Сочинения русского периода. Стихотворения и переводы. Роман в стихах. Из переписки. Том II - Лев Гомолицкий

Примечания составителей

Печатается по машинописи, посланной Гомолицким В. Ф. Булгакову с письмом от 5 марта 1941 года, хранящейся в собрании Русского культурно-исторического музея, ГАРФ, фонд 6784, оп. 1, ед. хр. 48, лл. 26–27. Текст наброска предваряла просьба автора:

вариант главы восьмойконец главы:после строк:

«во тьме скрываются лиш дымпровеял пыли – призрак ночида воз вдали дорогу точит»

вместо 24 заключительных строкследующие четыре:

одни под небом на камняходни они стоят над безднойв ночи в которой вей отзвездныймятет смятенный нижний прах

Совидец II. Материалы к переделке «Совидца»

Роман в стихах

Совидец II

те дни уже не повторятсякогда тягучий переводумел заставить задыхатьсякогда тяжолый переплетхранил страничный вей мятущийкогда весна свой ствол цветущийиз снов тянула и стиховк садам воздушным облаковкогда со стен старинной башнипредстал впервые кругозори ветер этих мест всегдашнийсвой оперенный поднял спори встали над низиной нишейна четырех холмах кладбищаи белым голубем собор

вон там в овраг сползает в парес кустом с могильново челаи с рабской надписью чалма:тут жили славные татареи до сих пор ещо монголв чертах широких лиц мелькаеттут конь стреноженный с могилтраву колючую срываетза ветхой крепостной стенойдругое дикое кладбищев дупло протлившееся нишейврос камень от веков седойс чертами ликов человечьихльвы на надгробьях стерегутиероглиф библейской речисимвол благословенных рука по брегам оврага дикимстоят враждебные гробакрестов грозят наклонно пикии здесь с могильново горбатам ангел над стишком рыдаети омертвевшево Христатысячекратно распинаеткрестов спаленных высотав овраге же слоится глинав колючих травах козий садиософатова долинасреди кладбищенских ограду мертвых области все ширенад крышами живых листвойшумит о иномирном мирепрапращур выросший ветлойна тленность вечность наступаеткак исполинский мавзолейс холма высокого взираетбойницей замок – в нем музейтеперь пропыленный архивныйнедавно же руиной дивнойстоял он – на камнях траваросла и плакалась соватут кость с камнями участь делитлом разбивая улиц грязьпласт исторический шевелит

но и сей дуб лихое времявоенным вихрем просечот

вот посреди гуляк зеваквзлетая как по ветру листикуже гарцует гайдамаквеличественный гимназистикчто в класс приходит со штыкомгранату прячет в парту важнои романтическим огнемчей взор полутомится влажноему влюбленные перстыласкают клавиш пасть – чистыв вечернем таинстве квартирыпускай ночуют дезертирыв могильных склепах щавелясредневековых мумий костипускай уже дрожат поля —грядут неведомые гости

просвищет первый соловейвесной какой-то в жизни каждойи лепестков душистых нейв предчувствии любовной жаждыкладбищенский покроет сад —в сосне дремучей лунный взглядгеометрическое окои над раскидистой соснойнад одинокой головойзвезда провисшая высоко

открыт толпе заветный паркпарк в тихих парочках таитсяпод шелестом древесных аркрябь лунная на лицах тлитсянаш отрок хиленький – геройтем временем с огромной книгойбиблиотечною веригойодин справляется с веснойс посюсторонним в пререканьии входит в вечные словавеличественные деяньяв круженьи эта головаему уже не плоть – не пенныйплечей девических овално образ гетовской Еленыо любострастьи толковали в гимназической пустынена вечеринке где от ногскрипит и гнется потолокгде в окнах парк дремучесинийкуда один лиш барабандоходит – бухая – до слухабратчанке в розовое ухоон любомудрый вьет туманпотертый локоть укрываяПлатона бедной изъясняяпока однажды пулеметв ладоши плоские забьетплеснет как из ведра струею{33}вдоль окон и зайдется лесокрестный пушечной пальбоютакс за снарядом точно бессрывается – к нему взываютиз погреба где ожидаютборьбы сомнительной концасоседка с видом мертвецапоспешно крестится на взрывы– на грома летнего порывытак бабы крестятся – но вотутихли громы настаетмолчанье – кончилось! – и к чаюзовет сосед не замечаямолчанье чем населеноа кто-то мучаясь задачейбезмолвья заслонил окнои став за занавеской зрячейприслушивается – високтомит нездешний холодок[его блуждать не долго взору:вдали пролился плеск копытсолдат с оглядкою бежитприникнул сгорбившись к заборутут всадник: взмах и блеск – и вмигшинель солдатская упалаи шашки отирая жалоглядит гарцуя всадник – ]{34}

семь раз равнинный круг осокбыл дымным зрелищем сражений —как исторических движенийгулял здесь смертный ветероки укачалася волнанадолго ли – почти навеки:на 20 лет усмиренакровавой желтизной мутнаи исторические рекивспять потекли в века назадотмстит истории возвратопять здесь Польша – пролегаетдо этих пастбищ и холмови космы вехам ветр качаетсреди болотных тростниковс холма замковово крутовоза их чертою виден флагна зелени горит как маки слышен выстрел часового

[все прошлое – места и лицаграница змеем сторожитлиш изредка письмо как птицачерез границу прокрылитв нем дедушка рукой слепоюлюбимой дочери ещокаракульку привета шлетно вот уж с траурной каймоюнеотвратимая пришла:от жизни – горсткочкой золав письме портрет – старик бровастыйда связка жолклая листковвязь неразборчивая словстрок польских дождик блеклый частый —проклятье матери – письмочто сын хранил до самой смерти(так дождалось оно в конвертенакрест завязано тесьмой —возмездья: в правнуке обидыотмстятся рода) старый ксендзв костеле служит – панихидой[чужой]{35} не облегчая слез]{36}в волчцах татарника свисаетколдуя рыжим клоком шерстьгде дух трагический блуждаетлаская плачущую перстьсвершилось разделенье этокак двойники стоят два светарасщепленное страстью сяна в и вне двоится япределы жития сдвигаясебя противополагаяколовращенью бытия

язык свободного{37} сознаньяв том видит срок миропознаньякогда дотоле детский духмир принимающий как травыиспив познания отравыво вне откроет зрак и слухиспив познанья каждый отроквзволнованный взвихренный от ногдо вихря взвеянных волосгуляет в пустоте адамоммеж сонц омолнийных и грозвеков перепыленным хламоммир наг зияет в дырах твердьимен протлели одеяньяи ищет новые названьяадам встречая в поле жердь! —не имя наименованье:не жердь языческое жретьи в жерди древний бог коситсятак миф из имени творитсятак мир из имени растеттак в имени дух новый дышети персть атомную сечоти в ней иероглифы пишетно чтобы с Богом в спор вступитьповелевать мирам царитьнад изменяющейся перстьюдостигнуть крайнего бессмертьяи с ангелами говорить —миропознанья мига маломиропознанье лиш начало:биясь с молитвою о полдух силится растет томитсядрожа от хлада спать ложитсяплоть в позе мертвеца на столв духовном деле не устанети тут – мертвя сознаньем персть8 —{38}шипом язвящим грудь тиранитиз розы многожалый крестно сон все так же неспокоени влажно воспален и жгучнад спящим иномирный воинмеж тем в руке сжимает лучзрак врубелевский полудикийполусвятой из тьмы вперени просыпается дух с крикомсном любострастным искушон

он в облачном отвечном ономум очищая вновь и вновьДобротолюбия закономроссийской светлостью стиховне очищается нималонапрасно все! молчит Господьненасыщонной страсти малокусает бешеную плоть

уже без мысли без надеждыбез чуда без любви без словнедавний бого – чтец и – словтеперь темнее тьмы невежды —меж тем с трагедией в разладегимназии тоскливый пленчьей зевоты не переладитмиротрясенье переменпускай с усердием не книжкино отсыревшие дровазимою тащат в класс мальчишкичтоб ими поиграв сперьва– игра веселая: по классуполенья с грохотом летят —потом растапливать по часусвой класс – дрова пенясь шипяти заскорузившие рукизасунув в рукава сидитсловесник – взгляд мутя молчиттомясь от холода и скуки

но и вся школьных стен тоска{39}сугубо душит как доскав покоик выцветший нисходитв дым папиросной пустотывзгляд выпуклый бесцветный бродитна струнах жолтые перстыоткрыточки над головамитоскливой лишности печатьгитара – топкая кроватьи: га ва рила мени матьне-е ва дись сво ра миа ночью стадко сжавши ротпротоптывая в темность с мыком– тот за тромбон тот за фагот —в круженьи семенит безликомбессловным стадком в улиц круг:сопенье топот и мычанье

но в этой ночи одичаньягерою послан странный друг:ни с кем не схожий он мечтательот отрочества мудр и седтеософический читательв юродстве мистик и поэтйог – практикует пранаяму9маг – неподвижный пялит взглядглаза вперенные упрямослюдою чорною блестятон совершенств для плоти чаети избавления от тьмыязык санскритский изучаетдревнееврейские псалмыв углу ево светильник тлеети мирро умащон чернеетбеззубый череп и плитас санскритской тайнописью темной:любомудрящие местав микрокосмическом огромныйкосмический надумный мирсловесный непрерывный пир —с любомудрящими речамитревога духа входит в слухвзволнованный томится духсидят сближаясь головамидрузья и нежась чорный котв злак таро10 коготок вонзаета с улицы где ноч течот{40}мык бессловесный долетаетда друга мать – шуршит старушкастрашит ее гробовый тлен:обходит вещую игрушкугрозу житейских перемен

дела бесед всенощных – службыдуховной гордость головыон необычностью той дружбыдоволен: аглицкое вытеснее их соединяетих все сближает: хлад зимыони трудятся – дровосекиот инея белеют векиу печки ночью тайна тьмы —на корточках среди фиалокв лесу весной они сидяти ноч своим пустым фиаломв мир изливает звездный градвесь неба – свод законов звездныхгороскопических ключей11что льет на перстность водолейчто замыкает книгу «э!»12гремя у бедер молний грозно —пред книгою небесной другседины юные склоняеткощунственно перстом бодаеттаинственных символов круг —вот день и нагость процвелагде сонце мечет знойным градомна пастбище где дышит стадоалеют дальние телабьют над купаньем женским в небопо ветру белые крылаа их загар чернее хлебанагой как дикий эфиопв пределах ветреново раядруг – юный седовласый – лобв жердь рулевую упираяплывет омыт и обожжонстих бормоча бхагавадгитый13среди купающихся жонпусть прячут гневные ланитыплывут на остров голубойв необитаемый покой.

бежит река времен в извивахпод их рукой теченье водпремудро и неутомимотак род течот столетьям в ротв пасть времени – и сбросив поясветр бродит берегом нагойплескаясь в тростнике ногойв песке перегоревшем роясьбежит река меж черепковприбрежных дынных череповмеж дымных огородных становдревесных голубых фонтановбежит прохладная рекатела людские омываягустея к вечеру покаигра на небе зареваяв чугун поток не превратиттяжелый бронзовокипящийи он метафорою вящейв полночный стикс не побежити потекут в том чугунев каемке заревой тростинкии снова жердь шуршит на днетуман ложится вдоль долинкиостужен тел горячих пыли после поля улиц пыльмешаясь с пудрой в лица дышитвизг женский шарканье вдоль плиттут руфь под дверью хатки спити ноч косой ее колышитдрузья молчащие идутв молчаньи продолжая трудих совершенново общенья —обменново мыслетеченья

но трещинка уже сквозиту коловратности на службе:в их хладной в их надумной дружбезалог вражды горячей скрытгерою кажется все чаще:последней тайною богатдруг укрывается молчащий —и подозрительностью вящейон уходя в себя – объятих разделяют не манеры:пусть друг играет в маловерыкощунственник среди «друзей»бестрепетный богохулитель —он тайны так хранит обитель:порочности ему мерзейлик плоский пошлости ушастойим соблазнительны контрасты:герой что не нарушит словнечистой мысли не изринетв кругу их диком пьяном приняту богохулов богословно без нево в попойках мрачныхчреваты тайнами друзьяи их чудачества удачныим в даре отказать нельзяего ж бездвижность неизменнаон бдит одной ноздрей дыша14но отвлечонная душавсе так же неблагословеннаи «святость» чувствует своюне в серце он – на плоском лбуи зависть ликом побледневшимв подвижнике уж процвелаони ж в грехе своем кромешномтворят веселые дела

среди забавников зловещихтяжелодум честолюбивзабаву в скуку обративтрактатом о духовной вещи —себя почувствовал геройна сем чудачливом соборев дурачимых угрюмом хореотсюда путь его ночнойв последнее отъединеньесебе он предоставлен вновь:и дружба так же как любовьотносится жизнетеченьемв проклятье памяти и в сны:один – в тьме внутреннего слуха(родители исключенытелесные из жизни духа)он погружает в тьму томовбогочитающее оков мечте хотя бы стать пророкомсмесив писанья всех веков —:

и вот в один весенний деньлиствой процветший но туманныйон ощутил предотблеск странныйи в нем – рентгеновидно теньсвоей полупрозрачной формы —и отблеск рос в сиянье в свет{41}и мира возгорелись формыпрозрачнясь и меняя цвет:дымились полыхая травызвенела медная листваот этой непомерной славыкружась звенела головавсе ослепительней жесточе:с каемкой огненною очивжигались полевых цветовкак угольки треща гореливо сне же выстрелы гремелии речи непонятных словтак в муку обращаясь длилосьно свет погас мир отгорели время в нем остановилось:ни чувств ни памяти ни делкак будто все испепелилосьзастыло в мировой золе —над тьмою сонца светит точкаи нет души лиш оболочкапустая ходит по земле

не лишность как бывало в прошломот скуки сером плоском тошномне гоголевский страшный сонв тоске перетомленной векано нетости оксиморониз конченного человека:бес – словный – весный весь сквознойтот на кого идет прохожийне замечая – кто похожийна всех: всем – левой сторонойзеркальным плоским хоть трехмернымне существуя существоми бродит в мире тень пустомтень белая кровавя тернысидит на камне – неживойблагословенней камень серыйбез – движья – душья – жизья меройсогретый сонцем под стеной:не греет сонце окружонныхвеличьем книжных мудрецовдуши лишившихся и словот близости с неизречонным

над ним над городом глухим– с крыш безантенных вьется дым —волна в эфире пролетаетпроносит голос мировой —над сном космический прибойпоющий голос вопиющийглаголющий о жизни сущейа здесь насупилась глухачумная дич дрожит ольхабелеет камень пыль куритсяи мертвый выглянув на светшлет шляпой мертвому приветв душе желая провалиться:не видься – сгинь! и вурдалакпризрак унылый педагогатворится в водухе – дорогасвободна мир постылый нагно снова чья-то тень мелькаетиз прошлого мертвец встаетупав в нем серце узнаеттень милую – она! святаялучится нимбом головавиденье! – : улица пустаярябится сонцами листваи снова белой мостовоюбредет не-сущий нетый страх

под ослепительной стеноюсоборной на пустых камняхнагретых сонцем утюгахотец крапивную цигаркужжот лупой но рука дрожитон полувидит полуспитрукав разорванный торчита рядом такса – зверю жарколик изможденный белый спитклюет он мудрым старым носомсфинксообразного лицауставясь в пустоту с вопросомно обоняя папиросу —и в дреме – чадную отцатак с видом вещим мудрецадух безглагольный и безвестныйклевал он днями у стеныпотом стучал в свой ящик тесныйкостями – воздыхая: сныпредсмертные его томилии в судорогах наконецскончался на полу мудрецего под башнею зарылив текущий и зловонный гнойи после размышлял геройгностические размышленья —о переменах воплощеньяи в размышленьях в мира ширьза 20 пыльных верст мечтательпустился в ближний монастырь(бытописатель описательтут показал бы: синь горев березках холмиков отрогикак из струения дорогистолп водружон в монастыре —)но там искал вольномыслительне умиленную обительне буколический постойв семье священника (покойщемящий – ранний росный хмельникк пруду студеному босойкрапивной стежкой – гудкий пчельникпустынножитья идеалчто был излечен карой жал)нет – еретический писательжил там в деревне: богочтецсмутитель или врач сердецписанья вольный толкователь:народом полный сад и онв расстегнутой косовороткев руке с евангельем: муж кроткийо чуде слово и – закони на стихе от Иоаннапокоя палец – недвижим(ввиду волынского туманахолмов отображонных им)сей вдохновенный проповедникбеседу-исповедь ведет:мягчайший братский исповедниксейчас в евангельи найдеттекст нужный отповедь благуюи губы братские целуяусов ласкание дает

так услаждаясь отдыхаягерой глядится в сладкий лик{42}и на прощанье удружаяберется взять охапку книгпровидца городскому другу(провидец дружбой окружон:все братья все друзья друг другу)и просветленный книги он– тяжолые томища были —влечот в обратных планах пыли

как много отроческих летвершинных юных как веригитаскал на теле хилом книгифилософ богобор поэти тяжкодум и легкосерд!запретных ведений красотыначальный любострастья класскаким порокам учат насте переплеты и полетыих неразжованная жутьпроглоченная вмиг страницапрокрыливает память птицаметафору – житейский путь! —но та пандорина шкатулкакниг неразвязанный тючокпривел его в покой заулкана огражденный цветничокгде не цветы екклезиастацвели не гномы – просто астрыда травки жалкое кольцо —на одряхлевшее крыльцо:старик сосед таким кащеемдва шкафа под ключом хранилбывало вытянувши шеюзацепит книжку хмур и хили стоя мусля перст листаеттак сутки мог стоять подрядтак говорят стоял Сократвдруг посреди толпы смятеннойвосхищен виденьем вселеннойтак что его ученикисвои постельные тюкиу ног его расположилиа он очнувшись мудр и тихперешагнувши через нихпродолжил путь в базарной пыли

ужель возможен чистый токещо в стихах повествованьясвирельный этот голосоконегинских времен преданьяв цевнице рифм сквозистый вейпредбытий жизней и любвей!печален страшен и отвратенразложенный на части вид —в осколках лиры – пиериди тот поэт нам непонятени неприятен и смешонкто силится очарованьявернуть стихам повествованьяего осмеянный закон —но как же быть когда событийнам задан небольшой урок:любить со смертью спорить быть исей властный презирать потокнесущий разные явленьяиз мира нижнего вращенья!

у старика соседа дочона присутствует с вязаньемпри разговорах их – с вниманьемв метафизическую ночвзирается или не слышитна нитку нитку молча нижетпорой лиш – мыслью смущенадва слова проронит онаи вот старик уже ревнуетнаклочась горбится и дуетна пальцы и оставив дочи гостя убегает прочв обиде бормоча вздыхаяпыль с книжки ручкой отряхая —она молчит герой молчиткрючок в крючок блестя стучитклубок под стол котенком скачетсобравшись с силами геройее забавит слов игройи разговор от шутки начатон неожиданно растетони уже к реке гуляютих ветры вьюжные встречаютмир белым инеем цвететона с открытой головоюгоря румянцами – вредаразгорячившимся собоюне причиняют холодаон в рукавах ей руки греетон бледен замкнут говорит:что мертв весь выжжен и несытни жить ни верить не умеети подойдя к речным брегамхолодным прахом заметеннымроняет ей: зачем я вамнет в мире пристани рожденнымкак я – под проклятой звездой!

Конец ознакомительного фрагмента.