Суворовец. Том 1 - Анна Наумова

во дворе шалаш. Нет, даже не шалаш. Дом. К стройке мы с приятелем подготовились основательно. Расчистили площадку. Натаскали с Пашкой кирпичи с ближайшей стройки. И даже цемент приволокли. Хотели сделать все основательно. На века чтобы. Ну или чтобы хотя бы до осени достоял.

— Не мамкай! — оборвала юного строителя родительница железобетонной фразой, вмиг пресекающей любые попытки поспорить. — Завтра воскресенье! Мы на дачу едем! Список литературы с собой? В школе который давали. Возьми на всякий случай... Пойдем, говорю, Андрюшка! А мне потом еще в обувной надо заскочить. Там туфли-лодочки "выкинули". Сергеевна, соседка, уже с утра в очереди стоит. Надо бы успеть. А то, как в прошлый раз, один сорок четвертый размер останется.

И не поспоришь. Надо успеть. Слово "дефицит" любому советскому ребенку объяснять не надо было. Я и сам в очереди успел постоять. За новым унитазом. Сначала стояла бабушка, потом я, а потом меня сменила отпросившаяся с работы пораньше мама. Маме повезло. Унитазы закончились почти сразу, как только она успела ухватить "белого друга".

Вздохнув, я поплелся в свою крохотную комнатку, подставил к уродливому коричневому шкафу стул, встал на него на цыпочки и сдернул свой видавший виды портфель. Не далее как пару дней назад я его туда закинул. Глаза б мои до сентября это напоминание о школе не видели.

Порывшись в портфеле, я выкинул оттуда пару стертых ластиков, свой дневник с "парашами" и "трояками", аккуратно подчищенными лезвием "Спутник", и замечанием: "Бегал на перемене по коридору". Тот школьный каким-то скучным выдался. Всего одно замечание. Ни тебе: "Пел на уроке русского языка", ни "Курил за школой". Постарел я, наверное.

Я достал несколько исписанных прошлогодних тетрадей и отправил их в мусорку. И наконец нашел на самом дне список книг, которые нам задали прочитать лето. Пробежался глазами, вздохнул, почесал ободранную на дереве коленку, нацепил "выходные" шорты, рубашку и послушно поплелся за мамой.

А в библиотеке неожиданно оказалось интересно! Точно больной с защемлением шеи, я часа два, не меньше, ходил среди пыльных стеллажей, наклонив голову и пытаясь прочесть названия на корешках... Тогда я и открыл для себя дивный мир книг. Хотя читать, разумеется, научился раньше. В этом мире я мог быть кем угодно: пятнадцатилетним капитаном, человеком-амфибией, пиратом, исследователем. И даже сыщиком, который курит трубку и использует метод де... дедукции!

И той же ночью я, сидя на подоконнике своей комнатки и аккуратно водя пальцем по желтоватой бумаге, взахлеб читал повесть "Сын полка"... И даже подумать не мог о том, что когда-то и я получу свое обмундирование у капте... в общем, у хмурого и вечно недовольного, но мудрого и справедливого прапора по прозвищу "Синичка".

Шалаш из кирпичей мы с Пашкой Коревым в то лето так и не достроили. Ну хотя бы попытались... Положили пару рядов припасенных заранее и спрятанных кирпичей. Измазались, как чушки, почесали грязными от цемента руками затылки и решили: "А ну его нафиг!". И ускакали домой — смотреть "В гостях у сказки". Заодно и от родителей за испачканную одежку огребли.

Позже выяснилось, что укромный уголок во дворе, который мы с Пашкой решили использовать как площадку для индивидуального жилого строительства, давно используется местными любителями "синьки" для отдыха, так сказать, на пленэре. И еще долго мужики, желавшие "раздавить пузырь" с приятелями в том самом укромном месте, натыкались на уродливое кирпичное сооружение и гадали, кто это сделал и зачем...

***

— Значит, прочел ты эту книжку и решил в Суворовское училище поступать? — спросил я шепотом у Михи, возвращая потрепанный томик Катаева.

— Угу! — Миха, сидя на кровати, зябко поежился и дернул худым плечиком. — Тогда и решил. В тот же день. Представляешь, какие раньше пацаны были! Настоящие герои!

Взял у меня зачитанный до дыр томик, любовно расправил замявшийся уголок страницы, закрыл и спрятал обратно в тумбочку. Аккуратно и бесшумно притворил дверцу и снова сел на кровать, рядом со мной.

А потом поморщился. Будто не особо хотелось делиться ему своими откровениями. Но все же Миха продолжил:

— Понимаешь, Андрюх... Я, как книжку прочел, будто понял, зачем живу и чего хочу... Хочу стать военным! Родине хочу служить! Я ж раньше и не знал, зачем живу. Все ждал, что мамка обо мне вспомнит и придет за мной. Ну, пока мелкий был. Да все пацаны и девчонки мечтали. Лили друг другу в уши всякое. "Мол, у меня папа с мамой разведчики, на спецзадании. А у меня папа — капитан, с акулами боролся..." Потом мечтал, что меня просто усыновят. Бывает же такое! Вот из моего класса Дениску Хорошева усыновили... Еще лет в семь. А потом и Людочку Злотникову...

— А потом?

— А потом мне уже четырнадцать стукнуло, — по-взрослому вздохнул Миха. И рубанул правду-матку: — Прыщи пошли... Голос стал ломаться... Мужик уже, а не ребенок. Я и подумал: ну кому нужен... такой, как я? Какой такой "маме"? Не понянчишь ведь уже... И перестал надеяться.

Ясен пень. Желающих усыновить подростка из детского дома — раз-два, и обчелся. Никто не хочет возиться с прыщавым пубертатом. Всем маленьких да хорошеньких подавай. Так что Миха все правильно понял своим детским мозгом. Детдомовцы — они вообще рано взрослеют. Жизнь заставляет. Эти, наверное, в Деда Мороза отродясь не верят. Поумнее некоторых взрослых будут.

Я заметил, что мой приятель Миха заговорил по-другому. Уже не нехотя, будто на уроке отвечал. А наоборот, торопливо, даже громко. Будто Миха выговаривался за долгие-долгие годы.

Я молча слушал.

— Вот, — подытожил детдомовец. — А потом прочел я про Ваню Солнцева... и...

— Т-с-с! — я предостерегающе поднял руку.

И в тот же момент кровать у окна заскрипела.

— Чего у вас там, мужики? — поднял с подушки голову вице-сержант Егор Папин. — Чего не спите, полуночничаете? На физподготовке не устали? Так завтра еще зарядка с утра!

— Ничего, Егор! — быстро ответил я и перешел на шепот. — Ничего. Так, анекдоты чуток потравим с Михой и харю плющить пойдем.

И для убедительности начал заливать:

— Значит, так, Миха, слушай... Велел царь русскому, поляку и немцу...

Миха, подыгрывая мне, отчаянно закивал. "Слушаю, мол..."

— Вот заняться вам нечем! — Егор, точно настоящий батя, укоризненно покачал головой, снова плюхнулся на подушку и через пару секунд негромко захрапел.

А я, подумав, предложил приятелю идею:

— Знаешь что, Мих! А ведь ларчик просто открывается! И