Любовь на коротком поводке (СИ) - Горышина Ольга

       — Мила, а ты не знаешь, есть в гараже или в сарае краска? — обернулся Олег на лестнице, и я, вместе с Агатой, встала, как вкопанная, чтобы не налететь на него. — Я покрашу дверь, чтобы ты не боялась жены брата. Я не хочу, чтобы ты боялась. Слышишь?

       Что я должна была услышать?

       Глава 26 "Лестничная иерархия"

       — Слушай, Олег, — пальцы сильнее стиснули перила лестницы, но твердости голосу не передали. — Хватит ставить диагнозы по аватарке, достал… Конкретно! — уже прокричала я прямо в лицо придурка, который не умеет даже застегивать рубашку правильно: на три пуговицы ошибся, пока прыгал по ступенькам. — Ну не твоё это дело!

       Он отшатнулся от меня, точно получил пощечину.

       — Думаешь, мне до тебя вообще есть дело? — голос скрипит или это уже дерево скрипит: сейчас еще продавит спиной балясины!

       — Не до меня, а ко мне! — я тоже скрежетала зубами. — У тебя имеется много дел ко мне! Твои чертовы магазины! И твоя чертова каша! И если она вся разварилась, то в этом нет моей вины!

       Олег снова выпрямился, и в его взгляд вернулось прежнее превосходство и даже добавилось какое-то пренебрежение.

       — Мила, вот честно скажи, откуда у тебя такой тяжелый комплекс вины?

       Нет, не вины, а вина! Не будь просекко, тебя бы сейчас в чужом доме не было б, и я бы занималась своими делами, а не твоими!

       — От тебя! Я чувствую себя жутко виноватой перед вселенной за то, что пустила тебя в чужой дом! Из-за тебя собака изуродовала дверь, и теперь мне придётся сознаться Лоле, что я нарушила ее запрет на гостей, который слезно обещала не нарушать, — я глядела на Олега исподлобья, борясь с дурацкой желанием съездить ему по роже. Откуда оно только взялось, это желание?! — Да который я и запретом-то не считала. Ну откуда у меня взяться тут друзьям… — я развела руками и только чудом не наградила соседа теперь уже настоящей оплеухой. Случайно… — Ёлки, ты сам подумай… Был бы ты мне действительно другом, тогда к черту дверь… А то действительно без вины виноватая получилась…

       — Хочешь это исправить?

       Я непроизвольно отступила на шаг, когда Олег выпрямился окончательно, точно мечтал погладить макушкой трехметровый потолок!

       — Что именно? — я чуть не зажмурилась от пристального взгляда. — Дверь? То есть ты реально хочешь ее покрасить самостоятельно?

       Прямо-таки и приставила его такого в белой офисной рубашке или без нее — вернее в бандане из нее на пустой башке… И с малярной кистью в руках. Индеец на тропе войны, блин… Капец, соседушка! Что у тебя там с тараканами происходит? Или они таракашки женского рода? На мужские они как-то не очень тянут. Канкан на могильной плите мужской логики они станцевали зачетный… Молодца…

       — Я про друга… — пальцы Олега отбивали чечетку на полированных перилах. — Ну, чтобы не так обидно было за дверь…

       Теперь выпрямилась я, во весь свой, как оказалось какой-то уж очень маленький рост — кажется, даже на цыпочки приподнялась, и нога чуть не сорвалась со ступеньки: было б славненько вместо ответа рухнуть соседушке в объятия.

       — Ты, друг мой, вечером уйдёшь, — отчеканила я взрослым, чуть ли не маминым, голосом.

       Мне аж паспорт захотелось сунуть засранцу в лицо, чтобы удостоверился, что я взрослая баба и подобное хамство умею пресекать на корню. Ну, скажем, учусь на ходу, потому что иметь дело с подобным наглецом мне еще не приходилось. С козлами — да, но с такими самовлюбленными оленями — впервые.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

       — И утром, — продолжила я куда суровее, — я попрошу знакомого замазать дверь…

       Мишка не откажет в такой плевой просьбе. В крайнем случае, заплачу…

       — Откуда у псковской девчонки знакомые в Питере?

       Вот тут я чуть не сорвалась — со ступеньки и в обрыв. Чёрт, он ведь каждое мое слово ловит, точно действительно хочет подловить на очередной лжи. Так я же подловлюсь. Я ж как глупая бабочка сама в сачок лечу…

       — Лола оставила мне списочек нужных людей на всякий случай… Я, правда, не рассчитывала в него заглядывать.

       Ну что, съел? Лучше иди кашей подавись! И дай нам с Агатой спуститься с этой чертовой лестницы! А то чувство, точно в метро на эскалаторе, когда не знаешь, на какую ступеньку встать: то ли в грудь чужую уткнуться, то ли почувствовать себя карликом…

       — Я без тебя разберусь с дверью, — говорила я все уверенней и уверенней. — Здесь ты последний день. Ужинать будешь у себя… Или не у себя, да где угодно! Мне без разницы!

       — Есть тебе разница…

       Олег нарочно придвинулся ко мне, вот точно нарочно, чтобы я совсем задохнулась от злости и запаха одеколона, который, похоже, впитался в ворот рубашки сильнее пота. Нет, запаха пота не было… Хотя я лично точно вспотела от злости!

       — Есть… — и усмехнулся. — Иначе бы ты с таким жаром меня не выпроваживала вон…

       — Какой жар?! — Я так задохнулась от злости, что грудь чуть ли не ударила меня под подбородок. — Я злюсь! На тебя… За все это… И не хочу еще чего-нибудь…

       — Чего именно?

       Олег все же сделал шаг, которого я так боялась, и моя грудь ударила не мой подбородок, а его, когда он, подхватив меня под мышки, оторвал от ступенек. Агата дико заорала на него — собачьим матом, а моя нецензурщина застряла за зубами, потому что я испугалась открыть рот — Олег опустил штангу, и наши лица оказались на одном уровне, но я до сих пор, даже вытянув носочки, не могла коснуться ступеньки. Агата заливалась лаем, но я была слишком близко к Олегу и он говорил слишком громко, чтобы я имела основания усомниться в услышанном:

       — Вот скажи, ты веришь, что я нарочно держал будильник включенным, чтобы собака изодрала запертую тобой дверь? Специально? Знаешь что, Мила…

       Его большие пальцы встретились в ложбинке между моими грудями, и меня точно тисками стянуло, стало невозможно дышать, и ужас, незапланированный, видимо, отразился в глазах, и Олег опустил меня на ступеньку — даже так, бросил, и я лишь чудом успела схватиться за перила, но он не извинился, хотя и заметил мои конвульсии. И, к своему счастью, не усмехнулся. А то я бы скомандовала — фас! Агата уже была на грани. На грани срыва голоса… Вот чего не лаяла за запертыми дверями…

       — Я, может, впервые за последние недели выспался, — сказал Олег тихо. Так тихо, что мне пришлось напрячь слух, чтобы звук его голоса пробился сквозь водопад крови в моих ушах и собачий лай. — И мечтал впервые по-человечески позавтракать. Спасибо, Мила… Правильно, надо опускать на землю тех, кто без разрешения партии взлетел…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

       — Какой партии? — выдала я противным шепотом, чтобы не молчать, чтобы не смотреть в глаза, из которых вдруг, вместо слез — да какие у мужиков могут быть слезы! — брызнула тоска…