Иероним - Виктор Шайди

Новые возможности продолжали впечатлять меня, вселяя ощущение всевластия и эйфорию. С детства меня учили: человек – хозяин мира и король всего вокруг. Теперь я понял, как люди ошибались, растеряв или не приобретя в процессе эволюции такие чувства. Не мог человек быть хозяином мира, полностью не осознавая всю гамму цвета, запаха и окружающих звуков. Если бы с рождения люди обретали такие возможности, то ни войн, ни заводов, отравляющих атмосферу, не было бы и в помине. Осознав истинную полную картину красоты мира, научившись наслаждаться свежестью воздуха, различая тончайшие оттенки запахов, человек не сделал бы столько глупостей, постоянно уничтожая родную планету.

От лирических размышлений отвлекла поднявшаяся в лагере суматоха. По тропе, освещая дорогу пляшущим пламенем факелов, шурша и скрипя камнями, бежали пять человек.

Несущийся в ореоле дрожащего света отряд поравнялся с кривым деревом. Странно зачесался шрам на груди, и ладони сами сомкнулись на серебряных рукоятях. Необычные кинжалы щелкнули, покинув эбонитовую тьму ножен, и с грацией кошки, разрывая перья тумана, я прыгнул в середину несущегося строя.

Кер гордилась бы своим учеником!

Двигаясь жидкой ртутью, моментально поймав ритм боя, я пластично и быстро, точными ударами расправлялся с противниками. Танец захватил меня, закрутив в водоворот музыки смерти. Пораженные кинжалами люди растворялись в воздухе, и ветерок подхватывал облачка праха, надежно растворяя их в ночи. Руки гудели от ударов синеватой энергии, наполняя тело безграничной силой и наслаждением абсолютного превосходства. Факелы звездами упали на землю, горящими шарами покатившись по тропе. Секунда оборвавшихся криков – и кончено. Похолодевшие рукояти клинков подрагивали в руках, а на тропе остались лежать бесформенные кучки одежды вперемешку с оружием. Энергия покалывающим теплом пробегала по пальцам, заставляя бурлить и кипеть кровь. Сердце гулко стучало в висках, и чувство переполнявшей силы разрывало грудную клетку. Эйфория победы и власти. В руках вибрировали клинки, посылая последние сполохи синеватой энергии.

– Рога растут, – прозвучал в голове голос вампала, и меня будто окатило ведром холодной воды. – Немилосердно так поступать, они могли бы исправиться в следующей жизни, а ты вычеркнул их из Вселенной, забрал души. Такими темпами превратимся в чудовищ!

От тяжести осознания у меня чуть не подкосились ноги, и, спрятав страшное оружие в ножны, я ощупал увеличившиеся рожки. Шрам на груди нестерпимо чесался.

Жаль, конечно, бедолаг. Хотя наполнившая тело сила и не может мне не нравиться, но с кинжалами надо поаккуратнее. Придется действовать простым оружием.

Горящие мячики факелов, подгоняемые ночью, скрылись из виду, на прощанье осветив силуэты деревьев. Тьма скользящим хищником прыгнула вслед, поглотив последние отблески. Жизнь в лагере замерла. Треск обрадовавшихся костров, спешно пожирающих подкидываемые дрова, и звяканье разбираемого оружия наполнили ночную тишину. Паника липкой паутиной накрыла оставшихся в живых бандитов, выпустив хорошо различимый запах страха. Разбойники готовились дорого продать жизни. Атаман выкрикивал команды, шелест веток и топанье ног возвестили о присоединении людей из дозора.

Оставшиеся в живых четырнадцать нелюдей в сборе!

Начнем концерт!

Порывшись в грудах одежды и оружия, валявшихся на тропе, я подобрал пять кинжалов и два копья, вполне подходящих для осуществления быстро обдуманного плана.

Ошибка обреченных – развести побольше костров для освещения периметра лагеря. С новым зрением, слухом и нюхом я отчетливо наблюдал суету, выбирая в хаосе очередную жертву. Адреналин заставлял сердце биться чаще. Энергия уничтоженных воинов бурлила в мышцах, ища выход. Выбрав первую цель – затаившегося на дереве лучника, метнул копье. Такого результата и сам не ожидал. Стальной наконечник с легкостью пробил грудь бандита, намертво пригвоздив к стволу дерева. В шуме суетящегося лагеря предсмертный хрип попросту растворился.

Диким хищником я кружил рядом с разбойниками, держась на границе тьмы и света, и, выбирая очередных жертв, незаметно уничтожал, холодно и безжалостно. Еще троих бесшумно убил, когда по приказу атамана они направились в темноту за хворостом для костров. Двоих лучников, сделавших засаду на деревьях, нашел по запаху и пригвоздил сильными бросками копий. Атаман вскоре понял всю полноту страшной картины – пересекающие черту света и тьмы не возвращались – и перестал отправлять людей за хворостом. Разведенные по периметру костры, не получив топлива, умирали, подмигивая красными глазками углей. Тьма неумолимым кольцом сжималась вокруг еще горящего центрального. Поднявшийся с реки туман заволакивал лагерь. Банда редела на глазах. Ужас сковал оставшихся в живых нелюдей. Запах страха и отчаяния наполнил воздух.

Теперь и вы узнаете, что такое страх и безысходность! Почувствуйте себя в липкой шкуре жертвы! Я дам вам полной чашей испить ощущения до дна!

Ярость и жажда беспощадно наказать подонков разрывала меня на части.

В современном, пропитанном гуманизмом мире нередко самая отпетая мразь избегала наказания. Максимальное – пожизненное заключение, несмотря на ужас кровавых преступлений. Родственники жертв негодовали, да и я не понимал государство, в котором за пять до смерти замученных девушек давали пожизненное. От описания зверств стыла кровь. Сволочь же продолжала долго жить на государственном обеспечении, наслаждаясь скромными благами тюрьмы, периодически вымаливая прощение в надежде выйти на свободу. Этим ублюдкам я такого шанса давать не собирался. Явно юный и неразвитый мир начинал безумно нравиться мне.

Моими стараниями осталось пять человек – во главе с атаманом сбившихся в кучку, ощетинившуюся мечами в темноту. Остальные нашли смерть, застыв холодными трупами, растворились в неумолимо сжимающей кольцо вокруг потухающего костра тьме. Обреченные выкрикивали угрозы и пытались вызвать уничтожителей на честный бой. Атаман щедро сыпал проклятиями и оскорблениями. Но такого удовольствия я доставлять им не собирался. Призраком скользил по темному лагерю, выбирая удобное место для очередного броска. Подходящее копье приятной тяжестью оттягивало руку.

Удобную позицию нашел в тени шатра. Бесшумно подкрадываясь к намеченному месту, увидел пленника. Привязанный к дереву парень внимательно смотрел на меня, слегка подергивая ногами. Глаза его излучали дикий ужас, а приоткрытый рот готовился издать вопль. Жестом, понятным во всех мирах, я приказал ему молчать. Парень сжал побелевшие губы, сдерживая вырывавшийся вопль, но затрясся еще сильнее. Больше не обращая внимания на пленника, я прицелился и метнул копье. Блестящее железо наконечника со свистом рассекло воздух и, пробив грудь одному из разбойников, выбросило взмахнувшее руками тело из освещенного круга.

Мышь, загнанная в угол, всегда из последних сил бросается в атаку. То же произошло и с разбойниками. Атаман издал звериный рык, кинулся с высоко поднятым мечом в мою сторону. За ним последовали и дружки. Пока бандиты моргали, привыкая к темноте, блеснувшая полоска матовой стали меча быстрыми и точными ударами рассекла тела, покончив с остатками банды. Рубиновые капли оросили землю.

Лагерь чист.

Спокойствие ледяным душем обдало плечи.

Пора возвращаться за девочками. Бедолаги до смерти продрогли после ледяного купания.

Я мысленно позвал вампала.

– Я здесь, ваша светлость, – сухо, официально доложил Адольф, появившись из темноты.

Поведение пушистого друга изменилось, между нами ширилась пропасть.

– Черт! – чуть не вырвалось вслух.

Я же продолжал видеть мир его чувствами и глазами!

Вампал же, обладая простым человеческим зрением, жутко намучился в темноте, постоянно пытаясь угнаться за мной.

Наверное, подумал, что не верну их ему.

Сразу почувствовал себя неуютно, стало стыдно, хотя, признаться, новые ощущения сильно нравились. Сосредоточился, пытаясь посмотреть на мир обычным взглядом. Удалось не сразу. Мозг слишком сильно привык к новым ощущениям. Легкая боль в голове и резь в глазах пронзила, вспышкой выключив свет. Тяжелой портьерой скрыв тайны, обрушилась темнота ночи. Трудно расставаться с таким отменным зрением, слухом и обонянием, но и друга лишиться не хотелось.

Слуг и так прибавилось, так что ничего не теряю, а к вампалу я привык, наверное, сказалась детская мечта иметь собственную собаку, да еще и говорящую.

– Ну что, пойдем искать девчонок? – Я разжег над тлеющим костром поднятый факел.

– Как скажешь, – ответил Адольф.

Недовольно шипя смолой, огонь пробежал по пакле, уютно устроившись на конце факела. Разгоняя смелым пламенем тьму, мы двинулись на поиски. Адольф, касаясь шерстяным боком плаща, бодро семенил рядом. Спасенные девушки нашлись быстро – хорошо замаскированные кустами, прижавшись друг к другу, они тихо ожидали возвращения господина. Найти в такой темноте помог Адольф, с человеческими чувствами мне пришлось бы долго бродить по кустам, рискуя напороться на копье. В отличие от остальных, рыжеволосая уверенно держала древко в руках, смело направив острие в темноту. Рядом лежало еще одно, запасное. Всю эту интересную картину мысленно показал Адольф.