Время Надежды (СИ) - Катерина Ректор

меня пожалели, пообещали, что все обязательно сделается хорошо. А потом помогли. Я устала чувствовать себя так, словно тащу в никуда воз с камнями.

Но если я расскажу все как есть, у парня возникнет много новых вопросов. И первым будет такой: откуда у свободной сестренка-рабыня? Есть только один ответ, не правда ли?

Поэтому, я отвечаю туманно:

- У меня… В общем, мне нужно вызволить оттуда одну маленькую девочку. Очень маленькую. Ей три года. У нее есть семья. Ей не место там, в черном доме.

На нас никто не обращает внимание, поскольку меня затолкали в углубление между домами. Там мы и разговариваем, скрытые от толпы уступом стены.

Внезапно парень бросает взгляд куда-то на улицу. И, кажется, узнает кого-то в числе снующих людей. Прикладывает руку к отвороту своей нелепой шапчонки:

- Ох, как невовремя. Мне нужно идти. Я найду тебя.

- Что?! – Выдыхаю я.

Его уже след простыл. Как такой большой человек может двигаться настолько бесшумно и быстро?

Гордиан 9

Пьяная скотина! Мне хочется свернуть Джону Роу шею.

А что, если бы мы разминулись? Пара мгновений, и я бы мимо прошел, ничего не заметив. Нет, лучше Роу не попадаться мне на глаза, по крайней мере, эти несколько дней. Я за свои кулаки не ручаюсь.

Кудлатый неторопливо несет меня по улицам Арглтона.

Распирает пустить галопом коня. Раствориться в движении, не обращая внимания на секущую кожу снежную крошку. Жаль, на узких улочках некуда гнать, здесь даже шаг не ускоришь.

К моему лицу прилипла улыбка. Ничего не могу сделать: всем улыбаюсь. Во мне бурлит и приятно щекочет пузырьками ощущение счастья. Неужели, так повлияла мимолетная встреча с девчонкой-художницей? А ведь я даже имени ее спросить не успел.

На миг внутри все обрывается. Но я себя успокаиваю: имя не важно. Легко найду ее, в Сером замке не так много художниц. Возможно, она одна на весь Арглтон.

А ведь я ее с первого взгляда узнал. Хотя… Нет.

Не так было. Я не видел лица. Мне показался смутно знакомым платок. Потом я поразился: до чего лихая девчонка! Не спасовала, дралась как дикая кошка. Может, она бы пьяного скота сама прогнала. Еще немного, и лишила бы шанса предстать перед ней в лучшем свете. Сама себя бы спасла. Вон, как быстро оправилась от потрясения, - словно на нее каждый день нападают.

Но Джону Роу хочется съездить по роже.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

49

Интересно, она и правда меня не признала? Или разыграла спектакль? Я уверен, что всем здесь успел намозолить глаза. Или мое простое платье с задачей справляется? Скрывает личность, «личинкину личину», как говорил мастер Семиуст.

После покушения на отца мы с мастером Ватабэ уговорились, что вне стен дворца я не буду привлекать к себе дополнительное внимание. Для неофициальных часов мне принесли два ларя скромной одежды. Даже меч в последние дни беру не всегда. Без оружия проще слиться с толпой прислуги, торговцев и разнорабочих.

Для защиты я прячу в рукавах пару кинжалов, еще один заложен за голенище. Под кафтаном кольчуга. Какая глупая предосторожность: она не спасет от спущенного в затылок абралетного болта. Впрочем…

Художница меня не узнала. Ей нет смысла врать.

Я чувствую легкость. Голову кружит взбаломошное, пьянящее ощущение искренней радости. Не знаю, так наша встреча подействовала? Или меня расперло от гордости из-за своего мелкого подвига? Шугнул насильника, девичью честь сохранил. Умудрился оказаться в нужном месте в нужное время, - так себе героизм. Джон Роу при виде меня сразу же слился, мы даже не подрались...

Уже возле ворот, ведущих в представительскую часть замка, я, наконец, понимаю, где правда зарыта. Не в художнице, ну это же просто смешно. Правда в том, что рядом с девчонкой я почувствовал вкус свободы, - который уже начал здесь забывать.

Словно в Герру вернулся. Словно я – опять только я. А не «Ваша светлость», сын наместника, загнанный в угол рамками придворных условностей.

Сам завожу коня в стойло. Проверяю, что у них там и как. Все в порядке, захочешь – не придерешься. А мне и придираться не хочется. Оглаживаю напоследок бархатную морду Кудлатого, тот фыркает, тычется носом в ладонь. Хороший конь. Жаль будет потерять его на Турнире.

При мысли о Турнире моя радость блекнет, словно ее прокисшей тряпкой размазали. Но вскоре упрямо разгорается вновь. Я шагаю пешком, выбрав наиболее долгий путь до дворца. По сути, делаю большой крюк. Меня по-прежнему распирает от возбуждения, мысли скачут, упрямо возвращаясь к художнице. На первый взгляд, совершенно обычная девушка. Но… Удивительная. А глаза какие живые! Взгляд глубокий и умный.

Она – настоящая. Какая редкость здесь, в Арглтоне.

А день сегодня зябкий и ветреный. Неприятный. Вчера шел снег, потом подморозило. Вьюга время от времени бросает в лицо охапки мерзлых снежинок. Они царапают кожу и лезут в глаза. Для прогулок не лучшее время, хотя, в парке перед старым дворцом мне встречается несколько парочек. Должно быть, их согревает любовь. Или желание посплетничать без соглядатаев.

Возле входа замечаю одинокую женскую фигурку. Узнаю Фрейю. Мне не хочется с ней встречаться. Словно встреча отравит послевкусие от разговора с художницей. Но деваться некуда, мы уже друг друга увидели.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

50

Фрейя ведет на поводках двух пушистых собачек. Судя по слою снега на вороте из чернобурки, а еще плечах и чепце, она гуляет с ними достаточно долго. Я почти уверен, что Фрейя здесь меня караулила. Ей известно, что я предпочитаю заходить через восточный вход во дворец, минуя забитые подхалимами центральные залы.

Издали мне улыбается, этой ее идеально выверенной улыбкой. Аккуратненький носик покраснел, влажно блестит, щеки разрумянились. Отчего-то она больше не кажется мне красивой. Скорее, наоборот. Я словно вижу Фрейю впервые: в глаза бросаются все ее недостатки.

- Ваша светлость. – Фрейя склоняется в грациозном поклоне. - Надеюсь, здоровье отца нашего наместника идет на поправку?

- Конечно, леди кох Нейм. На поправку. А как ваш дражайший супруг?

- Он все еще очень, очень сильно страдает. Совсем покой потерял.

Ах да. Их письмо!

Оно осталось лежать в спальне рядом с кроватью. Сначала было не до него, а потом случилось то, что случилось. И просьба Фрейи стала одним из множества малозначимых дел, с которым