Дети железной дороги - Эдит Несбит

– Приваливайте-ка завтра к семи утра, и я провезу вас до Фарли и обратно. И ни единого пенса вам это не будет стоить. Вот так. Девятнадцать шлюзов пройдем.

Никто из троих не знал, что такое шлюзы, но это не помешало им в семь утра, запасясь сложенными в корзинку бутербродами с сыром, половиной бисквита и четвертинкой бараньей ноги, стоять на мосту.

Путешествие вышло удивительно потрясающим. Старая белая лошадь тянула баржу за канаты, и она медленно, гладко и ровно скользила по неподвижной воде. Над головами детей сияло лазурью небо. А в мистере Билле вдруг оказалось столько очарования, будто он не был тем самым барочником, который вчера выкручивал Питеру ухо. Что же до миссис Билл, то она со вчерашнего дня совершенно не изменилась, ибо и раньше, по замечанию Бобби, была воплощенным очарованием. И ребенок не плакал, а в основном улыбался. И Спот был явно к ним расположен, хотя отличался суровой натурой и, если бы захотел, то мог укусить не на шутку.

– Мама, мы колоссально поплавали! – вернувшись домой, говорили предельно счастливые и донельзя утомленные и перепачканные с головы до ног дети. – Прямо под этим прославленным акведуком! И шлюзы! Ты просто не знаешь, что это такое! Сперва словно бы погружаешься в землю. А потом, когда уже кажется, будто этому никогда не будет конца, медленно-медленно раскрываются створки огромных черных ворот, и баржа опять идет по каналу.

– Я знаю, – сказала мама. – На Темзе тоже есть шлюзы, и мы с вашим папой, прежде чем поженились, ездили по ним в Марлоу.

– И милый, прелестный лапочка-ребенок! – воскликнула Бобби. – Мне позволили его нянчить, и это так здорово! Жалко, мама, что у нас нет младенца, с которым можно играть.

– И все были так к нам добры, – подхватила Филлис. – Каждый, кого мы там встретили. И они нам сказали, что мы теперь можем, где захотим, ловить рыбу. А Билл еще обещал, когда снова появится в наших краях, научить нас рыбачить правильно. Он говорит, мы пока не умеем.

– Он сказал, это ты не умеешь, – внес существенную поправку Питер. – И, мама, он еще обещал предупредить всех барочников вверх и вниз по каналу, что мы настоящие и правильные ребята и с нами должны хорошо обращаться.

– Выходит, вы снова кучу друзей себе завели, – улыбнулась мама. – Сперва на железной дороге, а теперь – на канале.

– Ну да, – энергично кивнула Бобби. – Мне теперь кажется, целый мир может стать тебе другом, если поймет, что ты сам не хочешь ему быть врагом.

– Может быть, ты и права, – вздохнула с задумчивым видом мама. – Только теперь пора вам, дети мои, ложиться.

– Да, – согласилась, зевая, Филлис и вдруг укоряюще протянула: – О-о, но мы же туда пошли обсуждать день рождения Перкса, а так и ни слова о нем не сказали.

– Ну да, не сказали, – подтвердила Бобби. – Зато Питер спас жизнь Реджинальду Хорасу. Я считаю, такого доброго дела вполне достаточно для одного вечера.

– Бобби его сама бы спасла, если бы я не сбил ее с ног. Дважды, – преданно посмотрев на сестру, сообщил Питер.

– И я бы спасла, – немедленно заявила Филлис. – Если бы знала, что делать.

– Да, вы спасли жизнь маленькому ребенку. И впрямь совершенно достаточно для одного вечера, – повторила слова старшей дочери мама. – И слава Богу, что сами при этом остались целы, – добавила она, словно бы размышляя вслух.

Глава девятая. Гордость Перкса

Когда за завтраком мама наливала детям молоко и раскладывала по тарелкам овсяную кашу, они заметили, что лицо ее просто сияет.

– Ну, мои цыплятки, я продала еще одну историю, – объявила она. – Про короля мидий. Так что к чаю у нас будут булочки. Можете сбегать купить, как только их испекут. Если не ошибаюсь, в одиннадцать?

Питер, Филлис и Бобби переглянулись. Шесть заговорщицких глаз, в которых таилась одна и та же идея.

– Мама, а что если мы не будем сегодня булочки к чаю, а купим их пятнадцатого? – осторожно начала Бобби. – Это следующий четверг.

– Мне все равно, когда вы захотите, – ответила мама. – Но почему именно пятнадцатого?

– Потому что пятнадцатого Перксу исполнится тридцать два года, – внесла ясность Бобби. – Но он нам сказал, что больше не обращает внимания на свой день рождения, потому что ему приходится обращать внимание на другое. И не на секреты или кроликов, а на супругу и потомство.

– Ты имеешь в виду его жену и детей? – подняла брови мама.

– Ну да, просто Перкс их так называет, – подтвердила Филлис.

– Вот мы и подумали устроить ему отличный день рождения, – подхватил Питер. – Ты же знаешь, как он хорошо к нам относится. Поэтому нам показалось, что, когда у нас в следующий раз будет день булочек, мы можем попросить у тебя разрешения именно это с ними и сделать.

– А если бы до пятнадцатого числа день булочек так и не наступил? – поинтересовалась мама.

– Тогда бы мы попросили тебя устроить его преждевременно и обошлись бы без булочек, когда бы он наступил, – объяснила Филлис.

– Не преждевременно, а заранее, – поправила ее мама. – Ну конечно же, я вам разрешаю. И, по-моему, будет недурно написать розовой помадкой на каждой булочке его имя.

– Только фамилия у него для этого какая-то несимпатичная, – с сомнением покачал головой Питер и отчетливо произнес: – Перкс.

– А я его имя знаю. Он мне однажды сказал. И оно хорошее. Альберт, – сообщила Филлис.

– Тогда можно написать: А. П., – посоветовала мама. – Я вам покажу, когда придет время, как это сделать.

Все это было неплохо, но даже четырнадцать булочек по полпенни каждая, пусть и снабженные инициалами А. П., нанесенными розовой помадкой, не создадут атмосферы действительно пышного торжества.

– Ну конечно, еще всегда существуют цветы, – напомнила Бобби, когда все трое держали тайный совет, посвященный Перксу, забравшись на сеновал над конюшней, где валялась сломанная соломорезка, а в полу были проделаны дыры, через которые сено могло попасть вниз на полки, расположенные над кормушками для лошадей.

– Да цветов у него и своих полно, – возразил Питер.

– Цветы в подарок всегда получать приятно, даже если у тебя есть много своих, – стояла на своем Бобби. – А потом, мы же можем не просто букет ему подарить, а сделать из них обрамление. Только вот нужно придумать, что мы обрамим, кроме булочек.

– Вот и давайте-ка помолчим и подумаем, – сказала Филлис. – И не скажем больше ни слова, пока не появится мысль.

И они замолчали и замерли до такой степени, что коричневый крыс, приняв повисшую тишину за отсутствие кого-либо на сеновале, храбро покинул свое укрытие. Внезапно чихнувшая Бобби привела его в совершенное потрясение, и он тут же унесся прочь, сочтя сеновал, где творится такое, местом решительно неподходящим для уважаемого пожилого крыса, ведущего тихую и уединенную жизнь.

– Ура! – первым нарушил молчание Питер. – Я придумал! – И он от избытка эмоций принялся энергично пинать охапку сена.

– Что ты придумал? – уставились на него сестры.

– Ну, Перкс так со всеми любезен. Поэтому, полагаю, в деревне найдется много людей, которые захотят устроить ему день рождения. Давайте всех обойдем и спросим.

– Но мама сказала, что мы не должны ничего просить у людей, – с сомнением отнеслась к его плану Бобби.

– Она имела в виду, глупыш, что мы для себя не должны просить, а не для других людей, – ничуть не смутило ее замечание брата.

– Все же давайте сначала спросим у мамы, – по-прежнему колебалась Бобби.

– А по-моему, совершенно не нужно ее беспокоить по таким мелочам, тем более что она сейчас занята, – сказал Питер. – Пошли лучше прямо сейчас в деревню и устроим опрос.

И они пошли. Старая дама в почтовом отделении им заявила, что ей невдомек, с какой это стати Перкс заслужил день рождения больше других.

– Я вообще-то хочу, чтобы дни рождения были у всех, но мы знаем только, когда он будет у Перкса, – объяснила ей Бобби.

– Мой завтра, – многозначительно бросила старая дама. – И, скажите на милость, кому это нужно? Не желаю ничего слушать и до свидания.

Но они не сдавались.

Некоторые люди реагировали отзывчиво, иные, наоборот, крайне сухо, кто-то готов был что-нибудь пожертвовать, кто-то – нет. Просить даже не для себя оказалось очень тяжелой работой. Да вы, вероятно, и сами прекрасно знаете это, если хоть один раз пытались.

Вернувшись домой, они стали подсчитывать все, что им дали или обещали дать, и для первого дня это оказалось совсем неплохо. Питер составил список в своем блокнотике, куда заносил номера паровозов. Вышло у него следующее:

ДАНО.

Курительная трубка из кондитерского магазина.

Полфунта чаю от бакалейщика.

Шерстяной шарф (слегка выгорел) от торговца мануфактурой напротив бакалейной лавки.

Игрушечная белка от доктора.

ОБЕЩАНО.

Кусок мяса от мясника.

Шесть свежих яиц от женщины из старого коттеджа.

Мед в сотах и шесть шнурков для ботинок от сапожника.