, но не передо мной. И это я ещё не сообщила, что по его милости собака изодрала дверь. Я даже боялась подниматься наверх и проверять размер урона. В любом случае, мне влетит за порчу чужого имущества. Не скажу же я правду — что пустила в дом постороннего человека. Лола четко сказала — никаких молодых людей. А что если сосед — это существо бесполое? Ага, убеди сначала в этом саму себя после того, как видела его почти что голым.

       Соврать Лоле в лицо не получится. Олег вот тоже, будь у него включена камера, не оправдал бы свое опоздание проблемами с вайфаем. Варить кофе? Но это же шуметь? Но мне же сказали — вари! Очень грубо сказали. Хорошо, про кашу не напомнили. Сколько у нас времени до восьми утра? Справлюсь с обязанностями… Кухарки? С хозяйкой дома, в котором тебя милостиво оставили на ночь, так не разговаривают.

       Глава 25 "Дверные когти"

       — Спокойствие, только спокойствие… — говорил очень громко вырвавшийся на свободу мой внутренний голос моим же глазам, которые отказывались верить тому, что видели.

       А видели они краску, которая белыми ошмётками свисала с дверной рамы. Вот так Агата жаждала разбудить несчастного Олега, совершенно забыв, что могла бы для начала разбудить швейцара, то есть меня… Огласите, пожалуйста, весь список моих должностных обязанностей… Впрочем, рабам, кажется, ничего не объявлялось заранее.

       — Ну что ты за собака?! — возмущалась я в голос, не заботясь о соблюдении тишины во время чьих-то там переговоров.

       Гречневая каша давно готова, время перевалило за восемь часов уже тоже давно. И давно я не была такой злой и… Растерянной. Что сказать Лоле на ожидаемый вопрос: каким образом собака оказалась наверху? Это не Агата должна была спать в моей постели, а я — свернувшись калачиком на ее подстилке.

       Пальцы гладили косяк с такой настойчивостью, точно могли приклеить содранную краску обратно. Не могли! Зато я поняла, что дверь можно покрасить — если, конечно, Мишка согласится приехать. У него на даче явно найдется белая краска. Какое счастье, что у Лолы в дизайне главенствует медицинский вкус!

       Я присела подле двери, чтобы внимательнее оценить ущерб — нет, не так страшно: когти в дерево не вошли. И все же мое положение в воздухе относительно пола изменило ситуацию— теперь одной рукой я держалась за косяк, чтобы Агата не опрокинула меня на спину, а второй отводила собачью морду от лица, чтобы не быть зализанной до смерти.

       — Не отделаешься поцелуйчиками, не отделаешься! — дралась я с собакой уже лежа на полу. — Отстань!

       И вдруг я победила — вернее, Агата научилась летать и на долю секунды зависла в воздухе прямо надо мной. За следующую долю я сообразила, что это Олег оттянул ее от меня за ошейник.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

       — Я уж испугался, что это ты уже со мной говоришь, — ухмыльнулась его наглая рожа. По ней я и читала слова, потому что звук его голоса потонул в лае.

       Агата отпрыгнула к стене и теперь, вся сжавшись, неистово лаяла из угла, не смея подступить к врагу даже на лишний сантиметр. Я села, хотя в моей позе не было абсолютно ничего плохого — после прогулки с собакой я осталась в вельветовых спортивных штанах и кофте — единственная проблема этого наряда была в том, что материя была цвета пенки на кофе. Да, кофе… Олег оделся, почти: брюки застегнул, а рубашку просто накинул, но мне плевать на его обложечный вид. Абсолютно! У меня на него даже развилась аллергия за прошедший час! Снова хотелось разодрать ногтями руку, даже через плотный длинный рукав, в том месте, где моей кожи коснулись эти ухмыляющиеся губы, якобы в знак благодарности за кофе… И пусть только скажет, что я сама напросилась.