Время Надежды (СИ) - Катерина Ректор

Тупо смотрю на ряды черных доспехов. Теперь мне кажется, что это не мертвецы. Там внутри вообще нет людей. Только пустота. Я помню, как утром еле сюда притащилась. А моя ноша - ничто по сравнению с весом лат, оружия, заплечных мешков и заброшенных за спины щитов.

Йерген вернулся к наброскам. Заглядываю ему через плечо. Вместо красивых рисунков у эльфа получилось бессвязное нагромождение линий. Он попросту заштриховал лист.

Зря мы потратили кошель медяков. Ничего не увидели.

Я ни на волос не приблизилась к Габи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

39

Гордиан 8

Не знаю, многие ли ощущают подобное. Но в решающие моменты время для меня замедляется. Чувствую ледяное спокойствие, мысли очищаются от шелухи. Вижу происходящее в мельчайших подробностях. Мне кажется, я могу отвести рукой лезвие меча, ползущее мне в лицо со скоростью слизня. Будто я кромм, повелевающий временем.

Увы, мне только так кажется. Времени всегда не хватает. Когда все заканчивается, меня сметает усталостью. Пушечным ядром сносит в вялое опустошение.

Пушечное ядро… Вот, вспомнил подходящий пример. Как обстреливали «Вертлявую». Тогда я впервые в жизни увидел, на что способны металл вместе с порохом. Свинцовые ядра крушили палубу и борта, дробили дуб в мелкое крошево. Разлеталась щепа, хлестали обрывки веревок, в лицо летели кровь и брызги воды. Вокруг кричали, калечились и умирали. С жутким стоном рухнула за борт грот-мачта. Нас сразу же повело. А я… Я видел все зазубрины, все мельчайшие трещины, каждую щепку, все трупы и корчащихся раненых – разом все, что происходит на палубе. Это ведь невозможно, согласны?

Так же сейчас, только без пороха и мертвецов. Хотя, последнее до сих пор под вопросом… Скорей бы увидеть отца. Мое внутреннее время замедлилось, - тело чувствует, что наступил очередной сверхважный момент.

Мы у парадного входа в старый дворец. Король пожелал первым делом проведать наместника. Спешившись, с почтительного расстояния наблюдаю, как к королевскому экипажу подносят изысканную лестницу, и Ампелиус Виэктрис Гобнэте Первый перетекает по ней на угли дорожки.

Следом за супругом появляется королева Аделаида. Ее холодная красота безупречна. Лицо гладкое, без единой морщины, оно кажется маской. Ее Высочество была бы прекраснейшей женщиной в мире, не порть ее лик презрительное выражение. Волосы убраны в сложную прическу из скрученных кос, - перевились, словно змеиный клубок. Корона иссиня-черная, из матового материала. Не представляю, что это. Кость, дерево? Может, даже металл? Зубчики короны напоминают пальцы скелета с когтями. Повелительница держится так, словно массивный убор ничего вовсе не весит. Платье королевы украшено сотнями рубинов, оправленными в золото. Камни зловеще багровеют, - точь-в-точь потеки крови.

С плеч Ее Величества ниспадает мантия из роскошного черного меха. Служанки словно из-под земли прорастают. Ловко подхватывают шлейф, чтобы не позволить коснуться краем дорожки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

40

Как и супруг, королева Аделаида живое воплощение образа монаршьей особы. Все именно так представляют себе кроммовых королев. Я с нетерпением жду появление ее дочерей. Неужели, кому-то из четверых предстоит стать моей нареченной? Хотя, я не хочу тешить себя бессмысленными надеждами, будто смогу прожить настолько долгую жизнь, чтобы успеть связать себя узами брака.

Глядя на королеву-мать, не питаю иллюзий. Не думаю, что принцесса обрадуется помолвке с простецом вроде меня. Я сын городского наместника, Арглтон один из множества городов, порабощенных кроммовой волей, а Восьмигорье – одна из захваченных ими стран. Даже по местным меркам во мне нет знатной крови. Мы выскочки, но здесь все предпочли об этом забыть.

Нет. Не о таких браках мечтают принцессы.

Когда королевские дочери одна за другой выходят из экипажа, я понимаю, что был прав в своих ожиданиях. Они совершенны, точно ожившие статуи. У всех точеные черты, кожа точно жемчуг, сияет. Сестры выглядят ровесницами, и между собой очень похожи. Все с одинаковыми прическами, в равно бесценных нарядах. К своей досаде, я не знаю, как их различить.

Принцесс обступают служанки в простых черных робах. Расправляют складки на мантиях, раболепной суетой подчеркивая их холодную стать.

Между мной и королевскими дочками пропасть, не меньше. Не представляю, как развлечь их светской беседой, - не говоря уж о большем. Все, что я смогу выдавить, будет косноязычным, убогим. Не достойным внимания. Мой опыт общения с Фрейей и другими девицами ничто в обществе монаршьих особ.

Как зачарованный, любуюсь их красотой. Потом замечаю: на меня тоже обратили внимание. Одна из сестер выхватила взглядом, смотрит искоса, из-под густых темных ресниц. Ее глаза точно угли, - каменные, что рассыпаны у принцесс под ногами. Такие же потухшие, пыльные, лишенные искры. Она с ленцой осматривает меня, от подбитых железом сапог до кончиков примятых шлемом волос. Наверное, точно так же оценивала бы выставленного на продажу раба. Мимолетное, презрительное внимание. Растерявшись, я расплываюсь в глупой ухмылке. Заметив это, она изгибает бровь и чуть заметно вздергивает головку. Верхняя губка приподнимается, словно принцесса ощутила запах тухлятины. У нее ровные белые зубы, как камушки.

Значит, вот она, нареченная. Я усмехаюсь собственным мыслям. До чего последовательна зараза-судьба: если нас обвенчают, семья с принцессой получится под стать моей нынешней. Отец, мать, брат, - мы друг для друга чужие.

Принцесса шепчет что-то сестре. Та едва заметно дергает плечиком, словно давит смешок. Хотя, на лицах девушек все то же светское безразличие.

На душе остался гадкий осадок. Не получается переварить. Скорей бы завершилась церемония встречи. Я не могу ни на что повлиять, или как-то ускорить процессию. А в гобеленовом зале умирает мой наместник-отец. Может быть, уже умер. И я не знаю, что по этому поводу чувствую.

Остается лишь наблюдать, как последним из кареты выходит наследник. Лет пяти – семи мальчик, щуплый, с рыхлой кожей цвета муки, слишком бледной для кромма. Его болезненный вид не сочетается с совершенством остальных членов семьи. Едва спустившись по лестнице, мальчик усаживается на колени и начинает перебирать камни. Няня осторожно берет его за руку, отряхивает бархатные штанишки и подводит ближе к матери. В обеих руках наследник держит по углю.

Глашатай объявляет:

- Его Высочество король Восьмигорья и окрестных земель Ампелиус Виэктрис Гобнэте Первый с дражайшей супругой. Ее Высочество королева всего Восьмигорья и окрестных земель Аделаида. Наследный принц Филипп! Сиятельные принцессы Клавдия, Ванесса, Досиа и Кассиа…

Король обрывает глашатая едва заметным жестом. Тот замолкает на полувздохе, словно пронзенный стрелой.

- Сейчас