Продавец швейных машинок - Стенли Морган

Глава одиннадцатая

Среда.

В первой же поездке меня подстерегала неудача. Мало того, что я не продал "макси", так мне ещё едва удалось отбиться от разьяренного мужа разьяренной клиентки, которые требовали, что я продал им "мини"! Вернувшись к машине, я дрожал, как осиновый лист. Муж грозил пожаловаться на меня в Палату коммерции, в министерство торговли, в ООН и Бог знает куда еще. Отвратительный тип. Хорошо бы прострочить кончик его детородного органа.

Словом, звоня в дверь крупного особняка возле Стэнли-Парка, я чувствовал себя не в своей тарелке.

Дверь открыл приятный сухонький старичок. Мистер Эйнсворт. Он так мило улыбнулся, что на душе у меня потеплело. А потом, увидев его жену, совершенно очаровательную старушку, божий одуванчик, я окончательно пришел в себя.

Меня тут же усадили пить чай, расспросили о том, о сем, после чего я лихо прогарцевал к машине и принес "мини". Лица у старичков вытянулись. Неужели опять провал, подумал я.

Мистер Эйнсворт произнес:

- Не сочтите меня невежливым, мистер Тобин, но мне кажется, что моя милая жена предпочла бы что-нибудь э-ээ... более основательное. Вы понимаете, что я имею в виду?

- Основательное? - переспросил я, не веря своим ушам.

- Да, - кивнул он. - И... подороже.

Ха! Я побил все рекорды, вихрем пронесясь к "хиллману" за "макси" и примчавшись обратно в дом.

- О, совсем другое дело! - воскликнул мистер Эйнсворт, тогда как миссис Эйнсворт уставилась на машинку, как зачарованная.

- Э-ээ, сколько она стоит, мистер Тобин?

Наступил самый щекотливый момент. Дело в том, что нам разрешено запрашивать за "макси" сколько душе угодно, в зависимости от обстановки. Единой розничной цены не существовало, потому что кроме "Райтбая", этой моделью не торговал никто. Если же нам удавалось продать её более, чем за пятьдесят фунтов, половина разницы выплачивалась нам как премия.

- Семьдесят фунтов, - небрежно бросил я.

Я прекрасно знал, что загнул, но всегда мог скостить цену, вспомнив про "исключительное предложение". Зато в случае удачи я получал дополнительно целую десятку премиальных, а старичок, судя по всему, не слишком стеснялся в средствах.

- Да, то, что надо, - повторил мистер Эйнсворт. - Она смотрится раз в десять лучше, чем эта малышка.

Он махнул рукой в сторону "мини", которая, казалось, совсем увяла и съежилась от его слов, потом лукаво взглянул на жену.

- Хочешь?

- О, Генри, она такая замечательная!

Старые лапочки так меня умилили, что я решил плюнуть на премиальные и сделать им подарок.

- У меня для вас ещё сюрприз! - услышал я свой голос как бы со стороны. - Сегодня у нас на неё особая, уникальная скидка - сегодня её цена не семьдесят, и даже не шестьдесят, а... - меня уже понесло, - всего сорок девять фунтов и десять шиллингов!

Они пооткрывали рты. Первым опомнился мистер Эйнсворт. Он сказал:

- Что ж, моя дорогая, тогда уж думать нечего. Хорошо, мистер Тобин, мы её берем. Чек вас устроит?

Еще бы, черт возьми!

Я выписал квитанцию и начал показывать миссис Эйнсворт, как пользоваться дополнительными приспособлениями, когда в дверь позвонили.

- Я открою, - сказал старичок.

Я услышал, как он с кем-то поздоровался в прихожей, а вскоре он вернулся в гостиную в сопровождении пожилой женщины.

- Машинка просто потрясающая, - говорил он ей. - Э-ээ, познакомьтесь, мистер Тобин. Наша дочь, миссис Рейдок.

Я учтиво поклонился, а миссис Рейдок присоединилась к компании пылких поклонников "макси".

Чувствовалось, что дочь отчаянно завидует матери.

- Да, нужно мне тоже купить новую машинку, - вздохнула она. - При одном виде моей каракатицы, у меня портится настроение. Пусти, мам, дай я попробую.

Миссис Эйнсворт подвинулась и миссис Рейдок принялась усердно строчить какой-то замысловатый узор.

- Фантастика! - воскликнула дочка.

Старички переглянулись, а мистер Эйнсворт подмигнул мне.

- А такая тебя не устроит, доченька? - спросил он.

Воцарилось такая тишина, что было бы слышно, как чихнула муха.

- О, папочка, я не смела... - ошарашенно пролепетала миссис Рейдок. Ты уже и так столько для нас сделал...

- Ну, а для чего ещё деньги? - развел руками мистер Эйнсворт. - Ведь ради этого мы и играли в лотерею.

О чем это он?

_ Да, конечно... - кивнула дочка.

- Мистер Тобин, вас не затруднит доставить ещё одну такую же машинку моей дочери? Она живет в доме напротив.

- Конечно, нет, сэр! - гаркнул я, с трудом подавив в себе желание броситься ему на шею. - У меня в машине как раз есть ещё одна.

Я уже выходил вместе с дочкой, когда мистер Эйнсворт, вынув из шкафа листочек бумаги, протянул его мне.

- Вот, посмотрите, - сказал он. - Вы славный молодой человек, и мы хотели бы поделиться с вами своей радостью. - Он расхохотался. - А заодно поймете, как вам удалось продать целых две машинки.

Я посмотрел на бумажку. Это был заверенный чек от "Объединенных лотерей", выписанный мистеру Х.Эйнсворту.

На семьдесят восемь тысяч четыреста семнадцать фунтов, восемнадцать шиллингов и четыре пенса!

В пятницу днем я ехал, весело насвистывая. За неделю я продал восемь машинок, заработав, таким образом, сорок фунтов, и чувствовал себя на седьмом небе.

Я заехал пообедать в более приличную забегаловку, чем обычно, и размечтался о предстоящем уик-энде. Нужно непременно отпраздновать окончание первой рабочей - и к тому же удачной! - недели в "Райтбае". Какую представительницу прекрасного пола мне лучше осчастливить? Глорию? Саманту? Принцессу Бали?

Потом, запустив зубы в сандвич с яйцом, я задумался уже не о том, с кем... а - как? Как и на что мне лучше потратить эту баснословную сумму? Может, махнуть в круиз? На Ямайку! Нет, на Багамы!

И тут я вспомнил про чек на семьдесят восемь тысяч фунтов стерлингов. Семьдесят... восемь... тысяч... фунтов... стерлингов. Как ни произноси, быстро ли, медленно - все равно получается что-то сногсшибательное. На такую сумму можно купить... А что, кстати, можно купить на семьдесят восемь тысяч? Я вытащил карандаш, бумагу, и взялся за подсчеты.

3120000 пакетиков жевательной резинки по 6 пенсов за штуку.

78 автомобилей "воксхолл креста", да ещё на бензин останется.

312000 яиц с чипсами по 5 шиллингов.

857 лет ежедневных походов в кино по 5 шиллингов за сеанс.

428 лет и 6 месяцев того же самого, но с подружкой, за которую вы платите.

520000 презервативов по 3 пенса.

- Вы не против? - прервала поток моих мыслей официантка, забирая у меня со стола меню. - Вы здесь не один, между прочим.

Волосатые ноги и глаз косит - вот откуда дурной нрав. Q.E.D.* (*quod erat demonstrandum (лат.) что и требовалось доказать).

Так что же мне делать?

Пробило два часа, а я так и не решил. Ладно, подождем, авось, само решится.

Я кинул взгляд на бумажку с последним сегодняшним заказом. Миссис Стэндиш, Нотти Эш, Брэнстон Мэншенз, квартира 12. Что ж, миссис Стэндиш, держитесь, к вам едет лучший продавец "Райтбая"!

Я оставил мохнатой официантке шестипенсовик на чай, чтобы лечилась от косоглазия, и был таков.

Денек выдался хоть куда. В воздухе впервые запахло весной. Люди уже жадно предвкушали, как проведут очередное промозглое лето. Я опустил стекло и всю дорогу до Нотти Эша напевал себе под нос.

Брэнстон Мэншенз меня поразил. Дух покоя и богатства витал над домом, как густой утренний туман. Он ощущался за добрый квартал. Да, тут уж без дураков.

Пройдя через двойные двери, я поднялся на один этаж по лестнице, застланной ковром, в ворсинках которого заблудилась бы стая черепах. Перед дверью с номером двенадцать я остановился и позвонил. Внутри мелодично залились колокольчики. Достаток жильцов ощущался даже в коридоре, словно консьерж поливал его французскими духами. Я сразу вспомнил Саманту. "Саманта, я тебя люблю", - мысленно пропел я.

Дверь распахнулась, я увидел миссис Стэндиш, и тут же позабыл про Саманту. В жизни не видел более соблазнительной и лакомой красотки! Лет двадцать пять, среднего роста, с идеальными выпуклостями и впадинами именно в тех местах, где я бы и сам их расположил. На ней были белые брючки, столь обтягивающие, что я разглядел очертания родинки на правом бедре, и голубой свитер, который, должно быть, подпрыгнул при покупке, увидев, на что его наденут. Смахнув со лба выбившуюся прядь пепельно-пепельных волос, она медленно улыбнулась, и я сразу понял, что мы станем очень добрыми друзьями.

- Привет! - сказала она, ухитрившись одним коротким словом погладить меня от головы до коленок.

- Миссис Стэндиш? - спросил я.

- Нет, - сказала она. - Я её позову.

И исчезла в квартире.

Эх...

Ура - мы опять живем! Подружка оказалась её вылитой копией; волосы только каштановые, брючки желтые, а свитер белый.

- Добрый день, - сказала она.

Чуть более формально, но для знакомства даже лучше.

- Миссис Стэндиш, - снова произнес я, готовый откусить себе правое ухо, если и эта конфетка заявит "нет, я её позову".