Мифы и легенды Японии - Хэдленд Дэвис

На землю падают прекрасные цветы…

Что там, за тучами?

Не наступила ль снова

Весна, идущая на смену холодам?

Снегопад в Японии всегда был любимой темой японских поэтов и художников. И те и другие, по большей части, подходят к нему с художественной точки зрения, так же как к виду снежных хлопьев, опускающихся на узорные крыши японских буддийских храмов, на сказочные японские мостики, подобные тем, что рисуют на китайских фарфоровых тарелках с трафаретным рисунком, и на изысканной формы каменные светильники, украшающие японские сады. В Японии можно найти совершенные прекрасные снежные пейзажи, но что более поразительно, Юки-Онна, Снежная Дева, – отнюдь не является благожелательным и привлекательным духом. Вся поэтичность и живописность снежных пейзажей исчезает в ее злобном присутствии, ведь она олицетворяет Смерть и имеет некоторые черты, присущие вампиру. Но Япония полна резких и удивительных контрастов, и все изящное и прекрасное уживается с уродливым и ужасным. В белой фигуре Юки-Онны нет обещания весны, рот ее – это пасть Смерти, а холодные как лед губы высасывают, словно кровь, жизнь из ее несчастных жертв.

Мосаку и его ученик-подмастерье Минокити отправились в лес неподалеку от своей деревни. Стояла лютая зимняя ночь, когда они приблизились к месту своего назначения и увидели перед собой изгиб ледяной реки. Они хотели перебраться на другой берег, но перевозчик куда-то отлучился, оставив свою лодку на противоположном берегу. А поскольку погода была слишком холодной, чтобы пересечь реку вплавь, они с радостью нашли укрытие в маленькой хижине перевозчика.

Мосаку почти сразу же уснул, когда оказался под этим скромным, но гостеприимным кровом. Минокити же долго лежал без сна, прислушиваясь к стону ветра и завыванию метели за дверью.

Наконец Минокити заснул, но вскоре его разбудил холодный снег, падавший прямо на лицо. Он обнаружил, что дверь распахнута настежь, а посреди комнаты стоит прекрасная женщина в ослепительно-белых одеждах. Она стояла так некоторое время, затем склонилась над Мосаку, ее дыхание напоминало белый туман.

Несколько минут женщина стояла, наклонившись над стариком, а потом повернулась к Минокити и нависла над ним. Он попытался закричать, ведь дыхание этой женщины было подобно порыву ледяного ветра. Она сказала ему, что намеревалась сделать с ним то же, что и со стариком, но не стала из-за его молодости и красоты. Пригрозив Минокити мгновенной смертью, если он попытается рассказать кому-нибудь об увиденном, она вдруг исчезла.

– Мосаку, Мосаку, проснись! – позвал тогда Минокити своего любимого наставника. – Случилось что-то ужасное!

Но ответа не последовало. Минокити коснулся в темноте руки своего наставника, та была холодной, как кусок льда. Мосаку был мертв!

Следующей зимой, возвращаясь домой, Минокити случайно встретил хорошенькую девушку по имени Юки. Она сказала, что идет в Эдо, где хочет найти место служанки. Минокити был очарован красотой этой девушки и зашел так далеко, что спросил, не обручена ли она. Узнав, что Юки свободна, он привел ее домой и вскоре женился на ней.

Юки подарила мужу десяток красивых и послушных детишек с гораздо более светлой кожей, чем у всех остальных. Когда умирала мать Минокити, ее последними словами были слова похвалы Юки, ее восхищение разделяли и многие жители деревни.

Однажды ночью, когда Юки сидела за шитьем и свет бумажного фонаря освещал ее лицо, Минокити вдруг вспомнилась та странная ночь в хижине перевозчика.

– Юки, – сказал он, – ты сейчас напоминаешь мне одну прекрасную Снежную Деву, которую я видел, когда мне было восемнадцать лет. Она убила моего наставника своим ледяным дыханием. Я уверен, это был какой-то странный дух, но сегодня мне кажется, что она была похожа на тебя!

Юки бросила свое шитье. Ужасная улыбка исказила ее лицо, она подошла к мужу и прошипела:

– Это была я, Юки-Онна. Это я приходила к тебе тогда и тихо убила твоего учителя! Подлый негодник! Ты нарушил свою клятву хранить тайну! И если бы не наши дети, что спят вон там, я бы убила тебя прямо сейчас! Запомни, если они хоть раз пожалуются, я услышу, я узнаю об этом и в ночь, когда выпадет снег, убью тебя!

Затем Юки-Онна, Снежная Дева, превратилась в белый туман и с пронзительным визгом вылетела в отверстие для дыма, чтобы никогда больше не возвращаться.

Бедный крестьянин по имени Кудзаэмон всегда на ночь закрывал ставни на окнах своего скромного жилища и отправлялся спать. Однажды незадолго до полуночи его вдруг разбудил громкий стук в дверь. Кудзаэмон подошел к двери и спросил:

– Кто там? Что вам нужно?

Странный ночной посетитель не сделал попытки ответить, но стал настойчиво просить крестьянина дать ему пищу и ночлег. Осторожный Кудзаэмон отказался впустить незнакомца. И, проверив, что его жилище надежно заперто, хотел было уже снова вернуться в постель, как вдруг увидел стоящую рядом женщину со спадающими до плеч волосами, в струящемся белом платье.

– Где вы оставили свои гэта? – спросил перепуганный крестьянин.

Женщина в белом сказала, что это она стучалась к нему в дверь.

– Мне не нужны гэта, – пояснила она, – ведь у меня нет ног. Я летела над заснеженными деревьями, держа путь в соседнюю деревню. Но встречный ветер сегодня слишком силен, и я решила немного отдохнуть здесь.

Крестьянин сказал, что боится духов, после чего женщина спросила, есть ли у хозяина этого дома буцудан[63].

Обнаружив, что есть, она попросила Кудзаэмона открыть буцудан и зажечь фонарь. Когда это было исполнено, женщина стала молиться перед табличками с именами покойных предков, не забыв упомянуть в молитве имя Кудзаэмона, который все никак не мог успокоиться. Отдав дать уважения у алтаря, гостья сказала крестьянину, что ее имя было О-Ясу и раньше она жила вместе с родителями и мужем по имени Исабуро. Когда же О-Ясу умерла, муж бросил ее родителей. И теперь О-Ясу намеревалась найти Исабуро и убедить его вернуться и помогать старикам.

– О-Ясу погибла в снегопад, значит, перед собой я вижу ее дух, – пробормотал про себя Кудзаэмон.

Но, даже поняв, кто стоит перед ним, он все еще чувствовал страх. Нетвердыми шагами Кудзаэмон подошел к алтарю, повторяя снова и снова:

– Наму Амида Буцу! (Слава Будде Амиде!)

Наконец, устав от переживаний, крестьянин улегся и погрузился в сон. В какой-то момент он проснулся, услышав, как белое создание невнятно простилось и исчезло, не дожидаясь ответа.

На следующий день Кудзаэмон пошел в соседнюю деревню и стал расспрашивать, где живет Исабуро. Оказалось, что тот снова живет со своим тестем. Исабуро поведал Кудзаэмону, что дух его жены в образе Юки-Онны много раз навещал его. Старательно обдумав все случившееся, Кудзаэмон пришел к выводу, что Снежная Дева явилась Исабуро сразу после своего таинственного визита к нему, Кудзаэмону. Поэтому Исабуро пообещал исполнить ее просьбу и вернуться к ее родителям. Но ни его, ни Кудзаэмона больше не тревожила та, что странствует в небесах, когда идет сильный снег.

Глава 12

ЦВЕТЫ И САДЫ

Вся радость существования достигает у меня предела у изголовья беззаботной дремы, а все желания жизни пребывают лишь в красотах сменяющихся времен года.

В среднестатистическом английскому саду нет особой эстетики. Когда наступает время посадки, медлительный старый садовник сажает свои растения. Позднее мы видим кричащее сияние красок – алые герани, желтый львиный зев, синие лобелии, зеленая трава и дорожки цвета охры. Такова цветовая гамма среднего английского сада, которая вызывает резь в глазах и позорит каждый цветок, столь неблагоразумно высаженный в подобной манере. Все дело в том, что мы не знакомы с искусством аранжировки цветов. Мы покупаем цветы просто для того, чтобы украсить сад, под впечатлением, что разнообразие цветовой гаммы – это абстрактное понятие, просто в этом многоцветий мы хотели бы провести свои летние деньки. Однажды один англичанин попытался разбить ландшафтный сад по примеру японских садов. Он чрезвычайно гордился достигнутым результатом и при удобном случае повел одного японского господина посмотреть его. Учтивый японец воскликнул: «Как красиво! У нас в Японии нет ничего подобного!» Попытка имитации японского сада не увенчалась успехом, поскольку джентльмен считал садоводство хобби, в то время как в Японии сад – это нечто неотделимое от самой жизни японцев. В Японии это древний культ, которому поэты и художники отдавали годы размышлений, культ, в котором играют свою роль эмоции, воспоминания и религия.

Одним из наиболее поразительных и, определенно, наиболее привлекательных качеств японцев является их сильная любовь к цветам и деревьям. Устраиваются веселые пикники, чтобы полюбоваться цветущими азалиями, или великолепием бело-розового цвета сакуры, или алыми всполохами красных японских кленов. Ханами – «любование цветением» – неотъемлемая часть их существования. Даже кимоно смеющихся детишек очень похожи на маленькие цветочные сады. Если отнять у японцев их ландшафтные сады, они лишатся своей поэтичности и в придачу существенной части верований, ведь такое почитание цветов и деревьев невозможно для более прозаичных жителей Запада. Во время последнего весеннего цветения магнолий в Кью-Гарденс[65] эти сады представляли собой на удивление прекрасное зрелище. Но людей, любовавшихся деревьями без листьев, но с изобилием похожих на лотос цветов, было немного. Самым отзывчивым зрителем была маленькая девочка, которая сидела под сладко пахнущими ветками, собирала упавшие лепестки маленькими смуглыми ручонками и сочиняла какую-то причудливую историю. В Японии, где тоже растут магнолии, сотни коротеньких стихотворений привязывают к ветвям цветущего дерева, а еще пекут маленькие лепешки в форме лепестков магнолии. Иногда цветущую ветку магнолии ставят в вазу и молча любуются ее красотой во время чайной церемонии. А после цветущую ветку осторожно пускают по реке или засыпают землей с радостью и почтением за ту красоту, что эти цветы подарили за краткие часы своей жизни. Любовь к цветам – только небольшая часть любви японцев к природе. Почитание природы в Японии, как и в других странах, эволюционировало, и мы склонны считать, что эта традиция берет начало в глубокой древности, когда японцы сначала стали преклоняться скалам и камням. Для нас камни и скалы представляют интерес лишь с точки зрения геологии и металлургии, единственно с научной точки зрения, и нам трудно поверить, что скалы и камни имеют какой-то поэтический смысл. Для японцев же все наоборот. Японский сад, прежде всего, сад ландшафтный. Владелец такого сада отдает предпочтение выбранному однажды пейзажу. Этот образ преследует его, пробуждая некие примитивные приятные ощущения, которые не поддаются анализу. Японец воплощает этот вид в своем саду, возможно, в миниатюре, но скопированной с оригинала с восхитительной точностью. Таким образом, его сад становится местом счастливых воспоминаний, у каждой яркой цветочной грядки, у каждого уступа – свой смысл, своя поэзия. Несомненно, японские сады с их великолепными цветами, веселым солнечным светом и сладким звоном изящных колокольчиков, подвешенных на ветки деревьев и словно принадлежащих феям, – самое очаровательное зрелище в мире.