ЛЕФ 1923 № 1 - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Соня!»
«Ничего не Соня! А будь любезен говорить на чистоту».
«Никакой супружеской верности я от тебя не требую. Но делить тов. Сандарова с какой-то там буржуазной шлюхой я тоже не намерена».
«Что? что? что такое?!»
Сандаров вскочил с дивана. Соня швырнула ему в лицо исписанный листок.
Сандаров взглянул на него и стиснул зубы.
«Тов. Бауэр, не думаю, чтобы такие скандалы соответствовали правилам коммунистической морали. Я предлагаю временно прервать нашу связь. Надеюсь, вы не возражаете? – Идите.»
Соня выбежала из комнаты.
Сандаров скомкал листок и бросил на пол. Потом поднял, разгладил и положил в ящик письменного стола.
VI.
Стрепетов поймал Сандарова у остановки трамвая.
«А я тебя ищу. Едем к Велярским».
«Ты с ума сошел. С какой стати я поеду».
«Чудак! Нина Георгиевна очаровательная женщина. Мне хочется вас свести».
«Ты ненормален».
«Почему? Нина Георгиевна интереснейшая женщина. И к коммунистам относится очень мило. У нее был знакомый коммунист, который безумно ее любил».
«Кто такой?»
«Пономарев какой-то. Армейский политрук».
«А где он теперь?»
«Кажется убит, – или умер от тифа, она сама точно не знает».
«Как ты сказал? Пономарев?»
«Да. – А ты его знаешь?»
«Нет! Что то не помню».
Стрепетов взял Сандарова под руку.
«Едем?»
«Да отстань, пожалуйста. Не хочу я знакомиться с твоей Велярской».
«Она ж тебе понравилась?»
«Что ж из этого?»
Сандаров вскочил в трамвай. Стрепетов досадливо фыркнул.
«Чорт с тобой. Не хочешь, не надо. У меня к тебе еще другие дела есть. Зайду к тебе завтра на службу».
Трамвай отошел. Стрепетов посмотрел вслед.
«Дурака валяет».
И пошел по бульвару.
VII.
Соня нашла Тарка в Бюро Ячейки.
«Я решила воспользоваться вашим предложением и поговорить с вами серьезно о Сандарове».
«А что случилось?»
«Нет, все то же. Но вы сами знаете, это всегда начинается с мелочей».
«Правильно! – Но все таки конкретно, что вы имеете в виду?»
«Во-первых, он совсем перестал заниматься делами».
«Ну, это не так страшно».
«Во-вторых, у него появилась мода ругать коммунистов».
«Это хуже».
«Потом он стал как то легкомысленно разговаривать, франтить».
Тарк взглянул на Соню.
«Скажите, – женщина здесь никакая не замешана?»
Соня молчала.
«Вы простите, что я вас так спрашиваю».
Соня сжала руки.
«Хорошо. Я вам скажу. Здесь замешана женщина».
Тарк обрадовался.
«А! Вот видите. – Кто такая? Вы ее знаете?»
«Нет! Я ее не видела. Но знаю фамилию».
«Ну!»
«Велярская».
Тарк высоко поднял брови.
«Велярская, Велярская. Позвольте».
Он вытащил из портфеля стопку бумаг.
«Конечно. Так и есть».
«Что такое?»
«Велярский – наш контрагент. Один из владельцев конторы „Производитель“. Это должно быть его жена».
Тарк заходил по комнате.
«Это может очень печально кончиться».
Соня повернулась к нему.
«Я забыла сказать. К нему последнее время часто ходит какой то Стрепетов. Спекулянт явный».
Тарк близко подошел к Соне.
«Необходимо последить за Сандаровым. Он может здорово влететь. Держите меня в курсе дела».
Соня молча кивнула головой.
Когда она ушла, Тарк покрутил головой и взялся за телефонную трубку.
«Николай! – Это – ты? – Приходи сейчас ко мне в Бюро. Я расскажу тебе пикантную историю».
VIII.
Велярская лежала на кушетке и читала.
Вошел муж. Поцеловал ручку.
«Я сегодня ужасно разозлилась на твоего Стрепетова. Нахальный мальчишка и дурак».
«Что случилось?»
«У вас, видите ли, какие-то дела в Главстрое; а я очень нравлюсь какому-то Сандарову, который в Главстрое. И вот я должна познакомиться с этим Сандаровым, что это очень важно для тебя, но и мне будет приятно, потому что Сандаров очень интересный».
«Какая ерунда!»
«Я на него накричала. Сказала, что он мерзавец, и выгнала вон».
«Правильно».
«Прошу тебя к нам его больше не звать. – Еще не хватало, чтобы я впутывалась в ваши дела».
«Да я его не уполномачивал с тобой об этом разговаривать».
«Я уже не знаю кто кого уполномачивал, но мне это в высшей степени противно».
«Ну, ну! Не так страшно. Никто тебя не неволит. Но если бы было необходимо, ты, думаю, не отказалась бы сделать это для меня».
Вошла горничная.
«Барыня, вас к телефону».
«Кто?»
«Не говорят».
«А какой голос, мужской или женский?»
«Мужской».
IX.
«Слушаю».
«Это – Нина Георгиевна Велярская?»
«Да. Кто говорит?»
«С вами говорит некто Тумин. Вы меня не знаете. Я привез вам привет от вашего знакомого Пономарева».
«Как? Он жив?»
«Нет, умер полгода назад от тифа. Разрешите мне зайти, я вам все расскажу».
«Пожалуйста! Буду очень рада».
«Когда прикажете?»
«Заходите завтра, – часа в три».
«Слушаюсь».
«Адрес вы знаете?»
«Знаю».
«Значит, жду вас».
«Непременно».
Муж сидел на кушетке. Перелистывал книжку.
«Кто это звонил?»
«От портнихи».
И поцеловала мужа в лоб.
X.
Перед заседанием Бюро, Тарк отозвал в сторону нескольких партийцев.
«Я вот насчет чего. Сегодня нам надо наметить кандидата на Партконференцию. Был разговор о Сандарове. Так?»
«Да».
«Я считаю его неподходящим».
«Почему?»
«Я всегда говорил, что он неустойчив, а теперь я в этом убедился».
«Говори ясней».
«Он задается; считаться с ячейкой перестал, разводит оппозицию, наводит критику. Интеллигент».
«Брось, Сандаров – испытанный партийный работник. Ему позволительно».
«Все так. Но есть в нем буржуазный душок, интеллигентский. Безусловно есть».
«Э, ерунду ты говоришь».
«Нет, не ерунду. И вот доказательства: – он спутался сейчас с спекулянтской бабой».
Партийцы разинули рты.
«Врешь!»
«Мало того, – с женой одного из наших контрагентов».
«Фу, чорт возьми».
«То-то и есть. Забросил дела. Шляется с каким-то шпингалетом по кабакам. И все такое».
«Откуда ты все это знаешь».
«Будьте покойны. Мне его жена говорила – Бауэр».
Партийцы покрутили головой.
«Нехорошо».
«То-то и есть: баба, вино. Нехватает еще карт».
«Ты бы с ним поговорил по-товарищески».
«Уполномочьте, – поговорю».
«Ладно. – Уполномочим».
Пробили часы.
«Товарищи! Пора начинать. Почти все в сборе. Ждать не будем».
Через два с половиной часа секретарша диктовала машинистке.
«Пункт третий. О кандидате на Партконференцию. Постановили. Наметить т. Тарк. Единогласно».
XI.
Ровно в три часа горничная доложила Велярской, что ее спрашивает Тумин.
Вошел хорошо одетый молодой человек. Поклонился и поцеловал протянутую ручку.
«Садитесь и рассказывайте».
«Рассказывать собственно нечего. Я познакомился с Пономаревым на фронте. Он мне много говорил о вас. Потом заболел тифом и умер. Просил, если я поеду в Москву, непременно зайти к вам и передать, что любит вас по-прежнему. Вот и все».
«Бедный Пономарев! – Мне его очень жаль. – Скажите, а что он вам про меня говорил?»
«Что вы замечательная женщина, что у вас удивительные глаза и руки, что вы какая-то необыкновенно живая, настоящая, – что если
