Мент для новых русских - Александр Золотько

– Ну, да… Это как?

– Ну, ты весьма изрядно принял коньяка. При этом героически пытался отбиться от наших с Ириной услуг, – Доктор налил из помятого чайника в кружку кипяток, на глаз отсыпал из банки растворимого кофе, и, оглянувшись на Ирину, щедро насыпал в кружку сахар.

– Это мне уже Ирина говорила, – сообщил Тотошка, – а что Мишка говорил?

– Михаил?

– Ну, да, Мишка наш.

– Михаил… – Доктор задумчиво поскреб ногтями щетину на подбородке, – Михаил…

– Ну, Михаил, Михаил!

– Да ничего он, в общем-то, не говорил, – Доктор вытянул губы трубочкой и осторожно отхлебнул кофе.

Тотошка подпрыгнул на месте:

– Как это, не говорил? Он ведь обещал… Вот мне и Ирине обещал! Не боись, говорил, дед, помогу. Ведь говорил же?

Вопрос этот адресовался Ирине, но она только пожала плечами.

– Ты вспомни хорошо, – настойчиво посоветовал Доктору Тотошка.

– Я хорошо помню. Не нужно меня подгонять. Он пришел уже после того, как ты, наконец, успокоился. Сказал, что хочет купить палатку…

– На кой ляд ему палатка?

– Спать он в ней собирается, насколько я понял, – Доктор взял со стола кусок заветрившегося хлеба, аккуратно откусил, запил из кружки.

– Значит, жить он здесь собирается! – заключил Тотошка громко, чтобы слышали те из Крыс, кто сидел поближе.

– Может быть собирается, может быть – нет. Он ничего не сказал.

– Как не сказал? Если хочет купить палатку, значит собирается жить здесь. А ежели собирается жить здесь, значит, нас никто отсюда выселять не будет. Не будет! – почти прокричал Тотошка.

Крысы оживились.

– Ничего не значит, – оборвала Тотошку Ирина. – Он сказал, что просто гулял по городу, а эти вот дела с теми быками сами собой затихнут.

– Много ты понимаешь! – Тотошка очень хотел, чтобы все было уже позади, чтобы Михаил прямо вот сейчас встал и сказал со всей определенностью, что, мол, не бойся дед Тотошка, я обо всем договорился, не будут к нам теперь лезть… – Ведь так же выходит!

– Тут, брат Тотошка, всякое бывает, – задумчиво произнес Доктор, – тут, брат, иногда и сам не поймешь, где найдешь, а где потеряешь. Вот у моего приятеля случай был…

– Что мне твой случай! Лучше скажи…

– Вот я и говорю, – Доктор отхлебнул из кружки, – я тогда еще врачом был. Мой приятель, царство ему небесное, очень человеческим мозгом интересовался. Все свободное время, бывало, толокся в анатомичке. Искал подступы к различным участкам мозга. Да…

– Чего «да»? – Тотошка переводил взгляд со спящего в спальном мешке Михаила, на Ирину, копошащуюся возле печки, а потом на Крыс, жадно ловящих обрывки его разговора с Доктором. Понятно было, что Доктор начинает одну из своих бесчисленных историй, отношения к ночным приключениям не имеющую. Но также было понятно, что пока история рассказана не будет, Доктор ни о чем другом разговаривать не станет.

– И вот этот самый мой приятель, повадился работу домой брать. Договор у него был с мужиком из анатомички. То ли он ему спирт ставил, то ли деньги платил, но головы от покойников приятель мой носил домой регулярно. Да.

Доктор допил кофе, отодвинул кружку в сторону и удовлетворенно вздохнул.

– И вот однажды поехал мой приятель домой на метро. Давка страшная. Он ели втиснулся в вагон. А сумка у него на плече висела. Он про нее, считай, забыл совсем. Там уж остается руки-ноги считать, в такой давке. Вот, а когда он, наконец, из вагона вылез, оказалось, что сумку кто-то с него аккуратно срезал. Начисто. Можно было бы на ту сумку плюнуть и спокойно идти домой. И сумка копеечная, и голову, которую он в покойницкой взял, не особо жалко. Только вот документы у приятеля в сумке какие-то были, и саму сумку, обрати внимание, ему любимая теща подарила.

Не знаю, кого больше мой приятель испугался, тещи или штрафа за потерянные документы, но только он отправился к метровским милиционерам, чтобы, значит, документально запротоколировать факт кражи сумки и документов…

– А менты его спросили, что в сумке! – не выдержал долгого молчания Тотошка.

– Не перебивай, – отмахнулся Доктор, – Там его вначале спросили, как сумка выглядит, потом спросили, что в ней было…

– Я ж говорю – обязательно спросят, – хлопнул рукой по столу Тотошка, – спросят, а потом как услышат, что человечья голова, так сразу и доктору твоему по голове и настучат.

– Когда мой приятель им сказал, что в сумке лежит отрезанная человеческая голова, то все менты, кто при этом присутствовал, начали смехом давиться и под стол сползать.

– Менты, они и есть менты, – философски заметил Тотошка.

– Менты, – согласился Доктор, – только они чего ржать начали. К ним, пока приятель мой на перроне решал идти к ментам или не идти, заявился мужичок. Поставил сумку на стол и говорит: « Вот, граждане начальники, что хотите со мной делайте. Пять сумок на этой неделе в метро и три квартиры на Пилиповке – моя работа, а вот этого мужика я не мочил!».

Тотошка хихикнул.

– Вот я и говорю, – подвел итог Доктор, – хочет человек одного, а получается совсем другое…

– Пошел ты, Айболит драный… – не выдержал Тотошка, – я тебя как человека спрашиваю, а ты тут…

– А ты у него сам спроси, – неожиданно серьезно сказал Доктор, – вон он, кажется, проснулся.

– Где? А… – Тотошка резко заулыбался и встал со скамейки, – Доброе утро, Миша!

– Доброе утро, – ровным голосом ответил Михаил, вставая с расстегнутого спального мешка.

– Полдень уже, – не оборачиваясь, а только искоса взглянув на парня, сказала Ирина, – давно уже пора…

– Чего там, всю ночь, небось, прогулял, – зачастил Тотошка, – дело молодое.

Ирина отошла от печи, поставила на стол тарелку с едой, бросила в тарелку ложку.

– Вот Ирина и завтрак приготовила, – Тотошка нервным движением, которое должно было демонстрировать радушие, указал на стол.

– Мыло… – начал было Михаил.

– Вон там, в коробке, – сказала Ирина хмуро, – там же зубная щетка и паста.

– Я солью, – Тотошка насколько мог быстро метнулся к ведру с водой, – я солью тебе, Миша.

– Не суетись, чокнутый, – ткнула Ирина сожителя в бок.

– Сама ты! – Тотошка подхватил ведро и замер, ожидая, куда именно пойдет умываться и чистить зубы Михаил. – Куда пойдем?

– Я здесь, в сторонке.

– Вот и хорошо, чего далеко ходить.

Крысы ждали. Терпеливо ждали, когда же парень скажет им об их дальнейшей судьбе. Кто-то побежал за Старым, по дороге сообщая тем из Крыс, кто не дожидался пробуждения возможного спасителя возле шалаша Ирины и Тотошки, что тот проснулся.

К тому моменту, когда Михаил умылся и спокойно позавтракал, вся Нора стояла плотным кольцом вокруг стола и ждала. Даже Петрович, преодолев боль, приковылял к столу. Даже близнецы Кошкины сидели терпеливо почти возле самых ног Михаила и ждали.

И все молчали. Была полная тишина, лишь иногда прерываемая чьим-то тяжелым вздохом. Что-то нечеловеческое было во всем этом, не вели себя так обычно Крысы, не могли еще вчера они вот так молча стоять и ждать, пока один молодой парень, нет, не скажет им нечто важное, а просто заметит их. Просто даст понять, что видит их взволнованные и напряженные лица.

Доктор, который дольше остальных смог сохранить независимый вид, тоже не выдержал и встал со скамейки, глядя напряженно в лицо Михаила, лишь изредка бросая быстрые взгляды на Ирину.

Та стояла за плечом Михаила, опустив глаза, какая-то разом осунувшаяся, потемневшая лицом. Время от времени ее губы что-то шептали, и Доктору начинало казаться, что она молится.

Михаил допил чай. Некоторое время сидел, молча глядя перед собой. Крысы, на которых случайно упал его взгляд, почему-то замялись и расступились, словно боясь заслонить от Михаила то, на что он смотрит.

– Да скажи ты им! – не выдержала, наконец, Ирина, – Скажи!

Михаил посидел еще немного, словно прислушиваясь к чему-то, потом кивнул, словно соглашаясь с чем-то, и заговорил тихим, ровным голосом:

– Никто вас отсюда выгонять не будет. Не будет. Я не позволю.

По Крысам словно пробежала электрическая искра. Мгновение – и Крысы снова молча смотрели на Михаила.

– Если вы хотите, чтобы вас больше никто не трогал, будете выполнять все, что я скажу. Беспрекословно. Что можно будет, я вам объясню. В остальном – придется поверить мне на слово. Кто у вас главный? – Михаил задал вопрос все тем же ровным голосом, не глядя на обитателей Норы.

– Это… – неуверенно начал Конь и осекся.

– Кто у вас главный? – повторил свой вопрос Михаил.

– Я. – тихо сказал Старый, – Только не главный, а…

– Подробнее я все объясню ему. Пока – самое главное. Никто не должен пока выходить за пределы оврага. Пока я не разрешу.

– Дык… – неуверенно пробормотал Петрович.

– Что?

– А жрать что будем? У нас запасов нету… – Петрович огляделся вокруг, ища поддержки, но Крысы отводили взгляды.

– Я найду для вас еду. Еще?