Злой человек - Александр Операй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Влневует… Влневует… Влневует…
2
Ваза вновь стоит у окна. Сегодня кто-то принес олеандры.
Цветы клонятся вниз и теряются среди листьев. Розовый, голубой и зеленый медленно превращаются в черный. Некогда пышный букет теперь увядает.
В банке колы на подоконнике потрескивают пузыри, капли влаги ползут по жестянке и падают на пол. Этот звук раздражает. Он слишком громкий.
– Пить, – шепчет Иван. Голос сухой, как песок, гуляющий по пустыне.
Чья-то тень нависает над ним. Незнакомая девушка помогает ему поднять голову с подушки и дает сделать несколько мелких глотков газировки. Это так хорошо, что ему хочется плакать. Сладко! Так сладко! В мире, в котором существует холодная кола, не может быть боли. Он закашлялся, поперхнувшись пузырьками углекислого газа.
– Много нельзя.
– Цветы больше не пахнут.
– Они неживые.
– Вчера были пионы.
– Уже осень, любимый.
Незнакомка берет его руку в свою.
Ветер играет со шторой: прилив и отлив. Ткань поднимается вверх и опускается вниз, словно дышит. Сквозь щели в окне гудят сквозняки. Они шепчут ему: Влневует… Влневует…
– Я так долго ждала тебя, Ваня.
Он взглянул на нее.
Девушка была худа и держалась немного сутуловато. Её большие зеленые глаза внимательно следили за Иваном и в этом ясном, откровенном взоре, чувствовалось что-то отталкивающее. Внешне спокойная, она казалась другой: порывистой, нервной. У нее были длинные руки и ноги, тонкие губы и неприметная грудь.
– Что-то не так?
Незнакомка гладит Ивана вдоль линии жизни на левой руке. Острые ногти, покрытые лаком черного цвета, оставляют тонкие борозды на коже, будто шрамы от лезвия бритвы. Еще немного и ласка превратиться в настоящую пытку. Боль вызывает в нем чувство тревоги.
Иван хватает девушку за запястье.
– Отпусти.
– Кто ты такая?
– Мне больно. Успокойся, любимый.
– Перестань меня так называть.
– Иван, отпусти мою руку.
Они смотрят друг другу в глаза. Девушка придвигается ближе, и он чувствует ее дыхание у себя на лице. Край легкой блузки отошел вниз, обнажив маленькую грудь с большими темными сосками.
– Когда ты спишь, то укрываешься одеялом с головой, как ребенок. Иногда с включенным светом, а бывает, не можешь уснуть до тех пор, пока не проверишь все замки в доме, окна, розетки, краны и телефоны.
Он выпустил ее руку и прошептал:
– Дерьмо. Все это дерьмо.
– Тебе не смешно? Ты всегда смеялся, когда я пыталась говорить с тобой о серьезных вещах. Ты улыбался этой своей дурацкой полуулыбкой, от которой у тебя торчит один зуб над нижней губой.
– Кто ты?
– Ваня, мой милый… – она протянула руку к нему, едва не коснулась лица, но Иван отпрянул, вжавшись в изголовье кровати. И этим будто ударил её. Она вздрогнула и разрыдалась.
Смотреть неприятно.
Он отвернулся к окну.
Маленькое облако медленно уползает за крышу. Ему хорошо не быть человеком. Никогда не чувствовать себя идиотом. Мир, готовый, придуманный, сделанный другими людьми, выглядит как дурдом. Иван не просто забыл свою прежнюю жизнь, он ощущает, что должен бы её помнить, и находит свою забывчивость странной. Будто кто-то чужой сознательно вырезал воспоминания о каких-то событиях и оставил ему только смутный намек на былое: ваза полна мертвых цветов.
3
Врач внимательно следит за Иваном.
Примерная схема беседы и перечень возможных вопросов никогда не меняются. Все начинается с даты и времени года. Они проверяют реальность на достоверность. Затем следуют расспросы о месте и людях, которые окружают Ивана. Если он не в состоянии ответить правильно, врач попросит его идентифицировать себя самого.
– При полном отсутствии воспоминаний о недавних событиях, ваша память сохранила болезненные эпизоды, связанные с пребыванием в хранилище данных Владивосток номер 5.
Иван сидит у окна. Он плохо воспринимает происходящее и выглядит отрешенным. В кабинете стоят удобные, но не слишком мягкие кресла, кушетка для терапии, диван и несколько стульев. Он выбрал себе место откуда хорошо виден парк, примыкающий к зданию центра сканирования и картрирования головного мозга. Там есть лужайки, залитые солнцем, и тихие места, спрятанные в тени деревьев. Часть территории покрыта высокой травой и кустарниками, отчего кажется заброшенной и лишенной внимания человека. Местность больше похожа на лесной уголок. Иллюзия естественности так сильна, что производит впечатление, будто растения здесь были всегда, а больница вторглась сюда лишь недавно.
Сегодня, впервые за несколько недель с "пробуждения", Иван подмечает, что солнечный свет выглядит по-другому. Это кажется странным. Мир не такой, каким должен быть. Все окружающее производит впечатление какой-то фантазии, грезы, видения.
Врач говорит:
– Считаете ли вы себя больным?
Иван пожимает плечами.
– Этот вид из окна. Он будто не знает, как выглядит солнечный свет.
Доктор делает запись в блокноте.
– Некоторые необычные расстройства, характерные при загрузке сознания в новую оболочку, проявляются у вас в виде частых скачков с одной темы на другую.
– Люди в белых халатах постоянно дают мне таблетки. От них снятся кошмары.
– В чем особенность этих снов?
Иван потирает виски. Он перестал спать по ночам. Окна в больничной палате смотрят в сторону океана. Ветер приносит шум волн. Они шепчут ему правду о нем самом, пока он лежит в темноте и ждет наступления дня.
– Эта девушка принесла мне в палату картину: лодка плывет по реке.
– Лина хочет помочь. Она проявляет заботу. Вы ведь раньше ценили Ван Гога.
– Это Бёклин. Я не мог перепутать.
– Так бывает. Ложные воспоминания кажутся сном. Все те люди, которых вы якобы знали, события, которые прожили, блекнут на фоне нового опыта. Скоро вы снова вернетесь домой. Нужно только дать памяти время.
– Вы когда-нибудь замечали, как черны кипарисы?
– Простите?
– В центре картины есть остров. Там всюду деревья. Они будто живые, а человек в лодке умер. Лина хотела, чтобы я это понял.
– Наверное, стоит убрать эту картину из вашей палаты.
Иван нахмурился и глянул в окно.
Врач упустил кое-что.
В парке больницы растут кипарисы. Верхушки деревьев качаются на ветру. Они знают нечто такое, что Ивану пока недоступно. Если бы он мог выбраться отсюда, то взял бы лопату и выкопал их вместе с корнем.
– Давайте вернемся к разговору о ваших кошмарах. Вы были участником этих снов или видели происходящее со стороны? Как долго длилось это состояние?
Иван не отвечает.
– Когда пациенты идут на поправку, мы разрешаем прогулки по парку.
– Мне снится Владивосток номер 5.
– Хорошо.
– Он разбудил меня первым. Я единственный человек на борту корабля. Все остальные люди мертвы. Они похоронены в памяти Владивосток номер 5 и пробудут там еще вечность. Моя новая жизнь проходит в холоде и темноте. Я брожу по пустым коридорам и пытаюсь понять зачем Владивосток номер 5 меня разбудил. Я одинок, как мог быть только Бог в самом начале. Часы, дни, недели, века.
Мне нужна конечная цель. Смысл. Предназначение.
Я надеваю скафандр и
