Мандаринка на Новый год - Дарья Александровна Волкова

– Люба! – Он сказал это как-то даже не то чтобы серьёзно – строго. – Я, конечно, Звероящер, но немного… прирученный. Что ты обо мне так думаешь, будто я совсем… хам какой-то невоспитанный? Конечно, провожу. Это даже не обсуждается.

– Ну, тогда пошли.

В квартиру Ник отказался заходить. Зато был поцелуй прямо у двери, в темноте подъезда – страстный, горячий, так, как они не позволили себе в кафе. И было совершенно невозможно оторваться от его губ. Невозможно. Пока подлый Звероящер не нажал вдруг на кнопку звонка. Вывернулся из ее рук, чмокнул в лоб, шепнул: «Так и до секса в подъезде недалеко! Я позвоню. Пока». И был таков – лишь быстрые шаги по лестнице.

Люба едва успела перевести дыхание, прежде чем открылась дверь. Ей показалось, что отец что-то отметил странное, но никак не прокомментировал. А ведь раньше она себе такого не позволяла. Таким приключениям место в жизни школьницы-старшеклассницы. Ну, в крайнем случае – студентки. А она – взрослая работающая женщина! Люба усмехнулась. С Ником она почему-то чувствовала себя действительно чуть ли не школьницей. Девчонкой. Лет шестнадцати. Видимо, побочный эффект от того, что она вляпалась в сексуальные отношения с другом детства. И время будто пошло вспять.

* * *

Николай набрал номер друга.

– Денис Валентинович, приветствую.

– И вам не кашлять, Николай Глебович, – пробасил в трубку Дэн Батюшко.

– Как дела? Как клиентура?

– Сплошные приятности перед глазами, и денежный дождь в карманы. И так с утра до вечера.

Ник усмехнулся. Дэн в своём неизменном репертуаре.

– Ну, а если серьёзно?

– Да как обычно – без потрясений и бурь. Ты как? Всё детей потрошишь?

– Не всем же так повезло с призванием, как тебе…

Тут хмыкнул уже Дэн.

– Ладно, этак мы паясничать долго можем, а у меня приём, между прочим. Ты зачем звонишь? По делу?

– По делу.

– Излагай.

– Дэн, квартира нужна.

Денис демонстративно вздохнул.

– Вот сколько раз я тебе говорил, Самойлов, что в твои годы стыдно жить с родителями!

– Зато удобно.

– Угу. А как потрахаться, так: «Денис, дай ключи от квартиры!» Несерьёзно, Николай Глебович. Хочешь иметь свободу половой жизни – снимай квартиру. Или бери ипотеку. С твоими родителями это вообще вопрос несложный.

– Батя, не учите меня жить. Лучше помогите материально.

– Голодранец! Ладно. У меня послезавтра дежурство в отделении. За ключами сам приедешь. И помни мою доброту.

– Спасибо, о благодетель!

– «Спасибо» в карман не положишь и в стакан не нальёшь. Я жажду грязных подробностей. Она хорошенькая?

– Она красавица. – Николай поморщился. Вот кто его за язык тянул?

Дэн хохотнул.

– Ты научился убедительно врать, Коля. А то я не знаю твой вкус. Тебе же главное, чтобы дала без лишних разговоров. А внешность – дело десятое. Никакой любви к прекрасному.

– Я тебя переубеждать не собираюсь.

– А вот это подозрительно. Ты возбудил мое любопытство. Не оставить ли мне включённой веб-камеру?

– Не пересчитать ли мне тебе зубы?

– Не очень вежливо по отношению к благодетелю.

– Ладно, увидимся еще. До встречи.

– Бывай, Казанова.

* * *

Ник позвонил Любе и сообщил, что договорился. С одной стороны, это замечательная новость. Она безумно хочет остаться с ним наедине за закрытыми дверями, только он и она, и чтобы не мешал никто хотя бы несколько часов. А с другой – это так… неприкрыто, откровенно. Встреча ради секса. Неужели это нормально? Тело сладостно предвкушало встречу, чувство собственного достоинства упрямо бунтовало. А Любе хоть разорвись!

Они условились, что она заедет за ним на работу, а оттуда поедут уже вместе. На место… хм… свидания. Любе так не удалось успокоиться. Внутренний голос шептал гадости, среди которых были такие слова как «бесстыжая» и даже «шлюха». Затыкался внутренний голос, лишь когда она представляла, как Ник, обнажённый и напряжённый, накрывает ее тело своим. Чуть остановку нужную не проехала, замечтавшись! А стоило выплыть из тумана чувственных мыслей, как зловредный внутренний голос затянул снова о том, достойна ли уважения та, которая так безропотно соглашается на интим – безо всяких прелюдий, ухаживаний, хотя бы флёра приличий! Взять хотя бы прошлый раз… Как она докатилась до этого? В общем, до Ника она добралась в состоянии войны сама с собой.

* * *

В последнее время жизнь Ника представляла череду совпадений: события являлись не по одиночке, а непременно парами, чтобы нескучно было. Событиям. И ему заодно.

Ник стоял на крыльце больницы и ждал Любу. Она опаздывала, но его это не удивляло. Он был готов ждать столько, сколько нужно.

Его окликнули:

– Николай Глебович!

Он обернулся. Нина Гавриловна. И не одна.

– Вот, знакомьтесь. Дочка моя, Альбиночка. А это наш молодой, но очень перспективный доктор – Николай Самойлов, я тебе рассказывала, доченька.

– Здравствуйте, – Альбина улыбнулась. Взгляд у нее был определенно оценивающий. Сначала. А потом заинтересованный.

– Привет.

А она ничего. Правда, черты лица простоваты – ни безупречных скул, ни изящного тонкого носа, ни бездонных синих глаз. Немного полновата – такую не страшно обнять покрепче. Макияж кажется ярким, а духи – слишком резким. Вот чёрт! Ник чихнул.

– Извините. – Он убрал от лица ладонь в кожаной перчатке. – Простыл, наверное. Рад знакомству, Альбина. Твоя мама много о тебе рассказывала.

– Надеюсь, хорошее? – Тон ее определенно кокетливый, да и прицельная стрельба глазами говорит сама за себя.

– Ну, мама разве плохое скажет о своём ребёнке? – Он улыбнулся как можно приветливее.

– Альбина у меня золото! – поспешила прийти на помощь Нина Гавриловна. – Вот, решила меня развлечь – в кино старушку-мать вывести.

– Ай-яй-яй, – рассмеялся Ник. – Нина Гавриловна, вам напомнить, как «старушка» на новогоднем корпоративе цыганочку с выходом плясала? Да так, что всё отделение хлопало?

– Ох, вспомнил тоже! – Нина Гавриловна совсем по-девичьи зарделась. А потом вспомнила о своей цели. – А я вот думаю, что негоже симпатичной девчонке с матерью по кинотеатрам ходить, коли есть с кем другим.

На него уставились две пары выжидающих глаз. Намёк был толщиной с бревно. Сделать вид, что он не понял, просто не получится.

– Вы… хм… извините, но у меня…

Ладони в ярко-синих перчатках закрыли ему глаза.

– Угадай, кто?

Он обернулся. Люба.

– Я опоздала? Ну, прости меня, малыш! Отвыкла от общественного транспорта.

А потом его неожиданно, демонстративно, но всё равно чертовски приятно поцеловали.

– Ник, познакомь нас.

Люба какая-то странная. И его собеседницы смотрят на нее как-то… неприязненно. А вот он любуется. Идеальные ножки. Трикотажное платье в облипочку, изящные сапожки. Короткая кожаная куртка и обманчиво небрежно сколотые тёмные волосы, в которые смертельно хочется запустить пальцы – до