Петербург в 1903-1910 годах - Сергей Минцлов

Вечер. Вечерние телеграммы хватают подробностями за сердце. Горит «Севастополь», взрывают и топят «Ретвизан», «Победу», «Палладу»… Уничтожаем самих себя! Правду сказали «Новости дня»[125]: «Сдан Порт-Артур, выстроенный на миллиарды полунищего народа и залитый его кровью». Беспримерней этой войны по возмутительности ничего не было в нашей истории! За что платил свои миллионы не полунищий, а нищий русский народ? За ничего не делающих дипломатов, не видящих, что творится у них перед самым носом, за мерзавцев министров и т. д.?? Украли ни к чему не годную и ненужную нам страну, ухлопали в нее миллиарды и, обманывая всех, не нашли нужным даже приготовиться к обороне, не снабдили этот многострадальный Артур ни снарядами, ни припасами и люди там гибли без еды, без оружия и без медикаментов.

Воровство идет везде возмутительнейшее; Красный Крест пойман с поличным: из вернейших источников знаю, напр., что громадные ящики с «хинином» на Дальний Восток в действительности заключали в себе только по фунтовой коробке с ним и т. д., и т. д.

21 декабря. О Стесселе, как о человеке, давно уже и со всех сторон (даже от бывших его сослуживцев-офицеров) слышал только дурное. Отдаю ему должное за защиту Артура, но должен сказать, что телеграммы его на меня и на многих производили отвратительное впечатление. Так пишут или дуры-бабы из глухих деревень, или прохвосты. «Держимся молитвами матушек-цариц» — чудодейственные молитвы этих матушек были у него на каждом шагу!

Покушение на государя было; слышал о нем в измененной версии — будто бы взорвалась бомба в самом поезде.

Среди монархических партий есть сильное течение в сторону бывшего наследника Михаила Александровича[126]. Его хвалят и поговаривают, что в один прекрасный день мы можем узнать о дворцовом перевороте.

Так ли это — наверное не знаю, но что государь как бы опасается этого, доказывает то, что, отлучаясь из Петербурга во все свои путешествия, он увозит с собой и брата, несмотря на то, что отношения между ними совсем не нежные. Поскорее бы это всеобщее напряжение разрешилось чем-нибудь! Вечная жизнь в таком Артуре невозможна!

23 декабря. Хотел купить новую газету «Наши дни»[127]; оказывается, вчера ей запретили розничную продажу. За последнее время газеты вырастают как грибы, но и исчезают из обращения, как мухи!

Возродившийся «Сын отечества», «Наша жизнь», «Р.<усская> правда»[128] — все успели нахватать предостережений и запрещений; идет своего рода газетная вакханалия: все точно торопятся высказаться покруче, пока есть возможность к тому.

Говорил с академиками Генерального штаба; уверяют, что у Куропаткипа не 400 000 войска, как сообщали газеты, а всего 200 000. По их словам, дело стоит на мертвой точке: сибирская дорога может доставлять теперь только необходимый фураж, провиант и пр. для этой массы людей и подкрепления могут идти по ней только за счет голодовок армии.

Нечего сказать, хорошенькое положение!

Интересно бы подсчитать, во что обошлась нам эта манчжурская авантюра, включая Китайскую дорогу, Дальний и пр.?

31 декабря. Общественное мнение начинает заметно изменять курс в отношении к Стесселю; развенчивать людей мы любим чрезвычайно, и достаточно кому-нибудь написать или сделать что-либо выдающееся из ряда — сейчас начинаем искать, не другой ли кто это сделал, но во всяком случае нет дыма без огня. За тысячу верст чувствуется что-то неладное; странно и то, что Стессель торопится вернуться в Россию и не пожелал разделить со своими полками и генералами их участь и в Японии. Говорят в оправдание его, что ему нужно представить отчет государю, но это детский лепет; отчет его уже сделан: — «Флот уничтожен, и Артур сдан». Этим и все сказано. Точно торопится Стессель поспеть к государю ранее остальных генералов и адмиралов…

1905 год

3 января. Забастовал Путиловский завод. По слухам, неспокойно и на Франко-Русском, изготовляющем машины для флота.

4 января. Забастовал Франко-Русский завод.

В Питере в числе других находится корреспондент-англичанин, командированный сюда для специального наблюдения за возникшими общественными движениями; с грехом пополам он объясняется по-русски и очень негодует на наши привычки. «Помилуйте», — говорит, — «везде в и ч. люди уже в постелях, а здесь к одиннадцати часам начинают только съезжаться». Корреспондент этот торчит на всех наших «митингах» и собраниях, внимательно выслушивает ораторов и все заносит в свою книжку.

Бастующие рабочие у ворот Путиловского завода. Январь 1905 г.

5 января. Не работают уже шесть заводов. Оригинальнее всего, что стачка эта ведется под руководством какого-то священника[129], шествующего всюду во главе депутаций. Пока что протекают они мирно. По газетным сообщениям, причина их — домашние счеты с администрацией; городские слухи добавляют некоторый плюс, а именно — недовольство рабочих тем, что 80-ти миллионный заказ дан правительством Германии, тогда как собственные русские заводы вынуждены наполовину сокращать деятельность и штаты. Конечно, не сами рабочие додумались до этого; среди них давно ведется оживленная агитация.

Интересны результаты пропаганды в Малороссии. В Полтавской губернии запасные не хотели идти и были потешные, хотя по существу глубоко верные, замечания с их стороны.

— За що нам идти воеваты? — спрашивали хохлы.

— Как за что? За веру, царя и отечество!

— Яка там вира? Бусурманска; отечества нема — там Кытай; и царя нема — вин там рендатель!.. (арендатор).

6 января. Яковлев (Николай Матвеевич, бывший командир броненосца «Петропавловск»), только что вернувшийся из дворца с Крещенского парада, сообщил, что во время салюта с Васильевского острова — там были поставлены гвардейские батареи — вдруг зазвенели и посыпались в зале, где он находился, стекла и куски люстры. На полу он нашел потом крупную картечину. На улице в толпе произошел переполох, оказались раненые. По ошибке ли, или преднамеренно какое-то орудие вместо холостого заряда хватило по Иордани, где находился государь, картечью. Бедняги артиллеристы поплатятся жестоко!

Очень озабочены охраной Балтийского судостроительного завода от забастовки; предположено послать в него военную команду.

8 января. Сегодня не вышло ни одной газеты — все забастовало.

Толпы рабочих весьма чинно расхаживали вчера по улицам, заходили на фабрики и даже в небольшие заведения вроде переплетных, сапожных и т. п. и везде прекращали работу. Извозчик, на котором я ехал утром на Варшавский вокзал, сообщил, что часов в шесть утра слышен был сильный взрыв, но где он произошел — неизвестно. Я ездил в Лугу, на всех станциях ожидали с нашим поездом газет и оживленно допрашивали, что творится в городе; на обратном пути слышал толки в вагоне, будто убит градоначальник, и что на завтра, в воскресенье, ожидаются беспорядки. На Пороховых заводах забастовали тоже; вероятно, там происходит что-нибудь особенное, так как туда поскакали жандармский эскадрон и конная полиция. Это первая грандиозная забастовка на Руси; рабочих здесь целая армия, и нужно очень немного, чтоб разразился бунт.