Измена с молодой. Ты все испортил! - Аника Зарян

и не расстроились. Ушли спать сытые, даже книжку не дослушали, отключились на середине первой главы. А мне на десерт оставили совершенно разгромленную кухню и гостиную.

— И что это было? — Карен разворачивает стул и садится на него лицом к высокой дубовой спинке. Прожигает взглядом, а я смотрю на него, и сердце жалостливо щемит. Когда он так успел постареть?

— Блины, — отворачиваюсь, кладу сполоснутый венчик в посудомойку.

— А до этого? — терпеливо продолжает муж.

— А до этого — ужин у твоих родителей, — говорю с ним на его же языке. Терпеливо. Принимая правила игры. Я знаю его. И знаю, как он готовится к сложным делам. Как ведет переговоры с клиентами. А сейчас он ведет самое сложное дело в своей карьере. Буквально, дело жизни.

— И теперь у нас так будет всегда? — спрашивает осторожно.

Я стою к нему спиной, но знаю, что он не сводит с меня глаз. Ищет ответ не в словах, которые я произнесу, они ему не нужны. Он хочет эмоций, жестов, любую мелочь, способную выдать меня, доказать ему, что не всё потеряно, что есть шанс. Метод косвенного допроса. Хочу крикнуть, что не осталось никаких «нас», но вместо этого даю себе чуть больше времени собраться, поэтому отвечаю, будто не понимаю, к чему он ведет:

— Ты про ужин?

— Не делай вид, что не понимаешь, — отвечает подавленно. — Я про наш брак, Ксюша.

Выбираю режим мойки и захлопываю дверцу.

— Ксюша, черт побери, посмотри уже на меня!

Делаю глубокий вдох и поворачиваюсь к нему.

— Есть выход, Карен.

— Поделись, умоляю! Потому что я не вижу никакого выхода! Я только вижу, что моя жена ведет себя, как упрямая малолетка и спускает в унитаз все мои старания спасти семью!

— Он есть. — пропускаю мимо ушей его колкости, с удивлением отметив, что они меня не ранят. — Мы разводимся и перестаем мучить друг друга.

— Нет.

— Нам плохо, Карен.

— Нет, — рычит он снова. — Нет, Ксюша!

— И мне, и тебе. — подхожу к нему, беру свободный стул и сажусь напротив. — Я же вижу, как ты мучаешься. Ты на себя не похож. Нашим детям нужны и мать, и отец. Но пока я пыталась смириться, я чуть не свихнулась, Карен.

— У наших детей есть и мать, и отец, — с нажимом цедит он, рывком вскочив со стула. Потеряв устойчивость, тот с грохотом откидывается на спинку. — Выход она нашла. Я тебя никогда не отпущу!

Муж подходит ближе и нависает надо мной. Не даю ему шанса продавить меня, тут же поднимаюсь. И теперь мы смотрим друг на друга.

Прямо.

Наравне.

И начинаю с главного. Ради чего я была готова сохранять семью. Ради чего теперь хочу уйти.

— Ты хочешь, чтобы наши дети росли в такой атмосфере? Где родители грызутся, как дикие звери, сохраняя брак ради социального статуса? Ты этого им желаешь?

— Ничего этого не будет, если их мать перестанет выкаблучиваться и снова включит голову!

— Это смешно, Карен.

— Смешно то, что ты говоришь, Ксюша. — Он мягко кладет ладони мне на плечи и притягивает к себе. — Ты моя жена. Я твой муж. Мы давали клятвы у алтаря, для меня это не пустые слова! Я тебя люблю и разводиться с тобой я не собираюсь!

— О клятвах раньше надо было помнить! — убираю его руки и отступаю.

— Смени уже пластинку! — зло морщится и делает шаг навстречу.

— Ты не сможешь меня удержать. — пячусь я.

— Ты не сможешь от меня уйти. — продолжает наступать муж.

— Тогда убегу!

— Я найду, где бы не спряталась.

— Мне нужен развод!

— Это эгоизм!

— Мне нужно вернуть себе самоуважение! — упираюсь спиной в стену.

— А мне нужна моя жена! Моя! Жена! Это разговор ни о чем, Ксюша. — снова хватает меня за плечи и шипит мне в лицо. — Я задействую все связи, милая. Твое заявление не примет ни один суд. Можешь возмущаться, можешь кричать и плакать — я свое решение менять не буду.

Последнее слово остается за ним. Карен еще несколько секунд смотрит мне прямо в глаза, а затем ослабляет хватку. И тут же его руки безвольно свисают вдоль туловища. Будто он не меня удерживал, а сам держался за меня.

Я понимаю, что он устал так же, как и я.

Но он верит в то, что говорит. И я не смогу его переубедить.

Но я также понимаю, что мне уже не нужно, чтобы он согласился. Не нужно его убеждать. Потому что это только продлит агонию.

Не хочет по-хорошему — пусть!

Я всё сделаю сама. Спокойно, без суеты всё подготовлю.

Он не узнает ни о чем, пока не придет время.

Не только у него есть связи.

Глава 15

Понедельник начался с дождя. Всю ночь он лил без остановки. Неровными дорожками растекался по окнам, мягко отстукивал ритмы постепенно просыпающейся от зимней спячки природы. А к утру выглянуло солнце и, переливаясь яркими бликами в хрустале люстры, стало рисовать причудливые всполохи на потолке. Откладываю чашку кофе на журнальный столик и наблюдаю за этой игрой света, уютно устроившись в кресле в гостиной. Поистине, чудо природы — каждый год возрождаться, находя силы лишь в самой себе.

Моих сил уже хватает на то, чтобы Карен поверил в свою победу. Не сомневался, что я смирилась с мыслью сохранить брак. Я снова готовлю для всех завтраки по утрам, вожу детей в школу, улыбаюсь, когда муж приходит с работы. И даже желаю ему спокойной ночи перед тем, как уйти к себе. Он же всё еще спит в комнате для гостей, выжидает, когда падут последние баррикады, и он вернется в наше супружеское ложе.

Я не ломаю его иллюзий.

Меня это полностью устраивает.

Пусть он думает, что наша жизнь, принудительно поставленная на паузу, снова возвращается в привычное русло.

А я знаю, что та, прошлая жизнь разрушена до основания.

Медленно выдыхаю и набираю на смартфоне номер с визитки, которую передал мне папа. Сначала сохраняю его в телефонной книге, затем нажимаю на зеленую иконку.

— Слушаю! — раздается в трубке голос из детства, и я невольно улыбаюсь.

— Дядь Толик, это Ксюша, — говорю