Продавец швейных машинок - Стенли Морган

Но ваш покорный слуга без боя не сдается, тем более - такому придурку, как Родни Хамильтон. По окончании игры, когда все побрели в раздевалку, я стремглав подлетел к Милли.

- Вы замечательно играли, - улыбнулась она.

- Спасибо. А вы часто сюда приходите?

- Нет, только с тех пор, как познакомилась с Родни.

- А когда это случилось?

- В прошлый четверг.

- Как, вот в этот самый четверг?

- Да.

- О... А мне показалось, что вы уже давным-давно знакомы.

- Нет - всего три дня. - Чуть помолчав, она спросила:

- А вы часто играете?

- Нет, только если выдается свободная минутка, - с сожалением сказал я. - Бизнес, знаете ли.

- А чем вы занимаетесь?

- Швейными машинками. Я их продаю.

Милли круто развернулась, и перед моими глазами промелькнуло округлое бедро, протянувшееся на добрую милю от колена.

- Неужели? Как здорово!

- А что, вас интересует...

- Очень! А я уже давно мечтаю купить хорошую машинку. Я ломала голову, что выбрать - "элну", "некки" или "зингер", но так окончательно и не решила. А что продаете вы?

- Лучшие из лучших. "Райтбай-макси".

Милли казалась озадаченной.

- Даже не слышала.

Я покачал головой.

- Они не так разрекламированы, как остальные. Поэтому мы и продаем их так дешево.

- А сколько она стоит?

Я на секунду задумался.

- Послушайте, давайте сделаем так. Я приеду к вам в любое время по вашему выбору и продемонстрирую машинку живьем. Естественно, вас это ровным счетом ни к чему не обязывает.

- О, это будет просто замечательно!

- Секунду, я возьму карандаш и запишу ваш адрес.

Я выяснил то, что меня больше всего интересовало (Милли снимала комнату у очень задушевной хозяйки - я так и не понял, что это значит), и пообещал заехать в понедельник около семи. Едва я спрятал бумажку с адресом в карман, из раздевалки вырвался раскрасневшийся Родни и устремился к нам, пыхтя, как носорог, страдающий несварением желудка.

Понедельник выдался довольно удачным. Я продал две машинки и поэтому ехал к Милли в самом радужном расположении духа.

Я позвонил. Дверь мне открыла забавная старушка-еврейка, которая сказала:

- Здравствуйте! Заходите, пожалуйста. Вас уже ждут.

Очень задушевная, Милли была права.

Я шагнул в прихожую и сразу увидел Милли, которая стояла наверху лестницы.

- Спасибо, миссис Лейевски, - сказала она. - Поднимайтесь, Расс.

Я втащил "макси" на второй этаж и Милли провела меня в крохотную, но очень уютную комнатку, где стояла самая замечательная двуспальная кровать, в которой я когда-либо... скажем, спал. Еще кресло и комод - вот и вся мебель.

- А стола нет? - спросил я.

- Вот здесь, на кухне, - сказала Милли.

Она провела меня через спальню в небольшую, обставленную по старинке кухоньку.

- Угостить вас кофе? - спросила Милли.

Самое приятное в нашем деле, что все стремятся тебя угостить.

- Спасибо, не откажусь.

Пока Милли возилась с кофе, я приготовил "макси" к работе и показал, на что она способна. Милли была совершенно потрясена.

- Она просто великолепна, Расс! Покажите мне только, как она шьет зигзагом.

Меня как будто под дых лягнули.

- Что?

- Как она шьет зигзагом?

- Она... Я боюсь, что этого она не делает.

Лицо Милли вытянулось.

- Ой, как жалко. Извините меня, Расс, я виновата - я должна была сказать заранее. Мне нужно отделывать особые костюмы...

- Какие?

Она рассмеялась.

- Я преподаю балет, а детям нужно...

- Балет! - воскликнул я.

Вот, значит, почему у неё такие ножки!

- Я сама шью детям костюмы. Мне ужасно жаль, что вы зря приехали...

Я ухмыльнулся и ободряюще потрепал её по руке.

- Не совсем зря. Вы могли бы для меня станцевать.

Милли запрокинула назад голову и расхохоталась.

- Как, здесь? Вы шутите!

- Нисколько. Стол сдвинем в сторону...

- Да я тут все чашки посбиваю, - засмеялась она.

- Покажите хотя бы основные движения. Мне страшно интересно.

- Правда?

- Да.

Она чуть подумала, потом покачала головой.

- Нет, ничего не получится.

- Почему?

- Я должна танцевать в трико.

- Так наденьте его!

Она засмеялась.

- Нет, не могу...

Милли явно намекала: "уговорите меня". Я уж постарался, как мог.

- Ну, хорошо. Только миссис Лейевски упадет в обморок, если заглянет сюда.

- Она же задушевная.

Милли решилась. Встала и зашагала к спальне.

- Только, чур, не подглядывать!

Я развел руками. Как можно!

Пару минут я прислушивался к доносившемуся из спальни шороху, потом дверь распахнулась и передо мной предстала совершенно обворожительная Милли. В черном трико, стоя на цыпочках и изящно воздев руки вверх.

- Гоп-ля! - воскликнула она.

Я зааплодировал.

- Мне нужна музыка. Достаньте, пожалуйста, из-под кровати проигрыватель и поставьте на стол.

Я вынул проигрыватель, а Милли отобрала нужную пластинку и комнату заволокла ритмичная музыка.

- Сначала, я покажу вам основные позиции, - серьезно произнесла Милли.

- А сколько их?

- Шесть.

- Неужели? А я всегда слышал, что сорок две, - решил поддеть её я. Или даже сорок три.

Милли погрозила мне пальцем, словно расшалившемуся мальчишке.

- Ах, баловник! Я имела в виду балетные позиции.

Она принялась объяснять, но я её даже не слушал. Я, как зачарованный следил за её грациозными движениями и, конечно, за сногсшибательными ножками.

Когда Милли закончила танцевать и сделала очаровательный реверанс, я зааплодировал и вручил ей розу из хрустальной вазы.

- А какие у вас ещё есть пластинки? - спросил я.

- Посмотрите сами, - разрешила она. - А я пока переоденусь.

- Не надо, прошу вас.

- Это ещё почему?

- Я хотел, чтобы вы показали мне ещё один танец.

- Какой?

- Одну секундочку.

Порывшись в кипе пластинок, я наткнулся на концерт Тони Беннета, как раз ту музыку, которую искал - медленную, нежную и сексуальную.

- Что вы ставите? - полюбопытствовала Милли, остановившись в дверях.

- Прелюд Шопена, - хмыкнул я.

Тягучие аккорды мистера Беннета плавно полились из динамика, и Милли свалилась ко мне в объятия.

С минуту она ещё сдерживалась, после чего её бедра прижались к моим, а губы впились в меня, как щупальца осьминога.

Пластинка проиграла, должно быть, уже дважды, когда мы медленно протанцевали из кухни в спальню и я, подхватив Милли на руки, осторожно опустил её на кровать.

- Ой, здесь нельзя... - прошептала Милли. - Миссис Лейевски...

- Я уже ухожу, - сказал я.

- Только попробуй - я начну кричать! - пригрозила Милли.

Я ухмыльнулся.

- В котором часу она ложится?

- Около девяти.

Я кинул взгляд на часы.

- Значит, она уже в постели.

Мне показалось, что Милли успокоились, но уже в следующий миг она встрепенулась.

- Нет, мне придется тебя проводить. Она будет думать...

- А потом я прокрадусь обратно?

Милли медленно кивнула. Ее грудь бурно вздымалась.

- О'кей, - сказал я. - Могу даже отогнать машину в конец улицы.

Мы шумно распрощались, я сел в машину и отъехал на пару кварталов. Потом осторожно вернулся. Милли приоткрыла дверь, приложив к губам палец.

Поднявшись на крыльцо, я снял туфли и в одних носках ужом проскользнул в прихожую.

С минуту мы стояли, с замиранием сердца прислушиваясь, как миссис Лейевски кашляет, потом на цыпочках поднялись по лестнице. Прокрались в комнату Милли, и тут же упали друг к другу в объятия.

- А она никогда не поднимается сюда по ночам? - шепотом спросил я.

Милли молча покачала головой и снова прижалась ко мне всем телом, словно вспоминая наш танец.

- Как, черт побери, снимать это трико? - спросил я после нескольких безуспешных попыток содрать его с Милли.

- А нечего было просить, чтобы я его надевала, - назидательно произнесла она.

- Кто старое помянет, тому глаз вон, - отмахнулся я.

- Ничем не могу помочь. Тебе надо, ты и снимай.

Что ж, времени у нас было, хоть отбавляй. Однако вы даже представить себе не можете, сколько мне пришлось перетерпеть, прежде чем её трико присоединилось к моим брюкам и трусам, валявшимся в куче на полу. Такую уж игру затеяла Милли. Мы раздевали друг друга, но по определенным правилам: если кто-то ожесточенно сопротивлялся, противник был обязан уступить. В итоге, когда я уже остался совсем голым, мне удалось добиться только того, что Милли приспустила с плеча одну лямку.

Она уже была готова сбросить чертово трико и, должно быть, с минуту забавлялась стоявшим в полный рост Фридрихом, когда вдруг замерла и знаком велела мне затихнуть.

Ступеньки лестницы скрипели!

- О, Боже! - шепнула Милли.

Наши взгляды заметались по комнате, но тщетно - прятаться было негде. И вдруг Милли осенило.

- Сюда! - указала она на просвет между кроватью и стеной. Около фута шириной.

- Ты уверена...

- Скорей!

Я протиснулся в щель и затаился на полу ни жив, ни мертв. Милли набросила на меня сверху плед, и я услышал, что она заходила по комнате, напевая себе под нос.