Вырождение международного правового порядка? Реабилитация права и политических возможностей - Билл Боуринг

Это голосование не поколебало сердечных отношений, уже сложившихся между Блэром и Путиным. Всего через 10 дней, 16 апреля 2000 г., Путин посетил Лондон, хотя формально ещё не был президентом России — он был приведён к присяге только 7 мая 2000 г.[379] Его программа включала чаепитие с королевой в Букингемском дворце. На совместной пресс-конференции 17 апреля 2000 г. Блэр приветствовал обязательство Путина, что все сообщения о нарушениях прав человека будут изучены Россией. Называя Путина «Владимир», он отклонил предложения, что Британии следует дистанцироваться от России из-за событий в Чечне. Путин в свою очередь заявил, что они договорились о совместных ответах на проблемы организованной преступности и наркотиков.

Таким образом, сказал Путин 21 декабря 2001 г., Тони Блэр способствовал созданию новой ситуации:

«…Для нас не менее важна была та инициатива, которую в своё время проявил господин Премьер-министр в установлении первых контактов с российским руководством, со мной лично. Мы не сомневались, что нас слышат, нас хотят услышать и нас понимают. Это было очень хорошим заделом, который позволил нам всем вместе выстроить достаточно эффективную совместную работу по нейтрализации угрозы международного терроризма, в данном случае в Афганистане»[380].

Он имел в виду именно апрель 2000 г. Действие против России могло быть предпринято только Комитетом министров (иностранных дел) Совета Европы. Британия — основатель и ведущий член Совета. Путин признал и выразил свою благодарность за тот факт, что столь быстро посланное ему приглашение сделало совершенно ясным, что ничего не будет предпринято.

Таким образом, Россия добавила новое измерение упрямства или даже прямого неподчинения в отношения между Советом Европы и его механизмом защиты прав человека — и одним из его крупнейших и новейших членов.

Что на самом деле происходило в Чечне?

Сдержанный комментарий относительно ситуации в Чечне был обеспечен параллельной сессией, профинансированной Международной федерацией прав человека (МФПЧ) и Международной лигой прав человека (МЛПЧ) и прошедшей 30 марта 2005 г. во время одной из последних сессий Комиссии ООН по правам человека[381]. Некоторые из высказанных авторитетных мнений ведущих российских деятелей и представителей неправительственных организаций примечательны.

Чеченская жертва грубых нарушений, Ли́бкан Базаева (она была одним из истцов в первых шести чеченских делах в Страсбургском суде, о которых речь пойдёт ниже), представила некоторую поразительную статистику о жертвах. Для сравнения она сослалась на примерно 200 000 погибших и пропавших без вести после азиатского цунами в декабре 2004 г. Незадолго до начала Первой чеченской войны население Чечни перешло отметку в один миллион. За десять лет этих двух войн, по её оценке, погибло 100—200 тыс. гражданских жителей, хотя она признала, что оценки значительно варьируются из-за трудностей в получении точных данных. Официальная перепись 2002 г. утверждала, что население составляло 1 088 000, что она назвала явной фальсификацией. По её мнению, нынешнее население менее 800 000[382]. Далее была представлена тревожная информация из независимого источника. На 31 марта 2005 г. в базе данных Датского совета по беженцам было зарегистрировано для получения помощи в Ингушетии 32 446 внутренне перемещённых лиц из Чечни (7 227 семей). Из них 12 064 человека (2 617 семей) находились во временных поселениях, а 20 382 человека (4 610 семей) размещались в частном секторе[383].

По оценке Анны Нейстат, директора Московского офиса «Хьюман райтс уотч», за последние пять лет исчезло от 3000 до 5000 гражданских жителей[384]. Официальная российская оценка в 2000 г. за тот же период, сказала она, хотя и более умеренна, но всё же существенна. В прошлом наиболее часто похищаемыми среди гражданских жителей были мужчины от восемнадцати до сорока лет, и похищения обычно выполнялись российскими силами. Теперь жертвами чаще становятся женщины и пожилые. «Чеченизация» конфликта переложила ответственность на чеченские власти и иные промосковские чеченские группы. При вовлечённости в похищения множества групп трудно знать, с кого спрашивать, когда исчезает друг или родственник.

Все участники были встревожены фактом, что Европейский союз, который прежде внёс резолюцию по Чечне в Комиссии, отказался это сделать в 2005 г. Рэйчел Денбер, исполняющая обязанности исполнительного директора подразделения «Хьюман райтс уотч» по Европе и Средней Азии, сказала:

«Поразительно, что Европейский союз решил ничего не предпринимать в Комиссии по поводу Чечни. Искать другой путь, в то время как совершаются преступления против человечности, бессовестно. Тысячи людей „исчезли“ в Чечне с 1999 г., с полного ведома российских властей. Свидетели теперь рассказывают нам, что атмосфера полного произвола и запугивания „хуже войны“»[385].

«Хьюман райтс уотч» также опубликовало 57-страничное резюме, документирующее несколько десятков новых случаев «исчезновений» на основе их исследовательской миссии в Чечне[386].

Многие участники были расстроены явным недостатком интереса международного сообщества. Татьяна Локшина, основатель информационной службы по правам человека «Демос», лучшей в своём роде в России[387], обвинила организации вроде Организации Объединённых Наций, Комиссии по правам человека и Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе в непринятии адекватных мер. Особенно неутешительным было отсутствие в 2005 г. в Комиссии какой-либо резолюции, осуждающей нарушения прав человека в Чечне, хотя, на её взгляд, это не было полной неожиданностью. Последняя резолюция была представлена на рассмотрение в 2001 г., до 11 сентября. С тех пор Россия рассматривалась как ценный партнёр в войне с террором. Поэтому главные игроки искали другой путь, позволив России утверждать, что Чечня — внутреннее дело, или что это ещё один фронт в войне с террором[388].

Действие иного вида, однако, было предпринято — и с существенными результатами — позже в 2005 г. И Либкан Базаева и Татьяна Локшина были его участниками.

Использование механизма Совета Европы для защиты прав человека

В начале 2000 г. автор начал работать с правозащитным центром ведущей российской неправительственной организации прав человека «Мемориал», подготавливая заявления для Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) в Страсбурге. Россия ратифицировала ЕКПЧ в 1998 г. Одним из первых истцов была Либкан Базаева, её случай описан ниже. В марте 2001 г. автор запросил грант у Европейской инициативы по правам человека и демократии при Европейской комиссии для обеспечения ресурсов и поддержке обращений в Страсбург. В декабре 2002 г. был основан новый судебный проект, Европейский центр защиты прав человека (ЕЦЗПЧ), с выделением ЕС 1 миллиона евро. Он работает в сотрудничестве с «Мемориалом» и Адвокатским комитетом прав человека Англии и Уэльса. Автор возглавляет его группу международного регулирования, а Татьяна Локшина — один из его членов[389]. ЕЦЗПЧ помогает более чем 100 российским истцам, примерно половина из которых чеченцы, перед Страсбургским судом; а также занимается ведением дел против Азербайджана, Грузии и Латвии. Проект включает девять адвокатов и штат поддержки в России[390], включая вице-председателя группы регулирования,