Ходи осматриваясь - Вадим Григ

Я слушал и все больше мрачнел. Что это: первые камешки разбуженной мной лавины? Но тогда почему Милочка? Полнейшая бессмыслица. Или действительно всего лишь незадачливый взломщик, нацелившийся на пустую квартиру и случайно оплошавший?

— Как он проник в дверь? — вклинился я в сетования Майи Гаевны.

Та запнулась, затем как-то растерянно проговорила:

— Я… я не догадалась спросить. И до расспросов ли было, Гришенька. Видели бы вы ее! Она все про Олечку лепетала. Беспокоилась очень. Ребенок-то у соседей по даче — обещалась скоро забрать. А тут такая беда.

— Я займусь этим, — сказал я. — Куда ее отвезли?

— Говорили, в районную нашу.

Я рассудил, что сломя голову мчаться в больницу не было никакого резону. Над пострадавшей, очевидно, все еще колдуют эскулапы. На всякий случай отыскал номер телефона и позвонил. Да, подтвердили мне, такую доставили; нет, палату назвать не могут, она пока в операционной. Я вконец расстроился — от самого слова «операционная» веяло чем-то пугающе серьезным.

Скомкав утренний туалет, я наскоро перекусил и поспешил в автосервис. День сулил напряженную беготню — без колес было тяжело обойтись. На счастье, машина ждала меня в полной форме. Беглый осмотр убедил, что поработали над ней на совесть. Ее даже предупредительно заправили — неожиданная любезность моего черноглазого мастера. Я искренне поблагодарил его, расплатился и покинул станцию. Хоть одно дело удачно сладилось.

Маячившая у перекрестка фигура гаишника внезапно надоумила наведаться в отделение милиции. Я прикинул маршрут и через двадцать минут оказался на месте. Дежурный капитан глянул в раскрытую перед ним амбарную книгу:

— На Мичуринском?.. Ага, вот. Не знаю только, есть кто сейчас из выезжавших по вызову. — Потом, вскинув голову, буркнул: — Ааа, вон… — И окликнул проходившего мимо молодого лейтенанта: — Крымов, это к тебе.

Лейтенант застопорил шаг, обратил ко мне удлиненное худощавое лицо и неожиданно пробасил:

— Да? А в чем дело?

— Это по поводу Мичуринского, — пояснил дежурный.

Я достал удостоверение. Юный страж порядка внимательно его изучил и, вернув, удивленно насупил белесые брови:

— Газета? Обычное происшествие, что вас в нем заинтересовало?

— Хотелось бы поговорить.

— Ладно, пойдемте.

Мы проследовали в небольшую комнату, почти пустую, если не считать потертой тумбочки и трех канцелярских столов с телефонами. Он деловито устроился за средним, указав мне на стул напротив, и как-то смешно подвигал слегка оттопыренными ушами.

— Ну, — произнес он нетерпеливо, всем своим видом точно подчеркивая, что не располагает избытком времени. — И какой прок газете от самой обычной попытки ограбления? Неудавшейся, замечу кстати.

— У меня интерес личного порядка. — Я ввел его в курс истории с исчезновением Бориса. — Поговорите с вашим коллегой, капитаном Трошевым.

Он ненадолго задумался. Потом разом оживился:

— Вот оно как… Считаете, что эти дела как-то стыкуются?

— А вы полагаете, что действовал простой домушник?

— Я ничего не полагаю, — недовольно парировал он. — Пока даже пообщаться с потерпевшей не удалось. Доктора предупредили, что допросить ее разрешат только завтра. И это в лучшем случае, если состояние позволит.

У меня упало сердце, и я с трудом выдавил:

— До того плохо?

— Досталось ей крепко, — признал он сочувственно. — Но я не врач. Не мне судить, насколько плохо. Внешне, конечно, впечатление тяжелое.

— И часто в вашей практике заурядные воры так лютуют?

— Всяко бывает, — протянул он неопределенно. — Но, согласен, странного здесь много чего. Наши квартирные взломщики и впрямь на рожон не лезут. Если напарываются на хозяев, то, как правило, стараются слинять. Хотя отморозки везде встречаются. Однако… — Он помедлил секунды три. — Опять же — маска… Тоже не вписывается как-то.

— Он был в маске? — поразился я.

— Так она сказала врачу. Но, может, он чего-то не понял.

Сообщение встревожило меня не на шутку. Я попытался найти какое-нибудь простое правдоподобное объяснение. Но грабитель, идущий на взлом безлюдной квартиры, и маска?.. Я посмотрел ему прямо в глаза, он отвел их.

— Послушайте, лейтенант, — выдавил я. — Тут не попытка ограбления. Боюсь, это гораздо хуже. Ее не просто били, из нее, похоже, что-то выбивали. И если не удалось, то могут покуситься вновь.

— Чего? — насторожился он. — Чего от нее добивались? Вы знаете? Или догадываетесь о чем-то?

— Все, что знаю, я вам рассказал. И полагаю, что надо что-то делать.

— Так что, по-вашему, я обязан делать? — он нахмурился, с раздражением подчеркивая слово «обязан».

— Ну как-то обеспечить безопасность Аркиной.

— Охрану, что ли, выделить? Вы знаете, сколько у нас людей? И сколько дел на каждом висит?

Я поднялся. Разговор грозился перейти в пустопорожнюю перепалку. Не вставая, лейтенант кивнул, забавно шевельнул ушами и примирительно сказал на прощание:

— Да не волнуйтесь вы так. Что-нибудь мы обязательно предпримем. Доложу в прокуратуру, пусть следователь решает.

До больницы я доехал на нервах. От бессчетных выкуренных сигарет во рту пересохло. Пристроив машину у обочины, я заглушил мотор и какое-то время просидел неподвижно. Потом пересилил себя, выбрался, включил сигнализацию и направился к проходной. Мне показали, где расположен главный корпус.

В окне регистратуры я справился об Аркиной. Тучная особа неопределенного возраста подняла на меня равнодушные, не видящие собеседника глаза и устало поправила зеленый чепчик.

— Аркина? Людмила Ивановна? Есть такая. В хирургическом. Двести пятая палата. Состояние удовлетворительное.

— Что это значит?

— То и значит. Черепно-мозговая травма. Состояние удовлетворительное. — Я пожал плечами и направился к выходу. Она энергично прокричала вдогонку: — К ней сейчас нельзя! — Но я не оглянулся.

Вход в хирургическое отделение напоминал обычный подъезд жилого дома. Слева от лестницы, у самого лифта, позевывал щуплый охранник в непонятной униформе. Он лениво встал с раскладного креслица и, вытянув вперед непропорционально длинную руку, как шлагбаум, преградил мне дорогу:

— Куда это? К больным — с пяти до семи.

Я сунул ему под нос журналистскую карточку и небрежно бросил:

— Мне к заведующему.

— Ладно, — проскрежетал он и, посторонившись, услужливо подсказал: — Третий этаж направо.

Я поднялся на второй. В коридоре было тихо и на удивление пусто. Пахло валерьянкой с легкой примесью аромата застоявшейся кислой капусты. Двести пятая оказалась в трех шагах от лестничной клети. Я помешкал перед нею, чуть приотворил дверь и заглянул в узкий пенал с двумя рядами кроватей вдоль серых стен. Но глаз успел лишь как-то смазанно охватить очертания сонма болящих. Большего мне не позволили: откуда ни возьмись фурией налетела фиолетовая медсестра и напористо оттеснила вбок. Это была худенькая невысокая девчушка, и возможно, ей бы удалось состроить суровую мину, если бы не ангельское личико с ямочками на щеках и две короткие светло-русые косички, забавно торчащие по обе стороны лилового чепчика.

— Кто вы? — спросила она вполголоса, силясь выказать должную строгость. — Что вы тут делаете? — И, не дожидаясь ответа, ухватила меня за рукав и потянула к выходу. — Идемте, идемте. Сейчас начнется обход. Вам нельзя здесь находиться.

Я безропотно подчинился. Но на пороге попридержал ее за локоток и мягко понудил выйти со мной на площадку.

— Пожалуйста, милая девушка, мне бы только узнать, как там Аркина? Очень плоха?

— Аркина? — призадумалась она. — Это которую привезли сегодня? С травмами?

Я кивнул.

— А вы ей кто — муж?

— Нет, — объяснил я. — Муж, к сожалению, в командировке. Я близкий друг семьи. Вы ее видели?

— Видела, когда из операционной доставили. Вы не переживайте: она в порядке.

— В порядке?

— Ну-у… Я хотела сказать, все будет нормально. Слышала, доктор говорил, что ей повезло, отделалась швом на затылке и небольшим сотрясением. Сейчас она, конечно, еще не отошла от шока. Но все образуется. Так что приходите завтра, к вечеру. Может быть, вас даже и пустят к ней.

Я вздохнул и сказал:

— Спасибо. Вы настоящий ангел милосердия. Вот если бы еще позволили сейчас взглянуть на нее, хоть краем глаза…

— Ой, нет! — перебила она, решительно замотав косичками. — И не просите.

— Но почему? Она ведь в общей палате.

— Нет и нет. Доктор даже милиции не разрешил беспокоить ее сегодня. Завтра — приходите завтра.

— Ладно, — сжалился я. — Тогда поднимусь к заведующему. Он у себя, не знаете?

— Наверное. Только он вас не примет. Вот-вот обход начнется.

Он действительно встретил меня раздраженным окриком «Я занят» и пронзил острым серо-стальным взглядом. Внешне он производил весьма внушительное впечатление: ростом, наверное, тянул на метр восемьдесят, насколько я мог судить по возвышающемуся над столом крупному торсу; массивная голова, густые посеребренные сединой волосы красиво зачесаны на пробор; элегантный темно-серый пиджак сидел, как нарисованный, подчеркивая спортивное сложение. Очевидно, он привык к безотказному воздействию своего командного рыка и, похоже, слегка смешался, когда я, затворив за собой дверь, бестрепетно приблизился к столу.