Наваждение - Татьяна Турве

И вдруг, когда она совсем потеряла счет времени, откуда-то из-под ног стремительно проклюнулись зеленовато-серебряные, острые, как стрелы, стебли, угрожающе потянулись вверх прямо на нее. Никак не ожидая такого подвоха, Янка вскрикнула и отскочила в сторону метра на полтора (так резко прыгучесть-то повысилась!). На глаза непонятно отчего навернулись слезы — от пережитого потрясения, не иначе, — и за них было ни капли не стыдно…

Возможно, со стороны прозвучит слишком напыщенно, но всё равно это было самое яркое переживание за всю ее жизнь. А Мартын, помнится, обрадованно улыбнулся и сообщил, что это и есть "место силы" и она его только что увидела! И еще — что Янка сейчас энергетически выглядит совсем по-другому, не так, как утром. Вся аура (или кокон, как он обычно говорит) выстроилась и сгармонизировалась, и как будто бы это удивительно красивое зрелище. Значит, удалось полностью остановить внутренний диалог и на одно короткое мгновение стать "видящей".

Если быть совсем уж точной, то это кастанедовское вИдение случилось с Яной не в первый раз — не стоит забывать про поход в луна-парк и зверский Юлькин аттракцион. (Но это уже совсем другая история…) У второй девочки, Светы, "увидеть" в тот раз не получилось, она заметно расстроилась и всю дорогу назад на Янку подчеркнуто не глядела. Да и остальные ребята по возвращении с "полевых работ" бросали на нее полу-завистливые, полу-уважительные косяки, не исключая подруг…

Хотя Сергею про эти фантастические переживания рассказывать пока не стоит, повременим. Потому они, кстати, и посторонний народ в Клуб не сильно любят приглашать, вроде как закрытое элитное общество… Янке стало вдруг нестерпимо смешно от этого "общества" — как прямолинейно бухнула бы сейчас Юлька, "понты старого козла"!

— Ну-ну, я слушаю, — нетерпеливо потребовал Сережа.

— Что? — Яна очнулась от воспоминаний, вернули с небес на землю.

— Ты говорила про домашнее задание…

— А-а! — вот это она приплела из другой оперы: когда-то в Клубе действительно был такой тренинг, только давно. Придется импровизировать, поднапрячь свою девичью память: — Значит, про задание… Нужно сделать что-то такое, чего ты никогда еще не делал и на что в обычной жизни просто не решишься… — разгоряченная своими же собственными словами, Яна вдохновилась не на шутку и, поерзав, устроилась на скамейке по-турецки. В тот раз она, признаться, так и не выполнила это несчастное тренинговое упражнение — не нашла в себе мужества, — зато сейчас не думала-не гадала, и получилось! Обнять на глазах у всех городской Дуб и прижаться с чувством к нему щекой — это даже по клубным меркам высший пилотаж.

"Ну что ж, эволюционируем!" — Янка одобрительно похлопала себя по джинсовому колену. А вслух продолжила:

— Главное, чтоб вокруг было много народу, лучше всего знакомых. Надо преодолеть этот внутренний барьер, социальные рамки… Например, одеться, как хиппи, и разгуливать по своему району, и здороваться со всеми соседями! — Это она привирает, Мартын такого не говорил. Ближе к тексту, мадемуазель! — Или спрашивать у всех подряд, который час, у каждого второго в толпе…

Вот про часы — это точно, прямое попадание! Именно так на тренинге и прозвучало. Но мальчишки в который раз проявили инициативу, на следующий день отчитывались со всеми живописными подробностями. Разыграли в лицах пантомиму о том, как выпросили у знакомых ребят-кришнаитов барабан и колокольчики, обмотались белыми простынями до ушей и несколько часов пели в подземном переходе, пока не охрипли, пели до самого вечера. В этом был особый шик — чтоб засветиться перед максимальным количеством народа: "Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна-Кришна, Харе-Харе! Харе Рама, Харе Рама, Рама-Рама, Харе-Харе!.." Расширяли свои границы, так сказать. Суховатый и сдержанный обычно Мартын после их рассказа долго смеялся, да и вообще всех насмешили — пацаны до самого конца тренинга ходили героями.

Сергей, казалось, заинтересовался еще больше:

— А какой в этом смысл?

— Смысл? Свобода! — Янка раскинула руки, точно собираясь взлететь прямо со скамейки: — Вот ты можешь сейчас… встать и начать бегать на месте?

Она и вправду вскочила на ноги и принялась подпрыгивать, размахивая во все стороны руками, отдаленно смахивая на звезду легкой атлетики перед стартом. А лицо при том сделалось откровенно счастливым и простодушным — точь-в-точь, как у двухлетнего карапуза при виде "чупа-чупса"! Сергей почти физически ощутил на себе перекрестные взгляды всех знакомых, что успели уже за это время перебазироваться к дубу, непроизвольно съежился и громко на нее зашикал. Сделав над собой усилие, с осторожностью огляделся: как это ни удивительно, на них никто не смотрел, да и знакомые вроде нигде не маячили. Народ занимался своими обычными предсказуемыми делами: кто со знанием дела целовался, кто разговаривал или просто сидел, подставив лицо румяному заходящему солнцу.

— Не можешь… — с грустью определила Янка и уселась наконец обратно на скамейку.

— Это что, по Козлову? — Сергей потихоньку приходил в себя: вот уж не думал, что такая ничего не значащая ерунда выбьет его из колеи! Ни с того ни с сего прожег мимолетный стыд: вот те и каратист, спасовал перед девчонкой!

— Ты читал Козлова? — она покосилась на него с любопытством, по-воробьиному склонив голову на плечо.

— А что, не похож? — он провел ладонью перед лицом. "Как в индийских фильмах, — тем временем зачарованно подумала Янка. — Может, он в прошлых жизнях тоже рождался в Индии…"

— Наши люди на каждом километре! — торжественно объявила "Яна Владимировна" и протянула ему руку, Сергей машинально пожал маленькую прохладную ладошку. Как там говорил Антон, его первый тренер? "Ищите себе развивающую личность!" Только вот забыл уточнить, чего с ней потом делать, если найдешь…

Глава восьмая. Дела домашние

Говорить женщине правду, одну только правду,

ничего, кроме правды… Только зря расходовать

ценный продукт.

(Козьма Прутков)

Почти бесшумно Володя открыл дверь своим ключом, не хотелось звонить. Марина разговаривала с кем-то по телефону, в голосе явственно слышались истерические нотки:

— Алло! Алло, я слушаю! Да говорите же, в конце концов!.. — жена с размаху швырнула трубку на рычаг, вымещая на ней уже ставшее привычным раздражение.

Начало было не слишком воодушевляющее. Владимир осторожно произнес:

— Здравствуй! А где Янка?

— Гулять пошла!

Маринин голос прозвучал в высшей степени недовольно и — скажем прямо! — скандально, но он все-таки решил прозондировать почву: