Американская разведка во время мировой войны - Томас Джонсон

Я ей сказал: «Меня послали отнести эти овощи, заказанные господином Глаубером, который только что вышел из автомобиля». «Уходите, — ответила она. — Тут нет господина Глаубера. Из автомобиля вышел господин Михаэльсен. Он давно уже здесь живет. Вы ошиблись адресом». Тогда я навел справки в нашем цюрихском отделении. «Да, сказали мне, Михаэльсен значится в нашем списке подозрительных. Он прикомандирован к германскому вице-консульству и состоит в бюро по обмену немецкого угля. Он говорит на немецком, французском, английском и нижненемецком языках. Он мог бы оказаться очень опасным шпионом, если бы был более сдержан. Но он ведет разгульную жизнь, пьет и кутит с женщинами. Его знают все цюрихские содержатели ночных притонов. Но мы никогда не слышали в Цюрихе имени капитана фон Эймена».

Крупный шпион

Начальник французской разведки откинулся на спинку кресла и зажег папиросу.

— Вот какая штука! — сказал он, разводя руками. — Человек, который обыскал вице-консульство, пользуясь своим швейцарским значком, этот друг бернской и цюрихской полиции, был ли он также капитаном фон Эйменом в Берне и господином Михаэльсеном в Цюрихе? Каково его истинное лицо? И все эти переодевания, чтобы скрыть личность агента швейцарской тайной полиции, старающегося обнаружить нарушения нейтралитета своей родины! Это мог быть только немецкий агент, крупный шпион. После того как немцы уничтожили наших агентов в количестве 21 человека, остальные стали более осторожны и ловки. Мы уже слышали о Мэтре, как его называли в Швейцарии. Именно благодаря Михаэльсену у нас возникла идея обыскать те места, где собирался всякий сброд. Я назвал этого шпиона Мефистофелем, так вот, послушайте. Он обладал какою-то магнетической силой над большим количеством профессиональных шпионов и доносчиков по всей Швейцарии, над теми, кто готов на все ради денег: готов сообщать, о чем говорили опьяневшие офицеры союзных армий, готов взломать несгораемый шкаф, совершить кражу, убийство, отравление союзного агента и т. п. Некоторых Мэтр удерживал посредством денег, других посредством угроз, третьих посредством наркотиков, без которых они не могли обойтись, и которые он им доставлял. Его власть распространялась не только на этот сомнительный мир. Два офицера швейцарской полиции были только началом. Но мы находили его следы всюду. В качестве фон Эймена или Михаэльсена он поддерживал знакомство с разнообразнейшими людьми, от самых высокопоставленных до самых простых. В один и тот же день он беседовал с начальником коммерческого отдела германского посольства Вальтером Ратенау, которого мы давно уже подозревали в участии в разведывательной работе, и с проворовавшимся банковским кассиром, приглашавшим для своей защиты одного из лучших швейцарских адвокатов и вносившим высокий залог.

— Мы уже слышали об этом человеке, — заметил американец, — он идет по следам Штибера.

— Да, по его темным и позорным следам, — продолжал француз. — Этот выродок, бывший основателем прусской секретной службы, пользовался самыми гнусными средствами, чтобы заставить людей на себя работать. Здесь в Швейцарии этот крупный шпион собирается создать нечто вроде открытого Штибером в Берлине Зеленого дома, где, взывая к самым низким инстинктам, к сладострастию и алчности, и пользуясь угрозами и шантажом, он достигает своей цели. Всюду, где появляется Мэтр, он находит жертвы; в его власти был не один проворовавшийся кассир. Он мот кому-нибудь посоветовать заняться спекуляцией, а потом выдать его своим друзьям из полиции. Во всех швейцарских банках, где лежат деньги союзников, он имеет агентов, которые осведомляют его о том, на что эти деньги употребляются. Он подкупает кондукторов на швейцарских железных дорогах, горничных в отелях, телеграфных служащих. Каким образом немцы так хорошо осведомлены обо всем происходящем на границе? Через таможенных досмотрщиков. Его агенты и он сам неутомимо ищут слабое место нужного человека, чтобы подкупом, лестью или другими средствами его завербовать.

«Будьте шпионом у меня на службе, не то я передам вас швейцарской полиции», — заявляет он своей жертве. Своим друзьям в полиции он дает сведения о преступном мире, который он посещает, в обмен за сведения о союзных разведках в Швейцарии. Может быть, некоторые наши агенты служат и нам и ему и получают от него жалованье. Денег у него очень много. Это настоящий Мефистофель. Он причинил нам больше зла, чем половина немецких генералов.

Он украл английские воздушные сигналы и уничтожает больше самолетов, чем уничтожил Рихтхофен.[8] Каждый день по его вине умирают французские, английские, итальянские и американские солдаты. Это дело задевает всех нас.

Довоенные воспоминания

Все это дело, которое начальник французской разведки назвал ужасным, никогда бы не раскрылось, если бы не некоторые события, сами по себе незначительные, совершившиеся еще тогда, когда мало кто думал о возможности мировой войны. Именно эти незначительные события странным образом внесли в него ясность. До войны одна знатная немецкая семья жила в красивом прирейнском городе. В большом доме, окруженном виноградниками, спускавшимися до самой реки, мирно и счастливо жила семья, состоявшая из родителей, дочери Маргариты — блондинки с голубыми смеющимися глазами — и двух сыновей: один был слабого сложения, но умный и веселый, а другой крепкий и энергичный, горделиво носивший красивую форму одного из лучших германских полков.

И с какой радостью и гордостью они сообщили своему другу американцу, приехавшему к ним погостить, о том, что юный офицер прикомандирован к штабу кайзера.

— Я припоминаю себя в 1870 г., когда я получил железный крест, — говорил старый отец, прощаясь с новым адъютантом императора.

— Это большая честь, — сказал молодой офицер своему приятелю американцу. — Наш кайзер очень строг при выборе своего личного штаба, какой это для меня прекрасный случай проявить свою преданность!

Через несколько дней американцу пришлось покинуть гостеприимную семью, проститься с Маргаритой, с ее песнями и смехом и с ее братом, которого ожидала карьера менее суровая, чем военная карьера его брата. Они поддерживали переписку, потом вдруг письма перестали приходить из Германии. Началась война. Американец часто думал о том, как поживают его друзья, но ему не удалось о них ничего узнать.

Когда Соединенные Штаты вступили в войну, этот американец, как и многие другие, хорошо знавшие Германию, был послан на секретную службу в Швейцарию. И вот его попросили принять участие в разоблачении Мэтра.

Он горячо принялся за дело, день и ночь отыскивая новые следы, посещая всякие сомнительные места, испытующе вглядываясь в каждое лицо. Ему улыбнулось счастье. Однажды среди сотен людей, которых он встречал на улице, в кафе, в театрах, он увидел знакомое лицо. Это был молодой немец из гостеприимного дома на берегу Рейна. Это был действительно он, но как он изменился! У него было бледное изможденное лицо, глаза запали и лихорадочно блестели между воспаленными, красными веками. Его исхудавшее тело согнулось точно под непосильным бременем. Он казался под властью какой-то чужой воли. Взволнованный американец припомнил все подробности их последней встречи. Он последовал за ним в уединенную улицу и, хлопнув его по плечу, по-немецки окликнул его по имени.

Тот резко обернулся и, узнав американца, взял его руку обеими руками.

— Мы все еще друзья, не правда ли? — сказал он. — Ведь ваш Вильсон заявил, что воюют только правительства. Значит, мы не враги.

Они разговаривали в течение нескольких минут. У немца был встревоженный вид, который он с трудом скрывал. Он сказал, что был освобожден от военной службы из-за туберкулеза. Затем он опять заговорил о президенте Вильсоне и о роли американцев в войне.

— Правда ли, что американцы сражаются, чтобы свергнуть с престола Гогенцоллернов, чтобы помочь Германии освободиться? Он с болезненной настойчивостью все время возвращался к этому вопросу. Он беспрерывно кашлял и, очевидно, был приговорен.

«У этого человека есть что-то на сердце», подумал американец, «и это его убивает». И он не удержался от вопроса:

— Что вы делаете в Швейцарии?

Лицо немца исказилось.

— Я занимаюсь официальным делом, — сказал он, — делом, которое я ненавижу.

«Официальным делом, которое я ненавижу». Эти слова, словно молния, пронеслись в мозгу американца. Чему его учили на разведывательной службе? «Не доверяйте никому. Разведывательная служба имеет три мощных движущих силы: патриотизм, ненависть и наживу. Используйте их».

Да, но как? Как подойти к этому старому знакомому? Спокойно и смело американец решил приступить к делу, пустив в ход все свое искусство, весь свой такт, все свои способности, чтобы узнать, что на уме у этого немца.