Капсула бессмертия - Бильжо Антон

– Про полет позднее, – остановил его Магнитский.

– Какую настройку вы себе даете? – допытывался третий, худой и серьезный, с правильным черепом, хищным носом и белой кожей, какая бывает у животных, которым не хватает солнечного света, живущих, к примеру, на большой глубине, – как вы ее формулируете?

– Ну, что я должен реализовать задачу.

– Какую задачу?

– Долететь до Сириуса. – Герман с надеждой посмотрел на Петра, но тот на сей раз молчал. – Или до другой звезды. Узнать, какие запасы полезных ископаемых она содержит.

– Мне рассказали, что скафандр будет присоединен к чакрам, – прододолжал допрос лысый, холодно поглядывая на него из-за очков. – Как вы себе это представляете?

– Господа, – наконец остановил их Петр. – Задавайте вопросы корректно.

– Возьмешь меня с собой? – поскреблась в скафандр где-то сзади Ангелина.

– Конечно, возьму.

– Молодец, – шепнул ему Петр откуда-то сбоку. – Отлично все прошло.

Это было хорошо знакомое чувство из прошлого.

Мир крутился перед Германом, как плафон, расписанный отцом, – по стенам двигались наивные фигурки рыцаря, прекрасной дамы, короля и монаха. Они были ненастоящими, плоскими, но какое теперь это имело значение – довольно и того, что они обслуживали его собственный набиравший стремительность сюжет.

– Мне нужно снять это, – пролепетал Пророк, чувствуя, что теряет сознание.

– Что значит оздоровительные мероприятия на Гоа? – Они сели в Maserati, чтобы ехать обратно. – Ты мне про это вообще ничего не рассказывал.

У Третьяковского от выпитого по-прежнему немного кружилась голова. Ненавистный скафандр лежал на заднем сиденье. Уже стемнело. Старец в цилиндре и сельджук, одетый на сей раз в японский халат, похожий на тот, что носят гейши, раскрывали перед ними створки украшенных императорскими вензелями ворот. Maserati зарычала, стартанула и выскочила на волю.

– А что? Ты против?

– Нет, просто можно было меня предупредить.

– Ты же ни разу там не был, – лукаво улыбался снова всем довольный Петр.

– Не был.

– Ну, вот и отлично. Перед полетом придешь в норму.

– А что с полетом? Они об этом ни слова не сказали.

– Чего говорить, когда все договорено. Успокойся, Герман. Отлично прошло. – Он вытащил из внутреннего кармана своего дорогого приталенного кожаного пальто со стоячим воротником в стиле Хэмфри Богарта сигариллы Café Creme. – Будешь? Сегодня можно.

Герман хмыкнул и взял. Магнитский дал ему прикурить от мягко звякнувшей золотой Zippo.

– А что это была за девушка в костюме дракона? – спросил Пророк, затягиваясь. – Куда она потом делась?

Петр пожал плечами.

– Я ее не знаю. Знакомая магистра. Мало ли у него знакомых.

– А Клеопатра?

– Жена.

– Публичный дом какой-то.

– Да, он любит женщин.

– И девочка?

– Не настолько. – Богарт улыбнулся. – Девочка – его дочь. Он в ней души не чает. Надеется, что она когда-нибудь напишет «Сергиаду», его жизнеописание с элементами панегирика.

Они выехали из Upper Villagе, свернули на знакомое Герману Симферопольское шоссе. Обычно в этот предзакатный час на него наваливалась мохнатая удушливая тоска, но сегодня роскошный вечер искрился лучиками фонарей, празднично переливался рыжевато-зеленоватыми агатовыми оттенками, бензиновые масла связывались в тонкие сочетания, оттенявшие похолодевший студенистый воздух, как плесень оттеняет сыр.

Герман думал, что, в принципе, не против поездки на Гоа. Столько всего слышал об этом месте. «Все уже перебывали», – сама собой сложилась фраза, словно ему надо было перед кем-то оправдаться. Перед кем же?

Ответ пришел сам собой. Катрин должна была по приезде узнать, что пока она там развлекалась со своим французом, он потерял работу, безвылазно сидел дома, чуть не сошел с ума, едва не покончил с собой… Она должна была понять, как он страдал, и ужаснуться собственной жестокости. Поездка на Гоа смешивала все карты, но с другой стороны – это могло выглядеть и как жест отчаяния. Человек, который едет в солнечный край один, погружается в еще больший ад одиночества. Но достаточно ли тонка Катрин, чтобы это осознать? Наверняка подумает, что он поехал развлечься и завести любовницу.

– Ну и как там? – спросил Герман у человека, похоже, действительно становившегося его другом.

– Где?

– На Гоа.

– Ой, замечательно, Герман. Похоже знаешь на что? На компьютерную игру, в которой ты можешь полностью сменить роль. Стать кем хочешь. Переодеться на местным рынке в какого-нибудь… бедуина, не знаю, в кочевника. Никто никогда не поймет, что у тебя куча денег. Или наоборот. Голову выгружает полностью.

В машине вдруг заиграла индийская музыка.

– Открой сознание. И наслаждайся жизнью.

Запахло сандаловыми палочками. Неужели они тоже включаются с руля?

– Кстати, девушки симпатичные там есть? – поинтересовался Герман.

– Девушки? – Петр покачал головой. – Есть красивые… Но тебе нужно думать о здоровье.

Пророк затянулся и выпустил колечко в сторону Петра.

– Не беспокойся.

– Я не беспокоюсь, но не забывай, что это рабочая командировка…

Они замолчали, слушая слова мантры любви и нежности:

Ом Шри Кришнайя Намах Ом Джайя Джайя Шри Шивайя Сваха Ом Мани Падме Хум Годоси, Ро Анват, Моноран.

Что значит:

Ом, мой дорогой друг. Всегда воспевай божественное имя. Всегда повторяй имя Бога.

– Я раньше мечтал режиссером стать, – признался вдруг Магнитский.

– Почему-то мне так и показалось, – подколол его Герман.

– А еще волшебником, воином и властелином мира. – Магнитский грустно усмехнулся. – Наверно, это меня и спасло. Всегда легко менял направление.

– М-да, – сказал Герман.

– Как говорил Ричард Брэнсон, главное каждый день делать маленький шажок к цели.

– Ага.

– Он ведь восемь успешных бизнесов построил с капитализацией по миллиону долларов, – Магнитский почему-то разнервничался, стал жестикулировать, тыча пальцами в лицо Пророку, – а всего компаний у него четыреста, причем в разных областях. Это же какой гениальный человек! Состояние – пять миллиардов долларов. Звукозаписывающая студия, автомобили, железнодорожный бизнес, авиакомпания, банки, лечебная клиника…

Герман скрестил руки и посмотрел под ноги.

– Н-да.

Он в упор не видел ничего гениального в обычном дельце.

– Ну, и я тоже, – покачивался на волнах мантр Петр. – Всегда всем увлекался. Разными там ролевыми играми.

«К чему он клонит? – подумал Герман. – Хочет, чтобы теперь его послушали?»

– Например, стал средневековое оружие коллекционировать, представляешь, хотел Святой Грааль найти, – он хохотнул, – на самом деле никто из нас не исключение.

– В смысле?

– Да в любом. Что бы ты ни делал, главное быть счастливым. – Герман с сожалением посмотрел на эту выжженную изнутри плоть. – Эх, Герман, – словно услышав его мысли, вздохнул Петр. – Все книги уже написаны…

– И в результате ты стал маркетологом? – перебил его рассуждения Пророк.

– Да, – улыбнулся Петр. – Но довольно высокооплачиваемым.

Герман зевнул.

– Ясно. Как вы, кстати, с Сергеем познакомились?

– Со школы дружим… – Петр нервно ударил по клаксону. Они плелись за грязным трактором-петушком. – Чего он там телится? Говновоз. – Третьяковский улыбнулся. Интересно устроен человек. Думает, что спокоен, а на грани истерики. – Он драчуном был, – продолжал Петр. – Парень из спального района, что ты хочешь.

– А ты – как бы интеллектуальный центр? – улыбнулся Герман.

– Вроде того. Так мы по жизни и идем. Серега пробивает, я думаю.

Петр усмехнулся, покачал головой, потом резко взял вправо и наконец объехал трактор по встречке на опасном повороте.