За дверью - Антон Белозеров

Остановил меня строгий голос:

— Не кажется ли вам, что ваше место у Параши?

Это произнес начальник соседней пятерки. Похоже, у «Марширующих» была строгая внутренняя дисциплина, все следили друг за другом. Не в моих интересах было привлекать к себе внимание, ведь у меня в кармане лежал нож, в рюкзаке — три диска от циркулярки, а документов не было никаких. Поэтому я сделал вид, что увидел вдалеке кого-то знакомого, помахал рукой и вернулся к пятерке Прасковьи Пубертатной.

Через некоторое время по толпе прошелестела информация:

— Акивуменко приехал.

Неподалеку притормозили три больших черных автомобиля. Автомобили в Изначальном мире чем-то напоминали больших жуков, они были круглобокие, обтекаемые, с большими выпуклыми фарами. Из автомобилей вышли молодые люди и боблины в хороших дорогих костюмах. Толпа приветствовала их радостными криками.

Один из боблинов поднес ко рту мегафон и сказал:

— Приветствую вас, молодая надежда Колоссии!

Толпа ответила новыми воплями:

— Да здравствует Акивуменко! Когда деньги дадут?!

Молодой боблин оскалил клыки в широкой улыбке:

— Не волнуйтесь! Каждый из вас будет вознагражден за участие в мероприятии движения «Марширующие». Но сначала о деле. Все вы знаете, зачем мы здесь собрались. Сегодня в Главном Учебном Заведении Колоссии будет выступать знаменитый режиссер Микита Нахалков. Наша задача — выразить свое восхищение его талантом и поддержать его гражданскую позицию. Аплодировать будете по моему приказу. Крики «браво» — по особому распоряжению. Да, и еще одно: все вы знаете, что среди отдельных студентов ГУЗКа имеются недоброжелательные и инакомыслящие элементы, которые не поддерживают курс Колоссии на свободу и счастье. До нас дошли сведения, что эти выродки готовят какую-то провокацию против Микиты Нахалкова. Поэтому будьте особенно внимательными, не покидайте свои пятерки. О любом чужаке немедленно сообщайте своему непосредственному начальнику, и далее — по цепочке. Всем все ясно!?

— Ясно! Ясно! — завопили люди и болины.

Я забеспокоился, что Прасковья Пубертатная выдаст меня — самого настоящего инакомыслящего чужака. Но, скорее всего, девица была больше озабочена тем, чтобы собрать пятерку и выполнить распоряжение вышестоящего руководства, так что не собиралась лишаться одного из членов группы.

— Стройтесь! — скомандовал боблин Акивуменко.

Его хорошо одетые помощники распределились по толпе, окликая начальников пятерок и отдавая им распоряжения. Толпа быстро принимала организованную форму.

— Стройтесь по двое! — приказала Прасковья нам, своим подчиненным.

Подобно остальным «Марширующим», мы встали попарно, причем рядом со мной оказалась Ефросинья Безголовко. Она демонстративно смотрела прямо вперед и не обращала на меня ни малейшего внимания. Помощники Акивуменко быстро прошлись вдоль строя, подсчитывая количество собравшихся. Начальники пятерок заискивающе смотрели на своих начальников и покрикивали на замешкавшихся подчиненных.

— Пошли! — отдал команду Акивуменко.

Длинная вереница «Марширующих» потянулась к главному входу в ГУЗК. Так же организованно нас провели через огромный холл, потом мы прошли по длинному коридору и оказались в большом актовом зале. «Марширующие» заняли все первые ряды. Обернувшись, я увидел, что на задних рядах рассаживаются немногочисленные «вольные» зрители — студенты Главного Учебного Заведения.

Сразу же после нас прибыли телевизионщики и начали устанавливать камеры, прокладывать кабели, проверять микрофоны. Телекамеры представляли собой короткие толстые цилиндры. Мне было интересно, какой принцип используется в их работе — то же «яблочко на блюдечке»? — но спрашивать я, разумеется, не стал. Одна камера была расположена прямо перед сценой, чтобы снимать крупные планы, две другие разместились в зале.

За порядком в помещении следили охранники в синих форменных костюмах, «вооруженные» резиновыми дубинками и газовыми баллончиками. Охранники распределились по залу, заняв боковые места возле проходов.

К приезду Микиты Нахалкова все было готово, но известный кинорежиссер, очевидно, задерживался. Акивуменко, сидевший в первом ряду в окружении своих помощников, постоянно перезванивался с кем-то по мобильному телефону. Наконец, руководители «Марширующих» вскочили и быстрым шагом покинули актовый зал. Я не сомневался, то они отправились встречать прибывшего гостя. И действительно, вскоре все вернулись обратно, сопровождая долгожданного кинорежиссера.

Микита Нахалков был высок, подтянут и, несмотря на давно уже не юношеский возраст, двигался легко и живо. Загорелое лицо и заметные даже под дорогим, идеально сидевшим костюмом, мускулы свидетельствовали о том, что он дружит со спортом и следит за своим здоровьем. Облик преуспевающего мужчины-лидера подчеркивали золотые часы, массивный золотой перстень и золотой зажим для галстука, все выполненные в одном стиле и усыпанные бриллиантами.

Легко взбежав по ступенькам на сцену, Микита Нахалков одарил зал белозубой улыбкой, сверкнувшей из-под пышных ухоженных усов:

— Здравствуйте, мои юные друзья и поклонники. Я рад видеть вас в этом зале.

Один из помощников Акивуменко поднял плакат с надписью «Аплодисменты». «Марширующие» дружно захлопали в ладоши. Бархатные глаза Микиты Нахалкова засияли радостью, как будто он не понимал, что приветствия зрителей оплачиваются и не являются искренними.

— Спасибо, спасибо! — растроганно проговорил Микита Нахалков.

Плакат «Аплодисменты» опустили, и хлопки смолкли.

Кинорежиссер, лучась самодовольством, произнес:

— Для вас небезынтересно будет узнать, что сегодня утром я имел честь в очередной раз общаться с Венценосцем Колоссии Вессарионом Вессарионовичем Статиным.

Поднялся плакат с надписью «Овация». Все «Марширующие» захлопали в ладоши с удвоенной энергией, начальники пятерок закричали: «Браво!» и «Слава великому Статину!» Телевизионщики крупным планом снимали особенно восторженные лица.

После того, как плакат убрали, и шум затих, Микита Нахалков продолжил:

— Каждая личная встреча с нашим великим Венценосцем вдохновляет меня на новые труды на благо Колосии. Даже видя его по телевизору, я чувствую мощную энергетику, исходящую от его могущественной личности. Никогда еще за всю историю нашей страны у нас не было такого мудрого и справедливого правителя. Я, как патриот Колоссии, каждый день благодарю Бога за то, что он позволил мне жить в это замечательное время, когда гениальный Венценосец Вессарион Вессарионович Статин ведет мою страну и мой народ по пути счастья и процветания.

По команде боблина Акивуменко «Марширующие» вновь устроили продолжительную овацию с прославлениями Венценосца Колоссии.

Когда хлопки и крики смолкли, Микита Нахалков патетически воздел руки вверх:

— Чем мы можем отблагодарить Вессариона Вессарионовича Статина за его заботу о нас, простых смертных? Как мы можем выразить ему нашу любовь, преданность и восхищение? В нашей демократической Конституции записаны лишь требования почитать вставанием такие атрибуты государства, как гимн, флаг и герб. Но ведь Венценосец — это и есть сама Колоссия. Значит, почитать и любить его надо так же, как свою Родину. Поэтому я решил предложить на рассмотрение Государственной Мысли Колоссии следующий законопроект: встречать Венценосца при непосредственном лицезрении преклонением обоих колен, а при созерцании его светлого облика по телевидению — преклонением одного колена! Я уверен, что это мое предложение поддержат все истинные патриоты, беззаветно любящие Колоссию и великого Вессариона Вессарионовича Статина!

И опять Акивуменко распорядился организовать овацию. Телевизионные камеры старательно фиксировали все происходящее.

Микита Нахалков оглядел зал:

— Спасибо, спасибо! Считаю ваши аплодисменты согласием с моими словами. По окончании нашей встречи я предлагаю всем присутствующим поставить свои подписи под обращением к Государственной Мысли Колоссии, чтобы ускорить прохождение столь важного для страны законопроекта…

В этот момент откуда-то сзади послышался молодой, срывающийся от волнения голосок:

— Позор предателю колосского народа!

Вдоль прохода между креслами по направлению к сцене пролетел какой-то предмет. Несмотря на дальность расстояния, бросок оказался точны. Метательный снаряд, оказавшийся яйцом, попал точно в грудь Микиты Нахалкова и растекся по дорогому костюму бело-желтым пятном.

Я, как и все, кто сидел в первых рядах, быстро обернулся. Охранники уже повисли на худощавом юноше, не давая ему совершить второй бросок. Юноша быстро затих, поняв, что сопротивляться рослым стражам порядка бесполезно.