Злой человек - Александр Операй

дно. Чем громче жертва кричит, тем больше хочется делать ей больно. Рвать суку на части.

Иван смотрит на белый экран.

Там начинается фильм.

Он видит его в сотый раз.

Ветер швыряет песок.

Небо живое, как море, как клубок червей, копошащихся в мертвой человеческой плоти. Пыльные тучи ползут в сторону гор, туда, где виднеется остов упавшего на город Владивосток номер 1.

На холме, рядом с обломками корабля, стоят уцелевшие после взрыва дома. Там всюду валяются пассажиры.

Пыль и дым.

День близится к ночи, и тьма проявляет себя, двигаясь вместе с тенями ко в ходу в центр сканирования и картрирования головного мозга.

Солдаты приносят тела. Половина из них никуда не годится. Череп расплющен, мозг вытекает наружу. Эти мертвы навсегда.

Сигарета тлеет сама по себе. Руки по локоть в крови.

Пора за работу.

Все столы завалены трупами. Врачи разбирают тела на запчасти. Иван надевает перчатки, берет инструменты и принимается за череп девочки, полностью обгоревшей в пожаре кроме груди и лица.

Отблеск белого света.

Здание трясется от взрыва и, не выдержав натиск ударной волны, срывается с места, рассыпаясь в безумном припадке на части.

Облако пыли и дыма поднимается вверх, трогая тучи, и они принимают форму чудовищ, живущих на дне у истока кошмара.

В глазах наблюдателя.

Фильм обрывается.

В актовом зале тихо.

Мрачная картина смерти и разрушения заполнила все пространство, вытеснив звуки. Кошмар захватил людей в непроглядную бездну чужой, несбывшейся жизни. Чтобы проснуться от наваждения Иван кусает нижнюю губу до крови. Боль раздражает.

Здесь и сейчас никогда, ничего не случалось. Всё это сон. Наваждение. Ужас. Нужно проснуться.

Иван встает и тащится к выходу.

Ему никто не мешает.

– Счастливого Нового года!

Иван шаркает по коридору.

Везде пустота. Только стерильный, белый цвет больницы. Хочется спрятаться. Залезть под одеяло и никогда ничего не видеть.

В палате темно.

Из открытого окна веет холодом и сигаретой.

Лина курит, сидя на подоконнике.

Далеко-далеко на побережье взрываются первые фейерверки.

– Дерьмовая радость.

– Что ты здесь делаешь?

– Не хочу оставаться одна в Новогоднюю ночь.

Она спрыгивает с подоконника и заключает Ивана в объятья.

Она говорит:

– Целовался с пепельницей. Так это называется. Запомни.

– Ты странная.

– Водка честный напиток. Не врет.

Девушка целует Ивана, одновременно лаская рукой. Она двигается быстро, уверенно, грубо, прижимаясь к нему так, чтобы он чувствовал ее горячую кожу, запах духов, терпкий вкус сигарет. Лина сбросила с плеч лямки платья, обнажив грудь и живот. Её соски оказались почти черными, ореолы большими и чуть выпуклыми. Она толкнула Ивана к стене, повернулась спиной, спустила колготки с трусиками ниже колен и выждав мгновенье, уперлась Ивану в пах. Он почувствовал жар. Палата закружилась вокруг потолка. Стены исчезли.

Утро никогда не бывает хорошим.

Иван снова один.

Время ползет.

Потолок белого цвета становится серым. В углах копится пыль и паутина.

Пациенты, с которыми Иван познакомился в самом начале, исчезают один за другим. Может быть, они выбрались на свободу. Может быть умерли. Все чаще Иван думает о побеге. Кажется, именно для этого и существует больница. Это какой-то тест на человечность.

Ты раб?

По греховности своей потерявшей все чувства и представляющий город поэтому жестоким и несправедливым.

Все ждешь, когда заявится господин и потребует отчет?

В первый по-настоящему весенний день Лина приносит в палату одежду. Рубашка, джинсы, ботинки, пальто.

Девушка говорит:

– Пора возвращаться домой.

Глава 6

1

Иван не может выбраться из кошмара.

Запас дыхательной смеси подходит к концу.

На груди должен быть шланг, который соединяет скафандр с системой жизнеобеспечения корабля, но здесь только рубашка и джинсы. Он вышел наружу без всякой защиты. Спасения нет. Вернуться обратно уже невозможно. Всюду лишь стены многоэтажных домов.

Улицы и высотки сгорают в лучах закатного солнца.

Автомобили уныло ползут в бесконечном потоке.

Куда? И зачем?

Поезд метро появляется из-под земли и тащится в сторону побережья. Вибрация и звук распространяются по округе. От шума закладывает уши и ноют десны. Обрывки слов, музыка, сигналы машин, удары дверей, топот шагов и лай псевдо-собак сливаются в единый и непрерывный гул, которым город пугает Ивана.

Торговые центры поглощают толпы людей и еще больше изрыгают обратно. Нигде нет свободного места. Рекламные стенды едва справляются с нагрузкой. Голографические копии нейро-моделей, эффективных менеджеров, видеоблогеров и знаменитостей лезут с советами о том, как заработать кучу кредитов и стать популярным. На фасадах домов светятся сотни экранов. Телевизионные и интернет-каналы жаждут внимания: экстренные выпуски новостей, ток-шоу, записи снов Радость-17, легкое порно и бесконечные сериалы. На каждом шагу рестораны еды и магазины одежды.

Лина берет Ивана за руку и уводит с улицы на парковку торгового центра. Сегодня она в черном, коротеньком платье.

– Ты весь дрожишь.

Девушка гладит его по лицу.

Эта ласка напоминает заботу хозяина о псевдо-собаке. Иван отворачивается в сторону и замечает тени, блуждающие по тротуару. Люди проносятся мимо. Город для них невидимка, они смотрят, но ничего не видят, слушают, но не слышат и не понимают. Двери закрыты. В окнах электрический свет, в квартирах вода из-под крана. Чисто, светло. Кажется, кроме света им ничего и не надо, только чистоты и порядка.

Лина следит за взглядом Ивана и говорит:

– Наш город превратился в руины. Останки большой мечты прошлого.

– В космосе звезды ярче, чем здесь.

– Это плакаты с рекламой и блеск фонарей.

– Я пережил смерть тысячи солнц.

– Может быть больше?

– Я не считал.

Лина задирает голову вверх.

– Нет. Ничего там не видно, любимый.

– Я плыл в тишине. В абсолютном безмолвии, а планета внизу наблюдала за мной. Она сводила с ума. Между нами был только страховочный фал. Я наблюдал, как отдельные облака Млечного пути отбрасывают ясную тень, как зодиакальный свет встречается с лучами звезды над планетой, туманности, которые давным-давно разорваны в клочья, льются кровью, а восходящее солнце похоже на смерть.

– То был телевизор. Они теперь в каждой больничной палате.

Иван не отвечает.

Ему нужен рисперидон. Это влечение невозможно отбросить. Таблетки избавляют от чувства обиды. Они поднимают ему настроение, ведь теперь ничто не становится лучше само по себе. Мир выглядит сумасшедшим. Он должен принять новую дозу, чтобы привыкнуть к толпе.

В облике случайных прохожих виден некий шаблон, навязанный диктатом социальных сетей и популярных каналов. Идеал фальшивого совершенства. Мужчины и женщины, словно манекены, демонстрирующие одежду на показах весенне-летних коллекций. Секс-куклы с неестественно гладкой кожей. Продукты косметических клиник. Все они выглядят, как один человек, смутно знакомый. Симметричные лица, изогнутые брови, миндалевидные глаза, острые скулы. Загар и никаких высыпаний и покраснений.

Иван говорит:

– Я не узнаю себя в зеркале по утрам.

– Хорошо быть тобой.

– Мне всегда приходится представлять, как должны выглядеть люди. Вроде бы в каждом есть что-то особенное, отличное друг от друга, но я вижу лишь тени.

– Вокруг нас одни мертвецы, которые принимают все новые и новые тела, надеясь на вечность. Они блуждают из комнаты в комнату, попадая на заводы и в офисы, а к вечеру в бары