Петербург в 1903-1910 годах - Сергей Минцлов

Вот какие дела случаются в Питере и таятся в неизвестности!

Поляков просил меня сохранить рассказ его пока в тайне и не опубликовывать его, но записать его для будущего. Желание его исполнено.

В общем, смерть Плеве только всколыхнула и заинтересовала всех — не более. Петербург даже острит, что Николаю II следовало обидеться: на него не обращают никакого внимания и, очевидно, считают царствующими его министров (Сипягин, Боголепов, Плеве). Зато на него, говорят, впечатление произведено ужасное. 15-го предполагалось производство юнкеров в офицеры, так по крайней мере ждали и говорили юнкера, но ничего подобного не произошло; по слухам, у государя сделалась желтуха.

20 июля. На другой день после убийства Плеве все редакторы периодических изданий были экстренно вызваны в Цензурный комитет и там им было «поставлено на вид», что о смерти Сипягина говорилось в печати весьма мало и в слишком сдержанном тоне, и поэтому в настоящем случае «предлагается им отнестись к событию с более горячим участием и поместить «соответственные» статьи». Особенно ядовиты молчанием «Русские ведомости»!»[111]

30 июля. В третьем часу дня мне показалось, что стреляют пушки; вышел на улицу — вижу, дворники суетятся везде у домов и вывешивают флаги. Говорят, будто государыня родила наследника.

Вечер. То-то, я думаю, радость во дворце: действительно родился наследник и назван по имени Тишайшего царя; таков ли он будет! Да и будет ли вообще когда-нибудь на троне?

31 июля. Вчера вечером была иллюминация; несмотря на летнюю, глухую пору, на улицах сновала оживленная толпа; весть о рождении наследника всколыхнула всех, не говорю уже о простом народе, но даже и либеральные кружки. Общество к этому вопросу относилось слегка иронически, как всегда к людям, у которых родятся только девочки.

По поводу государя даже острили, что он усиленно «интригует» против брата, наследника, но что толка из этого все не выходит. «Интриги» теперь увенчались успехом.

4 августа. Ехал сегодня от 12-й линии на таможенном пароходе — на Гутуевский; сейчас же за Балтийским судостроительным заводом, близ строящегося броненосца «Слава», увидел несколько военных шлюпок с матросами, занимавшимися усердными поисками чего-то в реке. Обратился к знакомому, постоянно курсирующему в тех местах, и он сообщил, что ищут бомбы. В день смерти Плеве некий субъект нанял ялик и стал переезжать через Неву; близ броненосца он вдруг начал выбрасывать какие-то предметы в воду; яличник задержал его, и оказалось, что он вез бомбы[112] — вроде той, от которой погиб Плеве. Вот эти-то брошенные бомбы и разыскивают, но безуспешно, до сих пор. Предполагают, что он хотел подготовить взрыв «Славы», когда ее повели бы на буксире, но это, конечно, вздор, так как такая бомба хотя и достаточна для гибели всемогущего министра, но для броненосца — пустяки.

Историю с этими бомбами, вероятно, брошенными растерявшимся сообщником убийцы для сокрытия концов в воду, я слышал на другой же день после смерти Плеве, но счел ее тогда за продукт разыгравшейся народной фантазии.

8 августа. Льет дождь, глухо доносятся пушечные выстрелы. Нева в этом году начала пошаливать необыкновенно рано, лето было преотвратительное даже для Петербурга.

27 августа. Виленский генерал-губернатор кн. Святополк-Мирский[113] назначен министром внутренних дел. С любопытством ждем — что будет. Виленцы им были довольны и от одного тамошнего помещика-поляка слышал, что при Мирском у них были «блаженные времена»: поляки всюду допускались на равных правах с русскими на службу и только остающееся в силе запрещение полякам покупать там земли напоминало прошлое и «Кахановскую эпоху». Одно пока достоверно известно про князя, что он очень болезненный человек и старый, несмотря на свои 47 лет.

П. Д. Святополк-Мирский

Странное дело — публика будто обладает даром предчувствия: одно время усиленно заговорили про гибель и плен «Петропавловска» — через очень небольшой промежуток времени именно этот броненосец взлетел на воздух; затем вдруг стали черт знает что болтать про адмирала Ухтомского, дошли даже до такого вздора, что убежденно толковали, будто он арестован за измену и что его везут в оковах из Порт-Артура. Прошло несколько месяцев и Ухтомский осрамился в бою, растерял эскадру и неопубликованным приказом отрешен от командования, а на его место назначен Виренн[114], бывший командир заслужившего добрую славу крейсера «Баян».

22 сентября. Кто-то пустил по городу в ход якобы приказ по войскам микадо.

«1. Кто убьет генерала Куропаткина, — тому 10 миллионов иен.

Кто убьет Стесселя, тому 5 миллионов.

Кто убьет Мищенко… Фока… и т. д., и т. д., — награды спускаются до 100 000 иен».

Затем:

«Кто убьет генерала Орлова — того на десять лет в тюрьму.

Кто убьет князя Ухтомского — тому смертная казнь».[115]

2 октября. Общее настроение пессимистическое. Упорно твердят, будто Куропаткин перешел в наступление вследствие заявления царя: «Пора переходить в наступление», и вот в результате новые неудачи.

Все чают больших благ от нового министра Святополк-Мирского… не оказался бы он в конце концов Окаянным! Императрица-мать назначением его очень недовольна, так как она сторонница политики Плеве, но царь будто бы заявил ей, что если ей новый курс не нравится, то в Дании еще много места для нее. Блажен, кто верует…

На войне дела, кажется, поправляются. Пора, а то уже начинали острить, что скоро вместо «Боже, царя храни» национальным гимном у нас сделается «кина-чонг» — из оперетки «Гейша»![116]

12 октября. Несмотря на воцарение нового министра, аресты в городе продолжают идти своим чередом. Причина — якобы подготовлявшаяся антивоенная демонстрация.

В 39 № журнала «Право»[117] была помещена сильная статья на тему о том, что слова министра — суть слова царя, так как министр у нас только исполнитель, и виленская речь Святополк-Мирского рассматривается как указание на желание свыше конституции. Мирский, очевидно, струхнул от такого нежданного реприманда, и № 40 с продолжением статьи задержан. Между прочим, очень верна и характерна одна фраза из этой статьи, что Россия представляла до сих пор собой дортуар в участке. По недосмотру иностранной цензуры проскользнули в английских журналах к нам забавные карикатуры, изображающие Николая II: он предлагает разным лицам министерское кресло, а под креслом наложены бомбы.