Мулан - Элизабет Рудник

class="p1">Стряхнув наваждение, Мулан прокашлялась. Она понятия не имела, что только что произошло, но чувствовала, что пора перевести разговор в более безопасное русло.

– Ну, то есть это мне кажется, что ты ей понравишься, – повторила она, на этот раз старательно ровным тоном. – Кто их разберёт, этих женщин... – прибавила она, пожав плечами, и заговорщически подмигнула.

Хонхэй, ничего не ответив, сел. Опустив ноги на пол, он пересел поближе. Мулан инстинктивно отпрянула. Что он делает? Почему он придвинулся? Он же не... Он наклонился ещё ближе. Сделал вдох, и на мгновение Мулан была убеждена, что он собирается её поцеловать.

Затем он отшатнулся от неё.

- Тебе пора подумать над тем, чтобы разок пропустить дозор и помыться, – сказал Хонхэй. – Ну, ты, парень, воняешь! – Встав, он хлопнул её по плечу и вышел.

Мулан застонала. Какой позор! Подняв руку, она нюхнула подмышку. И снова застонала, даже громче, чем прежде. Хонхэй прав. Она воняет. Воняет, точно как мужчина.

* * *

Что-то изменилось. Начало было положено тем случаем в столовой и приумножено разговором в спальном шатре. Между Мулан и Хонхэем медленно крепла дружба. Дружба, перевитая чем-то, чему Мулан не могла подобрать названия, однако явственно ощущала. Перестав опасаться Хонхэя, она охотнее проводила время в столовой и спальне, поскольку знала, что у неё есть союзник.

Во время тренировок их отношения тоже приняли новый оборот. И сержантам, и солдатам сделалось ясно, что среди всех новобранцев Хонхэй и Мулан подают наибольшие надежды. От Хонхэя сразу ждали многого. Он и сложён был как воин. А вот Мулан стала для всех полной неожиданностью. Она никогда не была ни первой, ни самой быстрой, однако неизменно выполняла все задания, причём с непременным тихим достоинством, и на неё все невольно обращали внимание. К тому же со временем и она окрепла.

Мулан стояла посреди учебного плаца, держа перед собой копьё. Сегодня новобранцы перешли от упражнений с шестами к тренировочным поединкам с настоящим оружием. Мулан и Хонхэй машинально повернулись друг к другу. Когда сержант Цян одобрил выбор их кивком, они подняли копья.

И начали бой.

Ударить. Парировать. Ударить. Парировать. Всякое движение Хонхэя Мулан предвидела и встречала, поднимая собственное копьё в уверенном и выверенном ритме, в который Хонхэй вплетал свои движения. Темп нарастал, они двигались всё быстрее. Мулан во вращении ушла от удара ногой Хонхэя. Хонхэй блокировал её ответную атаку. Они обменивались ударами, движения их были наполнены странной красотой. Они сходились с равной сосредоточенностью, не отводя друг от друга глаз.

Не замечая, что все вокруг перестали сражаться, уставившись на них, Мулан и Хонхэй продолжали вести поединок. Сильнее, быстрее, яростнее сражались они, и каждый делал всё возможное, чтобы вынудить другого сделать ошибку. Солдаты подзуживали поединщиков. Услышав шум, командующий Тун появился из своего шатра и встал возле сержанта Цяна. Переглянувшись с сержантом, командующий впился взглядом в Мулан. По её лбу стекал пот, и, хотя от командующего не укрылось, что у неё начали подрагивать плечи, на лице её застыло прежнее выражение сосредоточенности.

Мулан повернула копьё, застав Хонхэя врасплох. Он, споткнувшись, отступил, и на мгновение казалось, что преимущество оказалось на стороне Мулан. Однако ответным плавным ударом он прижал копьё Мулан к земле.

Воздев руки и испустив победный клич, Хонхэй не видел, как Мулан нагнулась и подхватила копьё. Также не заметил он решимости и стремления, преисполнивших её лицо. Ничто, однако, не ускользнуло от командующего Туна. Увидев выражение на её лице, он про себя пожелал ей удачи.

С возгласом Мулан бросилась на Хонхэя. Неистовство атаки было таким, что юноше ничего не оставалось, как уйти в оборону и поднятым перед собой древком встретить вращение копья Мулан. Крича, она подбежала к нему и прыгнула...

На миг она словно зависла в воздухе, будто вознесённая на крыльях. Затем смазанным от скорости движением нацепила копьё вниз. Копьё с треском ударило о копьё, Хонхэй охнул, и древко вылетело из его руки. Мужчины разразились одобрительными возгласами, однако Мулан прыгнула снова, в этот раз так вертанула в воздухе, чтобы, выбросив ногу, ударить по всё ещё летящему копью. Со стремительной яростью она ударила по тупому концу копья и со свистом, скоростью и силой послала его в полёт Копьё гулко вонзилось в стоящий рядом шест и замерло, глубоко застряв в древесине.

Мулан приземлилась. Коснувшись земли, она ударила копьём в почву Мужские крики стихли. Все стояли, раскрыв рты, и переводили взгляд с Мулан на Хонхэя и обратно.

Отдышавшись, Мулан почувствовала, как возбуждение покинуло её. Постепенно она почувствовала обращённые на неё взгляды солдат Она смутилась. Она позволила жажде победы и невысказанным чувствам к Хонхэю овладеть ею. Она утратила контроль и привлекла к себе нежеланное внимание. А это было ей менее всего нужно, особенно теперь, когда она наконец почувствовала, что её приняли.

Не поднимая глаз, Мулан смятым шёпотом принесла свои извинения Хонхэю и, опустив голову, поспешила прочь. Позади стояли мужчины, ошеломлённые до бессловесности. Все они задавались одним вопросом: что же им только что довелось увидеть?

Глава 13

Всякий раз, закрывая глаза, Мулан видела, как летит, вращаясь в воздухе, и ощущала грохот своего приземления. Она припоминала, как глядели на неё другие солдаты: кто с изумлением, кто с восторгом, кто с тревогой. Но более всего ей вспоминался взгляд Хонхэя, этот взгляд врезался ей в память. Он был удивлён. Словно он никогда не думал, что она может одержать над ним верх. И она не могла решить, что чувствует: гордость или обиду. Как бы то ни было, его взгляд преследовал её.

Она так и не понимала, что на неё нашло. Её тело начало двигаться по собственной воле. Словно что-то перевернулось, и разом вся военная наука и упорные тренировки сложились воедино. Но стояло за этим и нечто большее. И оно было глубже и сильнее её самой. В тот миг, когда она, летя и вращаясь, крутанула копьё так легко, словно оно было продолжением её собственной руки, Мулан охватило то же чувство, которое владело ею в тот далёкий день, когда она гналась за курицей через всю родную деревню, а затем упала с крыши. Тогда, как и теперь, она не могла объяснить, что нашло на неё.

И это её пугало.

И вот она, растянувшись на лежанке, уговаривала себя закрыть глаза. Но при малейшем движении её изводил противный запах собственного тела. Ей необходимо помыться и отдохнуть. Спустив