Яд твоего поцелуя (СИ) - Диана Фад

но мне нужно было выйти из комнаты, чтобы не заскулить, как побитая собака, от безысходности. Все, что окружало меня, было серым, старым, чужим и не моим. Люди другие, обстановка другая, да и я теперь была мало похожа на себя прежнюю.

Вышла на крыльцо казармы и пошла на свет единственного фонаря на полигоне. Куда-нибудь да дойду. Вокруг ни души, лишь только тихо падает снег, создавая около меня сказку вопреки всему.

В столовой неожиданно тепло, вкусно пахнет. Только сейчас я поняла, какая голодная. Мне так захотелось съесть хоть что-нибудь вкусное, кроме мяса Афанасия, которое он умел делать так, что глаза закатывались от удовольствия.

Села рядом с Ильей, прислушиваясь к разговорам ребят, кивнула с улыбкой единственной тут женщине, примерно лет за сорок, и неожиданно почувствовала себя намного лучше. И дело не в теплой улыбке этой Кати, а в окружении. Мужчины разговаривали, смеялись, пробовали борщ, салат, вспоминали что-то из своей жизни. И все это было так по-домашнему, уютно, без лжи, интриги вранья. Здесь все было по-настоящему, без лицемерия. Эти люди своих никогда не предадут. А вот у меня дома сейчас целый змеиный узел, если верить Илье, и сомневаться нужно в каждом: Быстрицкий, Георг, да и многие другие.

Глава 26

— Тебе понравились эти люди, — голос Ильи звучит в темноте как утверждение, а я невольно пожимаю плечами, хотя он меня и не видит.

Мы вернулись после ужина в свою комнату и, не сговариваясь, легли спать. После нескольких дней блуждания по тайге я с удовольствием вытянулась на кровати, которая нещадно скрипела. Я чувствовала каждую натянутую сеточку через комковатый матрас, но даже это доставляло мне удовольствие после жесткой лавки в хижине у Афанасия и ночевки на заимке.

— Катя, кажется, неплохая женщина, — неопределенно ответила я, чтобы не особо поддерживать разговор.

Мне хотелось просто лежать вот так в тепле и наслаждаться этой почти уютной обстановкой. Даже присутствие Ильи на противоположной кровати меня не напрягало в данный момент.

В столовой мы долго сидели, общались, смеялись. Я в основном разговаривала с Катей, точнее, она рассказывала, как познакомилась с Юрой, как они уже пять лет вместе.

— И вот я думаю, что в этот раз я поехала последний, больше контракт продлять не буду, — говорит мне Катя.

— Почему? — мы сидим чуть в стороне от мужчин, которые увлеклись, вспоминая свои военные будни. Говорят все вместе, о чем-то спорят, обсуждают. А мы тут о своем, о женском.

— Детей хочу, — просто объясняет Катя. Мы пять лет вместе, поженились только два года назад, пора и детей заводить.

— Ну да, мотаясь по гарнизонам, рожать как-то не получится, — хмыкаю я.

— Почему же? У нас есть женщины, которые всюду следуют за своими мужьями. Вон видишь, усатый такой, напротив твоего сидит? — Катя указывает на мужчину лет сорока, что как раз напротив Ильи. И вот это вот «твой» меня как-то дергает, но сказать ничего не могу, у нас же легенда.

— У Витьки жена два месяца назад родила и сейчас у его родителей живет вместе с сыном. До последнего каталась с ним, пока он сам не взбунтовался. Она у него медсестра, тоже вместе ездили.

— Ну а ты что? Родишь и дома будешь сидеть, а Юра постоянно в командировках? — спрашиваю я Катю, думая о том, есть ли у Ильи жена и какая она. Хотя, судя по тому, что он меня своим знакомым представил невестой, недолжно быть.

— Такая наша женская доля, — печально вздыхает Катя. — Нам квартиру дали в поселке для военных под Москвой. Так мы туда даже мебель еще не купили, представляешь? А вы? Рожать будете или пока в планах нет?

— Я бы хотела детей, — признаюсь Кате, бросая взгляд на Илью, и тут же внутренне смеюсь. Эк меня разморило, детей она хочет. Надо хотя бы лицо в порядок привести для начала, а то ребенок испугается.

Илья на своей кровати тихо засопел, а я еще долго лежала, думая обо всем и сразу. Вспоминала Быстрицкого, его нежелание вообще обзаводиться потомством ни сейчас, ни когда-либо потом.

— И зачем нам это? — удивлялся он, когда я заводила разговор о возможной беременности. — Нам вдвоем неплохо. Можем жить в свое удовольствие. А дети будут только мешать. Ни в ресторан сходить, ни в отпуск уехать.

— Для этого есть няни, — не отступала я. — Это же так прекрасно, когда рядом бегает твое продолжение.

— Вот еще, собачку маленькую заведи, будет рядом бегать. Да и зачем тебе, мой пупсик, дети, ты меня тогда меньше любить будешь, — ласкается ко мне Дан. — Мне внимания меньше уделять…

— Меня на всех хватит, — смеюсь в ответ.

А вот сейчас совсем не смешно, когда я вспомнила этот разговор. Уже тогда Быстрицкий не планировал со мной жить нормальной семейной жизнью. Как же обидно и больно все это. И пусть Илья с Афанасием думают, что я хочу отомстить, это не совсем так. Я хочу, чтобы Быстрицкому было больно, как мне, чтобы он прошел через это предательство, когда ты любишь, а тебя нет. Смогу ли я сделать это? Возможно. Может быть, для этого я и выжила, чтобы научить Быстрицкого любить?

Я знаю, какие женщины ему нравятся, теперь знаю. Явно не как я была раньше. Ему нравятся стройные, красивые, дорогие. Вот такой я и стану, как только смогу. Главное, мне нужно время для этого и силы. Да, это и есть такая месть, но финансы меня мало волнуют. Какие-то там банковские операции, разорение Быстрицкого — это не мое, пусть этим Георг занимается. Это и так мои деньги и моего отца. А вот душу Дану перевернуть я согласна. Так, чтобы на осколки разлетелась, а обратно уже не склеить. Как он сделал это со мной.

Не помню, как меня вырубило, но проснулась я очень поздно. Повернулась, кровать Ильи была пуста. Хоть он и говорил, что тронемся в путь завтра, но, видимо, решил дать мне отдохнуть. По привычке взяла телефон, что лежал на тумбочке, сети так и не было. Я только удивлялась, как люди могут жить столько времени без связи и интернета? Хотя я и сама уже несколько месяцев так жила.

А ведь раньше мое время полностью подчинялось телефону. Мне звонили по работе, друзья, папа. Сейчас я была не нужна никому. Даже сестра обо мне забыла. Интересно, как там Алька? Думаю, что она переживала, когда меня не стало. Мы с сестрой были близки. Не так чтобы как