Гибель старых богов - Дмитрий Чайка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Или, может быть, четвертовать его, а части тел разослать по крупным городам? Вавилон, Дур-Шаруккин, Каркемиш, Урук, Сиппар. Это надо очень тщательно обдумать. Подданные должны знать, что даже плохие мысли о великом государе для них опасны, а уже тем более слова, — размышлял царь.
Несколько раз воины замечали горцев в войлочных колпаках, наблюдавших за ними со скал. Царь и туртан (звание командующего ассирийской армией) прекрасно понимали, что их ждут и готовились к нападениям. Лучники как-то попытались сбить наглецов, но стрелы, полетевшие вверх по крутой дуге, цели не достигли, и вызвали только издевательский смех врага. Ну ничего, сколько их таких плакало кровавыми слезами, видя, как насилуют их жен и бросают в огонь маленьких детей. Великий царь смирил в прошлом году Шарум, Тумурри и Куа. Его войска опустошили эти княжества, сожгли деревни, забрали скот и угнали в рабство всех, кого смогли. Оставшиеся прятались в скалах, как ничтожные крысы, а потом пришли к пепелищам своих домов, где не осталось ни горшка, ни мотыги, ни зернышка. Огромные стада коней и баранов, которые служили основой их жизни, были уведены воинами Ассура или съедены тут же. Солдат Великого царя было раз в пять больше, чем могла выставить эта земля мужчин, что могли натянуть лук, а потому этот поход был скорее досадной помехой перед большой и тяжелой войной на юге, которая должна была вскоре начаться. На землях Элама и Аншана будут созданы новые провинции, которые после завоевания Аравии обнимут Нижнее море, превратив его в ассирийское озеро. А после этого будет поход в Египет, где чернокожий фараон Шабатака из нубийской династии поддерживал мятежных иудеев и финикийцев. И вот тогда Великий царь даст себе отдых, возвеличив свое имя в веках.
Неделей позже. Мидийские горы. Княжество Дайаэ.
Узкое ущелье, куда втянулась ассирийская армия, оказалось ловушкой. В солдат, измученных походом и растянувшихся в длиннейшую колонну, полетели камни, перекрывающие проход, убивающие и калечащие всех на своем пути. Опытнейшие воины бросили щиты и полезли на скалы, чтобы достать трусов своими узкими мечами, потому что просто стоять внизу под градом камней было сродни самоубийству. В ползущих по скалам бойцов полетели стрелы, а колонна войск остановилась, чтобы не попасть под убийственный огонь и стала медленно пятиться назад. Лучники открыли огонь по горцам, мелькавшим в скалах, и те начали нести потери. Как только град стрел стал более или менее плотным и результативным, мидяне отступили, перескакивая по камням, как горные бараны, а без малого сотня воинов Великого Царя осталась лежать, раздавленная камнями или поймав стрелу.
На разбор завалов потратили остаток дня. Туртан подошел, склонившись, к Синаххерибу и произнес:
— Повелитель, вам нужно взглянуть на это, — и протянул вырезанную из убитого стрелу.
Царь осмотрел ее и его брови поднялись в изумлении.
— Откуда в этой дыре эламская стрела?
— Государь, все стрелы, что мы нашли сегодня, такие. И еще, один из убитых горцев был одет в прекрасный чешуйчатый доспех, и он тоже сделан в Эламе. Я знаю их работу. При этом сапоги и штаны убитого мидянина я постеснялся бы дать последнему из своих рабов. Я не понимаю, откуда у этого голодранца столько денег, чтобы купить оружие подобного качества. Мидянскими стрелами мы обычно растапливаем костры, они кривые, как ноги их баб. А тут такая роскошь, удивительно.
— А пошли-ка за Абаракку. Пусть растрясет свою жирную задницу по этим горам. И все материалы допросов пусть везет с собой. Мы чего-то не понимаем, и с этим нужно разобраться.
Двумя неделями позже.
Проклятое княжество уносило жизни лучших воинов Великого Царя, как бурная река уносит маленького козленка, упавшего в воду. Каждый день армия теряла солдат. То прилетит камень, который разобьет голову копьеносцу, то узкую тропку загородят два десятка бойцов в полном доспехе с тяжелыми щитами, и, выбрав позицию повыше, перебьют несколько десятков воинов, завалив путь грудой тел. Войско было отягощено ранеными, которых становилось все больше, и уже сам повелитель оставил носилки и пошел своими ногами, пробираясь через скалы. Воины не роптали, когда видели, как владыка мира рвет вместе с ними сапоги на острых камнях и пьет воду из бурдюка, подобно простому смертному. Оставался день пути, когда ассирийцы увидели перед собой стену, перегораживающую вход в долину, где и располагалось царство Дайаэ, и ворот в той стене не было. Свежая кладка из собранных кое-как на глину и известь валунов, высотой в три человеческих роста, была непреодолима без осадных башен и тарана. Но ни того, ни другого тут не было, как не было и подходящих деревьев, чтобы их изготовить.
В обозе были лестницы, и штурм за штурмом защитники отбивали, завалив телами подступы к твердыне. Наконец, царь приказал из камней и земли строить высокую насыпь, которая придвигалась к непокорной крепости все ближе и ближе, делая конец защитников неизбежным. Двадцать долгих дней под обстрелом воины царского отряда складывали валуны и забивали промежутки между ними землей, пока рукотворная гора не стала выше, чем стена. На вершине насыпи стали щитоносцы и лучники, которые стреляли сверху по мидянам, не давая высунуть голову. Наконец, последние защитники были выбиты ливнем стрел, а стена взята приступом. Воины, в снаряжение которых входила кирка, разобрали каменную кладку, и путь в долину был открыт. Огненным смерчем промчались ассирийские воины по равнине, истребляя непокорный народ. Никто никого не брал в плен, и никто в плен не сдавался. Женщины бросались со скал, обнимая детей, а оставшиеся мужчины собрались в крепости Укка, чтобы встретить смерть. И только князь Манийаэ сбежал, оставив оборонять город того самого седого сотника, имя которого в Анналы Синаххериба так и не попало. Все поселки и деревни в небольшом княжестве были сожжены, весь скот угнан, а все жители до единого, включая грудных младенцев, истреблены. Те несчастные, что спрятались в ущельях и скалах, с ужасом смотрели на дым, поднимающийся там, где еще недавно были их дома.
Укка была маленьким городком, словно приклеенным к скалам, где
