Игольное ушко - Кен Фоллетт

И хотя поспать не удалось, два часа отдыха благотворно подействовали на его тело, и он пребывал в приподнятом настроении. Западный ветер разогнал облака, но луна скрылась, сменившись тусклым светом звезд.

Он точно рассчитал время. Когда он добрался до «аэродрома», горизонт уже просветлел.

Охранники по-прежнему находились в своей палатке. Если повезет, они какое-то время еще будут спать. Фаберу и самому доводилось участвовать в таких дежурствах, и он по опыту знал: тяжелее всего бодрствовать именно в последние предрассветные часы.

Но если они выйдут патрулировать, придется их убить.

Он занял позицию и зарядил в свою «лейку» кассету с 35-миллимитровой пленкой «агфа», рассчитанной на тридцать шесть кадров. Оставалось только надеяться, что ее нежная эмульсия сохранила свои качества – кассета лежала в его чемодане еще с довоенных времен, – в самой же Великобритании купить сейчас пленку для фотоаппарата было совершенно невозможно. Но он держал кассету в надежно защищенном от света мешке и вдали от источников тепла – она не должна подвести.

Как только первые лучи солнца окрасили горизонт, Фабер начал снимать. Он сделал серию фотографий с нескольких точек и с различных дистанций, закончив тем, что снял практически в упор один из фанерных самолетов. На его фото можно будет увидеть и реальность, и иллюзию, созданную англичанами.

Заканчивая работу, он краем глаза уловил какое-то движение. Распластавшись на земле, заполз под фанерный «москито». Из палатки выбрался солдат, отошел на несколько шагов и помочился на землю. Потом сладко потянулся, зевнул и закурил сигарету. Оглядев летное поле, он поежился от холода и вернулся в палатку.

Фабер вскочил на ноги и побежал.

Через четверть мили он обернулся. «Аэродром» уже скрылся из виду. И теперь он направился на запад, к казармам.

Да, это будет далеко не рядовым шпионским заданием. Вся жизнь Гитлера состояла из эпизодов, когда он один оказывался прав. И человек, который доставит доказательства, что фюрер опять принял правильное решение, посрамив всех экспертов, может рассчитывать на куда большую благодарность, чем одобрительное похлопывание по плечу. Фабер знал: Гитлер и так считает его лучшим агентом абвера, – а этот триумф поможет ему занять место Канариса.

Если он сумеет довести дело до конца.

Он еще ускорился: пробегая футов двадцать, потом переходя на шаг и снова пускаясь бегом. В половине седьмого он оказался у казарм. Уже полностью рассвело, и подобраться слишком близко он не мог, поскольку здешние охранники к этому времени покинули палатку и расположились теперь в одной из построек без стен, где весь лагерь оказывался у них как на ладони. Тогда Фабер залег за полосой кустов и стал снимать издали. На отпечатках обычных размеров можно будет увидеть вполне правдоподобные казармы, но сильное увеличение вскроет все детали обмана.

Сделав всего примерно тридцать снимков, Фабер решил возвращаться к своей яхте. Ему приходилось торопиться, так как здесь он был слишком уязвим – человек, одетый в черное, с рюкзаком, набитым аппаратурой, бегущий через поле в запретной зоне…

Но через час он уже находился у ограды, не встретив по пути никого, кроме стайки диких гусей. Оказавшись по ту сторону, Фабер испытал огромное облегчение: внутри огороженного периметра он выглядел подозрительно. За его пределами – вполне натурально. Можно вернуться к своей роли наблюдателя за птицами, рыбака и яхтсмена. Самая серьезная из грозивших ему опасностей теперь миновала.

Он неспешно двинулся сквозь лесополосу, стараясь восстановить дыхание и стряхнуть с себя чрезмерное напряжение, сопровождавшее его на протяжении всей этой ночи. Он принял решение проплыть еще несколько миль вдоль канала, а потом сделать новую остановку, чтобы как следует отоспаться.

А вот и канал. Дело сделано. Его лодка выглядела так импозантно в утренних лучах солнца. Как только он тронется в путь, заварит себе хорошего чая, а потом…

Из каюты яхты вышел мужчина в мундире и посмотрел прямо на него.

– Так-так. И кто же вы, интересно, такой?

Фабер застыл на месте, пытаясь мобилизовать все свое хладнокровие и выработанные годами реакции. На незваном госте была форма капитана сил гражданской обороны. На поясе у него болталась застегнутая кобура с пистолетом. Но хотя выглядел он высоким и крепким, все же угадывалось, что ему глубоко за пятьдесят. Из-под фуражки выбивались пряди седых волос, и он пока не сделал ни одного движения, чтобы достать свое оружие. Оценив увиденное, Фабер возразил:

– Вы находитесь на борту моей яхты, так что, думаю, это я должен первым выяснить, кто вы такой.

– Капитан Стивен Лэнгэм, гражданская оборона.

– Джеймс Бейкер, – представился Фабер, продолжая оставаться на берегу. Капитан едва ли вышел в патруль один.

– И чем же вы здесь занимаетесь?

– Я провожу отпуск.

– Откуда вы пришли?

– Наблюдал за птицами.

– И начали еще ночью? Возьмите-ка его на мушку, Уотсон.

Слева от Фабера возникла фигура совсем молодого человека в синем мундире, который сжимал в руках ружье. Фабер осмотрелся. Справа стоял еще один мужчина. Четвертый маячил за спиной.

– Откуда он пришел, капрал? – выкрикнул капитан.

Ответ донесся с вершины раскидистого дуба.

– Со стороны запретной зоны, сэр.

Фабер прикинул расклад сил. Один против четверых, пока с дерева не спустился капрал. Но вооружены только двое: пистолет у капитана и ружье у его помощника. И они, конечно же, не были профессиональными военными. Наличие яхты тоже будет полезно.

– Запретной зоны? – переспросил он. – Я действительно видел какую-то ограду. Послушайте, не надо в меня целиться из своего мушкета. Так ведь можно и выстрелить ненароком.

– Никто не наблюдает за птицами в полной темноте, – заметил капитан.

– Если вы найдете себе хорошее укрытие, пока еще темно, птицы не заметят вас, когда проснутся. Это общепринятая тактика. А теперь послушайте. Я знаю, что силы гражданской обороны настроены патриотично и полны желания быть полезными, но не надо заходить в своем рвении слишком далеко. Почему бы вам просто не проверить мои документы и не составить протокол, если в этом есть необходимость?

На лице капитана промелькнуло выражение растерянности.

– Что у вас в рюкзаке?

– Бинокль, фотоаппарат и справочник. – Рука Фабера потянулась к рюкзаку.

– Остановитесь! – скомандовал капитан. – Уотсон, осмотрите его вещи сами.

Вот она – первая ошибка дилетанта.

– Поднимите руки вверх, – приказал ему Уотсон.

Фабер поднял руки над головой, держа правую как можно ближе к левому рукаву своей куртки. У него в голове уже сложился сценарий следующих нескольких секунд – допустить стрельбы он не мог.

Уотсон подошел к Фаберу слева, по-прежнему направляя на него ствол ружья, и откинул тряпичный верх рюкзака. В этот момент Фабер сделал шаг вперед, достал из рукава стилет и вонзил его Уотсону в шею по самую рукоятку. Другой рукой он выхватил у молодого человека ружье.

Двое других солдат, стоявших на берегу, устремились к нему, а ветви дуба затрещали под тяжестью начавшего спуск капрала.

Фабер вытащил стилет из шеи Уотсона, пока тот без признаков жизни заваливался на землю. Капитан возился с кнопкой своей кобуры. Фабер вскочил на борт лодки. При этом ее сильно качнуло, и офицер потерял равновесие. Фабер сделал выпад острием своего стилета, но мужчина стоял слишком далеко, чтобы удар получился разящим. Стилет пропорол воротник кителя и порезал подбородок. Капитан отдернул руку от кобуры и схватился за рану.

Фабер резко развернулся в сторону берега. Один из солдат прыгнул в лодку. Фабер шагнул в его сторону, жестко выставив вперед правую руку. И еще в прыжке бедолага сам напоролся на лезвие стилета.

При этом Фабера сбило с ног, и он выпустил рукоятку стилета. Его оружие оказалось под упавшим солдатом, и времени извлекать его не оставалось – капитан уже расстегнул кобуру. Фабер прыжком накинулся на него, выбросив руки к лицу. Пистолет наконец удалось извлечь, но пальцы Фабера с силой надавили на глазные яблоки капитана, который взвыл от боли, стараясь оттолкнуть Фабера.

Сзади донесся грохот – это четвертый патрульный приземлился на палубу. Фабер отвернулся от капитана, который теперь не смог бы сделать прицельного выстрела, даже если бы сумел снять предохранитель. Четвертый солдат был вооружен полицейской дубинкой, которую с силой обрушил на Фабера. Тот успел убрать голову, однако удар пришелся по левому плечу и его левая рука на какое-то время совершенно онемела. Тем не менее ребром другой ладони Фабер нанес ему мощный и точный удар по шее. Но, как ни странно, он не вывел противника из строя, и тот вновь занес дубинку вверх. Фабер стремительно сблизился с ним. Его левая рука обрела способность чувствовать, хотя теперь ее пронзала острая боль. Двумя руками он ухватился за голову патрульного, сдавил, резко вывернул и снова сдавил. Раздался достаточно громкий хруст, когда сломались шейные позвонки, но дубинка успела опуститься, и на этот раз точно на голову Фабера. Он отскочил в сторону, однако удар получился весьма ощутимый.