Секс в большом искусстве, или Как охмурить гения - Элисон Пейс

Глубоко вздохнув, я залпом допила шампанское, встала и стартовала на короткую дистанцию, на финише которой меня поджидал божественный Оуэн Уилсон.

— Джейн, подожди! — воскликнул Джордж, тоже вскакивая со стула.

Но, клянусь святым Георгием, я не могла ждать. Я видела цель, и ничто не могло меня удержать, кроме Джорджа Ореганато, который заступил дорогу и буквально встал стеной на моем пути. Артдилер схватил меня за плечи, и на ужасный краткий миг мне почудилось, что сейчас он примется трясти меня что есть силы.

— Джордж, я очень тороплюсь.

— Джейн, ты что, совсем не слушала, о чем я говорил?

Вообще-то совсем.

— Джордж, давай побеседуем об этом позже. Здесь есть одно дело, которое мне необходи…

— Джейн, — настойчиво сказал Джордж, усилив хватку. — Я не шучу. Неужели ты не замечаешь, как сильно мне нравишься? Как сильно ты всегда мне нравилась?

Не успела я подумать: «Что?!», или «Бр-р-р-р», или «О нет», или «Не сейчас!», как огромные зубы, растрепанные волосы и галстук-бабочка надвинулись на меня, и я поняла, что Джордж Ореганато меня целует. Я отшатнулась — как оказалось, слишком резко, потому что на меня вдруг надвинулись носки в ромбик: не удержавшись на ногах, я грохнулась на пол.

— Ох, Джейн, прости, ты не ушиблась?

Джордж наклонился помочь, и мне показалось, что отшатнуться снова будет верхом невежливости, демонстрацией отвращения. Я не хотела целоваться с Джорджем, но и обижать его не собиралась.

— Нормально, нормально. Мне и вправду нужно идти! — отмахнулась я, поднимаясь на ноги, с тайной надеждой, что Оуэн не заметил поцелуя и моего последующего падения. Я осмотрелась в поисках Оуэна, но его нигде не было видно. Я в отчаянии всматривалась в зал.

Оуэн Уилсон ушел.

Вечеринка заканчивалась. Йена и мистера Слоуна в зале уже не было — оставалось надеяться, они не стали свидетелями этого трагифарса. Забрав пальто и зонтик, я медленно пошла по улице. Не раскрывая зонт, я одиноко брела под дождем, убеждая себя, что все равно выглядела бы полной дурой, не зная, что сказать после «Привет, я — Джейн». Оуэн Уилсон может заполучить любую женщину в мире, и очень мало шансов, что его выбор падет на тебя.

Самоуничижение не помогало, ничто не могло победить мою уверенность в том, что остаток дней я провела бы совсем как прежде, целуя слишком роскошного для меня парня.

Глава 16

Где внешний лоск?

Я — глубоко поверхностный человек.

Галерея Слоуна оформлена намного ярче, чем галерея Дика Риза, а район Лондона, прилегающий к Сент-Джеймсскому парку, гораздо красивее и элегантнее нью-йоркского Челси. Мне в галерее выделили стол и компьютер. Мистер Слоун принял живое участие в том, чтобы устроить меня с комфортом, то есть затерроризировал собственных подчиненных до такой степени, что они пробегали мимо на цыпочках, боясь заговорить друг с другом и даже не осмеливаясь обращаться ко мне. Когда в галерею заходили клиенты посмотреть скульптуры Йена, женщина за стойкой у входа наблюдала за мной, ждала, пока я отвечу на предварительные вопросы, а потом вызывала по интеркому мистера Слоуна. Тот появлялся нахмуренный, но сразу расплывался в улыбке перед клиентами и спрашивал, чем может быть полезен.

Йен часто появлялся у моего стола, просматривал список мероприятий или рассказывал какую-нибудь историю. Раз или два он даже ходил со мной на ленч. Однажды я спросила, не нужно ли ему чего-нибудь. Он широко улыбнулся и ответил: «Еще как нужно, правда-правда». Первой реакцией было сказать на это: «Не смей использовать мое выражение, приятель», но Йен выглядел настолько довольным собой, что я не стала этого делать.

Днем жизнь шла быстрее — я могла обмениваться и-мейлами с Нью-Йорком и Майами и получать ответы. Кейт была занята Диего и дочкой, но пришла в восторг, узнав, что мне нравится турне. Виктор писал, что безумно соскучился, а у Дика началось буйное помешательство по поводу непроданной скульптуры «Без названия, номер шесть». Элизабет спрашивала, где я буду в середине декабря: она, конечно, помнила, что в Чикаго, но уточняла, куда прислать платье подружки невесты, чтобы я успела подогнать по себе. Я пропустила предсвадебный девичник, когда невесте дарят нижнее белье и кухонную утварь, но в душе только радовалась. Я всегда считала эту церемонию старомодной. Почему нельзя надарить красивое белье девушке, которая, возможно, никогда не выйдет замуж? Ей оно гораздо нужнее! Я выслала Элизабет адрес отеля в Чикаго и подтвердила свои размеры, солгав насчет проведения контрольных обмеров сантиметровой лентой. В любом случае я буду самой худшей подружкой невесты. Не успела я отослать письмо Элизабет, как получила и-мейл от Джорджа, которого я до конца жизни не забуду, с вопросом, какие у меня планы на новогодний вечер.

В конце недели Йен снова уехал в йоркширскую глухомань, в болота, лишив меня совместных ленчей.

По случаю его отъезда в галерее устроили коктейльную вечеринку: провожаем гения, извольте прийти и съесть сырную палочку. Скушав таковую подпару бокалов шампанского, я задумалась: а сколько шампанского было выпито в мире в честь Йена Рис-Фицсиммонса и его творчества? В следующий миг я почему-то обернулась посмотреть на «Без названия, номер шесть», и у меня вдруг потеплело на сердце, словно все происходящее было неспроста.

Вернувшись в отель, я зашла на «хотмейл», где маяком светился новый и-мейл.

Кому: Гостю из списка Виктора

От кого: Виктор@галереяДикаРиза. ком

Тема: вторая из самых прекрасных ночей года Вечер тоски по родным США Ты знаешь, что нужно делать. Приходи завтра от 8.15 до 8.30 — даже не думай опоздать. Я буду чисто вымыт и до синевы пьян уже к 8.45, закажу горы еды для толпы гостей, которые ничего не жрут, и примусь испускать вопли вроде «нет в жизни совершенства» и «вернись, я все прощу». Ничего не приноси, пригласи кого хочешь (нам не перед кем оправдываться или объяснять, почему веселее всего судить людей исключительно по одежке). Не трудись присылать подтверждение и оденься поприличнее (ошибка думать, что «незанятая» может переодеться трансвеститом или нахлобучить тиару. Потом стыда не оберешься). В.Х.

Меня охватила невыносимая тоска по дому. Я почти забыла, как веселилась в Нью-Йорке. Жутко не хватало вечеринок, где все до единого гости мне знакомы. Я скучала по встречам, когда люди собираются просто потому, что хотят увидеться с друзьями, а не в честь открытия выставки. Я уныло переключала развлекательные телеканалы в поисках чего-нибудь американского, но засмотрелась на эпизод «Распутниц»[16]. Эдина пыталась навести порядок в доме, ожидая визита очень аккуратных друзей, и лихорадочно наводила марафет, то и дело повторяя: «Поверхности должны блестеть, дорогая! Где внешний лоск?». Я невольно вспомнила манеру Дика метаться по павильону, раздраженно хлопать ручками и кричать: «Немедленно навести порядок! Чтобы все блестело, как зеркало! Сию минуту, я сказал!» Мне сразу разонравились «Распутницы», и я выключила телевизор. В Лондоне пол-одиннадцатого, стало быть, в Нью-Йорке полшестого вечера. Сегодня пятница, Дик на своем Фэйр-Айленде — надеюсь, в межсезонье там холодно, Виктор, наверное, начинает собираться домой. Я быстро набрала номер, очень надеясь застать приятеля.