Время Надежды (СИ) - Катерина Ректор

яблочка», любимый куплет сестренки, который она просила повторять так много раз, что у меня начинала трещать голова.

- Спей песенку, - неправильно говорила Габи. Никак не получалось ее отучить.

Я выхожу из общественной части старого дворца и осматриваюсь. В отличие от Йергена, у меня нет понимания, где что находится. И карта в голове никак не может сложиться. Я даже не уверена, что хорошо помню, как найти выход в город. Обещаю себе, что стану внимательно смотреть по сторонам, запоминать приметы, и потом по ним обратно вернусь. Все будет хорошо, я справлюсь. Выбора у меня нет.

Что такое черный дом, интересно?

Я успела расспросить всех торговок на рынке, измучить вопросами знакомых рабов. В Сером замке никто из них не был, и слухи добирались самые странные.

Вспоминаю, что Йерген признавался, что не знает, где может быть черный дом. А ведь он когда-то перерисовывал планы замка. Может, это место не здесь?

Не знаю, что делать. Сначала я просто слоняюсь по улицам замка, но быстро понимаю, что трачу время впустую. Фасады здесь или из серого, как крепость, камня, или ярко покрашены. Мне представляется, что черный дом должен быть гораздо больше и выглядеть иначе, чем жилище постоянной обслуги или казармы.

Кроме кроммовых флагов, на зданиях черного нет. Мне кажется, стоянка кроммовой армии занимает добрую половину внутреннего города. Палатки оцеплены цепью часовых. Поглядев на них издали, я еще больше расстраиваюсь. Мне доступна лишь часть Серого замка...

Кого-то нужно спросить. Я присматриваюсь к прохожим, пытаясь отличить рабов от свободных. Ярлыки зимой чаще всего под одеждой, так что выкупившийся на свободу не всегда отличим от живой собственности богатого господина. Но статус можно безошибочно вычислить по мелочам, оценив, как человек держится, рискует ли смотреть прямо в глаза, ровна ли осанка… Я редко ошибаюсь, пришлось наловчиться, чтобы не вляпаться в неприятности. Нам, рабам, запрещено первыми заговаривать со свободными, кроме оговоренных волей хозяина случаев. Например, когда нужно что-нибудь передать или купить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

44

Я все еще ищу, у кого можно спросить. Прохожие с ожесточенным видом бегут мимо меня, многие что-то несут, под ногами мечутся куры. Только группка девочек лет пяти беззаботно играет с веревочкой. Дети часто знают о жизни не меньше родителей, так что я к ним подхожу:

- Привет. Не подскажете, где можно найти черный дом?

Игра прекращается. Мгновение девочки смотрят на меня настороженно, затем прыскают в стороны. Точно стайка рыбешек на мелководье. Я вздыхаю.

Люди продолжают сновать, словно от суеты зависят их жизни. Вряд ли они будут рады задержаться для докучливого разговора. Наконец, замечаю в толпе пожилую рабыню с заплечной корзиной. Она плетется достаточно медленно для того, чтобы шагать вровень со мной. Убежать у нее не получится. Подхожу:

- Здравствуйте, бабушка. Вы случайно не знаете, где может быть черный дом?

Мгновение она вглядывается в меня мутными от времени глазами. Затем опускает голову и идет дальше.

- Пожалуйста, бабушка, подскажите. У меня сестру туда увезли.

Старуха каркает, внезапно оживившись:

- Сколько ей было?

- Три с половиной. Скоро четыре. – Тороплюсь я, стараясь не замечать это страшное «было».

- Деточка, больше ты ее не увидишь.

Мое лицо снова перекашивается в беззвучном рыдании. Я выдавливаю:

- Ну пожалуйста. Пожалуйста. Хотя бы скажите, где этот проклятый черный дом?

- Проклятый. Проклятый. Проклятый. - Старуха повторяет, точно полоумная. Неопределенно машет рукой, и я иду в указанном ей направлении.

И вскоре упираюсь в очередные кроммовы палатки. Решаю попробовать их обойти. Мне страшно идти вдоль лагеря - как бы на что не нарваться. Прикидываю, как можно обогнуть временный лагерь по улочкам.

Несколько раз пытаюсь вернуться через проулок, и все время натыкаюсь на палатки. Кроммы везде! Еще немного, и я попросту потеряюсь. Снова пробую узнать у прохожих, где может быть черный дом. В ответ слышу пару смачных ругательств, но по большей части от меня просто отмахиваются, - не до тебя, мол, с твоими расспросами. Я уже сама шепчу: «Проклятый, проклятый, проклятый», пытаясь не заблудиться. Дома и палатки кажутся мне одинаковыми.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

45

- Малыыыышка, - слышу хмельное мычание.

Зеленые боги! Опять!

Ну что за полоса невезения… И рядом нет Йергена. Сейчас никто не поможет!

Больно хватают за плечи. Даже через плотную куртку чувствую, как вдавливаются сильные пальцы. Успеваю придушенно взвизгнуть. Меня так резко к себе разворачивают, что я путаюсь в юбке. Едва не падаю, слепо отмахиваюсь. Мужчина, один. Перехватывает мне руки, заламывает. Снизу-вверх я смотрю на него. Мы слишком близко друг к другу. Все расплывается и мельтешит, потому что я дергаюсь, тщетно пытаясь освободиться. Вижу крашеные волосы, какую-то пегую, пятнами кожу, тонкокостные черты, - аристократ… Вот я вляпалась!

Мужчина дергает к себе - под грудь упирается стальное навершие. Меч! Он из верхушки, из тех, кто ходит по замку с оружием. На нем черные шуба, штаны, сапоги… О да. Теперь я знаю, по-настоящему вляпалась! Кричу, понимая, что мне вот-вот заткнут рот ручищей в перчатке.

Насильник громко, горячо дышит в лицо. Я давлюсь мерзкой вонью дыхания, этим перебродившим смрадом настоявшегося хмельного. Шаг за шагом он меня оттесняет, - толкает вдоль стены дома в проулок. Или… Там дверь? Нет же, нет! Только не это!

За его широким телом я ничего толком не вижу. Где же прохожие, когда они так нужны?

А, вот же они. Продолжают сновать, делая вид, что ничего вовсе не видят. Подумаешь, кто-то из дворцовых господ решил потискать рабыню. Рабыни для того и нужны…

Я хорошо понимаю, что сейчас будет. У меня остался шанс, может, последний. Пинаю его по ноге. Он охает, выкручивает мне запястье, смазывает по лицу, сбивая дыхание и заставляя всхлипнуть от боли. В глазах на мгновение темнеет, потом я вцепляюсь зубами ему в ладонь, грызу перчатку, мерзкие пальцы, которые все глубже лезут мне в рот.

- Зараза! – Охает он, и отпускает.

Тотчас я получаю коленом в живот. Сгибаюсь, обхватывая себя руками, пытаюсь продышаться от боли.

- Эй, Роу, ты че творишь?! - Громкий голос. Откуда-то сбоку.

Похоже, меня больше не трогают. Привалившись к стене и полусогнувшись, я пытаюсь вспомнить, как это, когда дышится без боли и ровно. Глотаю студеный воздух, с губ срываются облачка пара. Все закончилось? Неужели?!

- А…. – Тянет этот Роу.

Я не могу поднять глаза. Кажется,