Мулан - Элизабет Рудник

замерли, как один, обратив глаза к поставленной цели. На земле возле Мулан стояли два ведра, наполненные до краёв водой. Перед ней другие солдаты уже подхватили свои вёдра и преодолевали первые ступени. Мулан ждала. Слова сержанта Цяна звенели у неё в голове.

– И малая доля может сдвинуть дюжину пудов, – шепнула она сама себе. Прикрыв глаза, она собралась. Она почувствовала, как по жилам привычно хлынула энергия – она сопряглась с ци. Стоны и кряхтенье других мужчин исчезли. Она ощущала только лёгкий ветерок, овевающий её щёки. Не открывая глаз, она представила себя на крыше святилища. Она припомнила ощущение покоя, наполнявшее её под деревом магнолии. Настроившись на это чувство, она открыла глаза.

Нагнувшись, она взялась за ручки вёдер и подняла их. Вёдра казались легче, чем в первые разы, когда она выполняла это задание, – силовые упражнения не пропали даром. Однако она знала, что важны не первые шаги, но выносливость, без которой не подняться к вершине. Ступень за ступенью, она начала взбираться.

Идущие перед ней ополченцы замедляли шаг. Один за другим они начали падать. Сначала Сверчок осел на ступень с залитым слезами лицом. Затем По, который бросил вёдра и просто лёг ничком, сдавшись. Следующим отступился Яо. Вне себя от гнева, он отшвырнул свои вёдра, и деревянные кадки раскололись при ударе о скалы.

Однако Мулан продолжала подъём. Её шаг оставался уверенным, а плечи были неподвижны. Ни в одном из вёдер вода не плескала через край, но лежала ровной гладью. С каждым шагом она словно становилась сильнее. Лицо её оставалось сосредоточенным, даже когда она проходила мимо павших товарищей.

Вскоре остались лишь она и ещё один новобранец – Хонхэй. Он опережал её на несколько шагов. Лоб Хонхэя был покрыт испариной, а вёдра опускались всё ниже к земле. Лицо его выражало собранность, как и лицо Мулан, однако тень сомнения уже легла на него.

Мулан, впрочем, не замечала ничего. Она продолжала взбираться. Ступень за ступенью, выше и выше, собираясь с силами, и вот она поравнялась с Хонхэем – и обошла его. Идя вперёд, она чувствовала, как его взгляд буравит ей спину. Она не желала этого знать. Она была не здесь. Тело её поднималось по лестнице, руки держали вёдра, но разум скользнул в глубины. Её поддерживала мысль об отце, о матушке, о сестрёнке. И даже мысль о Феникс-птице, с которой она была неразрывно связана и которая также нашла в себе позабытую силу.

Позади тело Хонхэя потерпело поражение. Он опустился на ступени. И теперь осталась одна Мулан. На неё глядели и Хонхэй, и командующий Тун, и сержант Цян, и все остальные, а Мулан продолжала взбираться по лестнице.

Ступень за ступенью, всё выше и выше и наконец...

Она достигла вершины.

Долгое мгновение Мулан стояла неподвижно, только её грудь мерно вздымалась и опадала. Затем она обернулась, и глаза её расширились, обнимая головокружительный вид с вершины перед святилищем. Её глаза остановились на Феникс-птице, сидевшей на статуе недалеко от неё. Широко развернув крылья, Феникс триумфально заголосила.

Мулан исполнилась гордости. Она смогла. Она сделала то, чего не смог сделать ни один мужчина. Она, Мулан, девчонка из небольшой деревни, достигла невозможного. Она повернулась к солдатам, собравшимся внизу. И лишь тогда, увидев восхищение, уважение и изумление на их лицах, она позволила себе улыбнуться.

* * *

Мысли так и гудели в голове командующего Туна. Хуа Дзюн сумел. Он покорил святилище. За все годы, что он тренировал солдат, лишь горстке мужчин удалось выполнить это задание. И ни один из них не исполнил его с тем изяществом и целеустремлённостью, какие продемонстрировал Хуа Дзюн. Отвернувшись от храма, командующий зашагал к своему шатру Сержант Цян шёл вровень с ним.

– Хуа Дзюн – прирождённый предводитель, – заметил сержант. Он также был впечатлён успехом солдата.

Командующий Тун кивнул.

– Да. У него, как и у его отца, душа воина. – Он помолчал, и лицо его приняло задумчивое выражение. – Но я чувствую, как что-то сдерживает его.

– Возможно, со временем он и сам преодолеет все преграды, – через минуту отозвался сержант Цян.

Командующий остановился и обернулся к своему заместителю.

– У нас не осталось времени, – сказал он. – Враг продвигается. Мы выступаем на рассвете.

Продолжать не было нужды. Кивнув, сержант развернулся и отдал солдатам приказ собраться на плацу. Несмотря на изнеможение, мужчины вскочили, выпрямились и со всех ног бросились выполнять распоряжение. Мулан пришла последней, так как ей пришлось спускаться от святилища.

Когда все ополченцы были в сборе, командующий Тун занял своё место перед ними.

– Учения не закончены, – объявил он. – Но мы живём во время войны. И мы меняемся вслед за переменой ветров. – Он сделал паузу, чтобы убедиться, что все внимают ему. Убедившись, что все слушают, он продолжал: – Мы отправляемся на защиту Горно-степного укреплённого городка.

Реакция была мгновенной. Удивление, страх и возбуждение охватили солдат. Перешёптывание волной прокатилось по рядам. Именно этого все они ждали... и страшились. Стоя позади, Мулан почувствовала, как кровь отлила от лица. Энергия и силы, которых она только что была так полна, схлынули. Одно депо успешно выполнить упражнение. Быть готовым к настоящему сражению – совершенно иное.

Командующий Тун поднял руку. Мужчины снова затихли.

– Теперь вы дадите клятву воина и поклянётесь быть верными трём столпам добродетели. – Командующий обнажил меч. Мулан вытаращила глаза: меч был как две капли воды похож на отцовский. Почуяв её взгляд, командующий Тун взглянул на неё и едва приметно кивнул: – Без каждой из этих добродетелей ваша ци иссохнет.

Один за другим ученики воинов вынули из ножен свои мечи и воздели их вверх. Когда Мулан подняла свой меч, она увидела, как блеснула на солнце гравировка. Она прочла слова, что были у неё перед глазами, а Тун произнёс их вслух:

– Верность, – выкрикнул он.

Солдаты, и Мулан в их числе, повторили слово.

– Отвага! – И снова за возгласом командующего эхом прокатились крики солдат.

Внутренности Мулан заледенели от ужаса, когда она увидела, какое слово будет выкрикнуто следующим.

– Честность! – закончил командующий Тун.

Вокруг неё солдаты громко повторили слово, их голоса были исполнены чувства и гордости. Но Мулан молчала. Как могла она принести клятву во имя истины, когда её жизнь была ложью?

Глава 15

На следующее утро по дороге к Горно-степному укреплённому городку мысли