Порочные ангелы (ЛП) - Халле Карина

Она кричит. Не знаю, кричит ли она от боли или мысли о потере родителей, но это именно то, чего мы хотели. Медленно веду лезвие вниз, отчего алые ручейки собираются вокруг металла и стекают по ее спине на покрывало. Луиза продолжает кричать до тех пор, пока Доктор не говорит нам, что съемка закончена.

Ее крики тут же прекращаются. Она тяжело дышит, из раны свободно течет кровь, но Луиза не издает ни звука.

Доктор слегка качает головой и говорит:

— Пойду отправлю запись и проверю Эсте. Сегодня было пролито слишком много крови, даже для такого как я.

Он собирает камеру и покидает комнату. Как только мы с Луизой остаемся наедине, я начинаю чувствовать себя растерянно, и это чувство абсолютно чуждо мне. Развязываю веревку, сковывающую ее запястья, и слезаю с нее, несколько мгновений смотря на бегущую кровь, перед тем как пойти в ванную за полотенцем. Прижимаю полотенце к ее спине, и она вздрагивает от моего прикосновения.

— Ты в порядке? — спрашиваю я. Она не отвечает. Продолжаю держать полотенце у раны и наблюдаю за тем, как красный цвет постепенно сменяет белый. — Этот порез довольно глубокий. Некрасивый. Мне не нравится оставлять некрасивые отметки.

Я ожидаю, что она меня пошлет. Я даже хочу, чтобы она меня послала, но она не проявляет никакой реакции, как обычно. Это чертовски разочаровывает.

— Тебя волнует судьба твоих родителей? — спрашиваю я, ища в ней искру. Ее мышцы напрягаются под моей рукой, и, кажется, девушка задерживает дыхание. Мое сердце танцует. Вот оно. — Я и не представлял, что они так много для тебя значат, — продолжаю я. — Конечно, я вообще ничего не знаю о них, но уверен, что если захочу, то смогу достать их имена и телефоны к завтрашнему дню. Думаю, они не жили с тобой и Сальвадором. Нет, скорее всего, они в Лос-Кабосе, абсолютно без защиты, — наклоняюсь ближе к ней. — Знаешь, дорогая моя, большинство дочерей не бросают родителей ради того, чтобы выйти замуж за наркобарона.

Внезапно, она садится, взметнув волосами, и я вижу ярость в ее глазах, в то время как продолжаю прижимать полотенце к ране так, чтобы девушка находилась близко ко мне.

Бл*ть, я хочу засунуть язык в ее рот и почувствовать этот гнев. Я хочу взять ее ярость прямо на этой кровати, позволяя крови омывать нас.

— Ты не знаешь ничего обо мне или моих родителях, — шипит она. — Так что даже не пытайся.

Хватаю ее за руку и притягиваю еще ближе, так, что она оказывается практически прижатой ко мне.

— О, я попытаюсь. Как это было? Девушка бросила своих родителей ради шанса выйти за мужчину своей мечты и стать женой наркобарона? Держу пари, ты сожалеешь о своем решении.

Она поднимает свободную руку, чтобы ударить меня, но я оказываюсь быстрее и, бросив полотенце, перехватываю ее за запястье. Заставив ее опуститься на спину, я удерживаю ее руки над головой и забираюсь на девушку сверху, несмотря на ее сопротивление.

Смотрю на нее и не могу сдержать улыбку. Было бы так просто трахнуть ее в данный момент, но мне еще больше хочется поиметь ее маленькую милую головку и увидеть, что в ней скрывается.

— Ты нихрена не знаешь! — кричит она. — Я была хорошей дочерью. Все, что я делала, было для них. Выйдя за Сальвадора, я смогла оплатить им сиделку, которая за ними присматривает. Они больны, и я каждый чертов день трудилась не покладая рук, чтобы убедиться в том, что они сыты и счастливы, а это никогда не было гарантией. Я делала все, что было в моих силах, чтобы обеспечить им лучшую жизнь. Мы были бедными, но они многим жертвовали ради меня, и я жертвовала многим ради них. Самой большой жертвой была моя жизнь. Я вышла за него, потому что, когда он спросил меня, знала, что смогу обеспечить своим родителям ту жизнь, которую они заслуживали. Я никогда не ждала от него любви и вообще чего-либо хорошего, но я знала, что с мамой и папой все будет в порядке.

Она не плачет, но я вижу слезы в ее глазах. Хмурюсь, когда ощущаю волну сочувствия к этой сильной девушке, проходящую через меня. Она никогда не жалеет себя и редко злится, хотя в жизни ей выпала та же дерьмовая карта, что и мне.

— Ты так сильно заботишься о своих родителях? — спрашиваю я, осознавая, что вдавливаю ее в кровать. — Ты вышла за Сала ради их счастья? Хотя я не понимаю, как свадьба дочери с этим мужчиной, может сделать родителей счастливыми.

— А тебе что, на твоих родителей наплевать? — ее брови почти соединяются, когда она хмурится, смотря на меня.

— Мои родители мертвы, — отвечаю я просто.

— О, мне жаль, — и, что любопытно, я понимаю, что она говорит искренне.

— А мне нет, — говорю я, не желая ее жалости. — Семья убивает.

Он качает головой.

— Это не по-мексикански. Семья — это все.

— Это проблема Мексики.

— Ты говоришь ужасные вещи.

Верно.

— И я — ужасный человек, — сообщаю я ей гладко.

— Да, — соглашается она. — Так и есть. Но это не то, чем стоит гордиться.

— И вот он я, лежу на тебе, гордясь всеми ужасными вещами, которые делаю. Я долго трудился, чтобы стать тем, кем являюсь. Очень нелегко быть уверенным в том, что делаешь, и слать всех нафиг. Люди думают, что я монстр, потому что я на самом деле являюсь монстром. И мне наплевать.

— Ты не монстр, — она прикусывает губу, и мне хочется сделать то же самое.

— Как скажешь. Тогда я просто ужасный человек.

— Да. Между этими понятиями есть разница. Я жила с монстром, так что знаю, на что это похоже.

Криво улыбаюсь ей и наклоняюсь до тех пор, пока между нашими лицами не оказывается всего несколько сантиметров. С этого расстояния я даже могу видеть золотые искорки в ее коричневато-красных глазах.

— Похоже ли это на нож в спине?

Она удивленно моргает, понимая правду. Монстр, ужасный человек — название не имеет значения. Я не так уж сильно отличаюсь от ее мужа — я просто еще один человек, ведущий свою игру.

Так и должно продолжаться.

Я слезаю с Луизы и подтягиваю ее к краю кровати так, чтобы она села, после чего поворачиваю ее спиной ко мне, чтобы осмотреть рану. Давление от того, что она была прижата к кровати, приостановило кровотечение, но теперь покрывало пропитано кровью.

— Я принесу тебе новые простыни.

— Забей. Мне это даже в какой-то степени нравится, — она смотрит на меня со скучающим выражением лица.

Поднимаю бровь, понимая, что с ней никогда нельзя расслабляться.

— Думаю, кровотечение остановилось. Возможно, Доктор завтра наложит тебе швы.

— Вы накладываете швы на раны, которые вы и причинили? — она почти незаметно качает головой.

А ведь девушка попала в точку.

Меня не должно это заботить. Меня не должны волновать ее боль, ее состояние, ее прошлое или ее чувства. Она нужна мне для выкупа, и я должен использовать ее тело и жизнь, чтобы получить то, что хочу. Меня не должно волновать все то, что происходит с ней.

Но я думаю, что меня это волнует.

Глава 11

Луиза

Я просыпаюсь с невероятной болью и чувством, будто моя спина горит. Воспоминания о прошлой ночи постепенно начинают просачиваться в мой мозг, сначала медленно, а потом как будто платину прорывает. Попытка сбежать от Эстебана, выстрел из электрошокера, непредсказуемый взгляд Хавьера, который наблюдал за мной, пока я была в отключке, вялое извинение от Эсте, когда он принес мне ужин, приход Хавьера с Доктором и запись на камеру, как на моей спине вырезают имя.

В этот раз Хавьер по-настоящему причинил мне боль, но я делала все, что могла, чтобы ее скрыть. Это было до тех пор, пока не втянули моих родителей, и на меня обрушилась реальность. Теперь это касалось не только меня — на кону были жизни мамы и папы. Это очень холодно и одиноко, осознавать, что у меня никогда не будет того, чего я хочу — свободы. Когда я была с Сальвадором, мои родители были в безопасности. Теперь, когда я не с ним… они останутся без помощи или что-нибудь еще хуже. Хоть каждый инстинкт в моем теле и говорит мне никогда не возвращаться, радоваться, что Сальвадор не выполняет их требования, я знаю, что мой эгоизм будет слишком дорого стоить.