Мокруха - Джон Ширли

с доплатой, рассудив, что ему может понадобиться спальное пространство, когда закончатся деньги. Он присел за колесом, перебирая в голове пожитки — всё ли упаковано? Он был счастлив, что может отвлечься на эти детали и не так часто думать о Констанс. Если он свихнётся, думая о Констанс, то никогда её не отыщет.

А становилось очевидным, что разыскать дочку — его задача. От полиции помощи не предвидится. Собственно, отчасти он сам в этом виноват: он не успел записать номер «Порше», когда мог. Он воображал, что сумеет вырубить того парня ударом в зубы и забрать Констанс. Он думал, что дочка просто под наркотиками. Ему и в голову не пришло, что его самого вырубят ударом по голове, не дав ни слова сказать, а Констанс увезут чёрт знает куда.

Идиот. Надо было сразу сообразить, что это похищение. Надо было записать номер. Ты, чёртов идиот, сказал он себе.

Он перегнулся через заднее сиденье и вытащил из кармашка открытку. Она была погашена штемпелем Фресно и помечена вчерашним днём. На ней была картинка Санкен-гарденс[30]. На обороте рукой Констанс написано: Папа, я в порядке, не беспокойся и не ищи меня. Я с друзьями. И ещё одна строка, тщательно зачёркнутая. Потом её подпись. Он прошёлся по зачёркнутой строке стирателем пасты. Результат с трудом поддавался дешифровке, но, просидев над открыткой долгие часы, он уверился, что первоначально там значилось: Пожалуйста, позаботься о моей собачке. Это был код, разработанный ими, когда дочке исполнилось двенадцать, когда у неё сняли отпечатки пальцев, когда он побеседовал с ней о том, как избегать похитителей детей. У неё не было собаки. Она их вообще терпеть не могла. Кто бы её ни похитил, он что-то заподозрил и заставил её вымарать эту строку.

Разумеется, Гарнер показал открытку полицейским, обратив особое внимание на вымаранное кодовое сообщение.

Оклендский детектив пренебрежительно сощурился и махнул рукой.

— Может, так, а может, и нет. Трудно говорить. Вы думаете, что там написано именно это, а мне кажется, что скорее Пожалуйста, позаботься о себе, папа.

— А с чего бы вдруг она стала это зачёркивать?

— Кто знает? Может, подумала, что вы возьмёте себе в голову, будто она к вам пренебрежительно относится. Открытка, я так думаю, послана по доброй воле.

— Тогда почему меня ударили по голове? Моя девочка ни за что не бросила бы меня валяться там по доброй воле.

— А если её там не было в тот момент? Вероятно — вполне возможно, — что вы перепутали номера. И кто бы там ни был, у него нашлось оружие. В таких мотелях это случается, знаете ли. У многих там крэк-паранойя, ничего странного, что с вами так обошлись, когда вы вломились... У нас пока нет достаточных оснований предполагать, что она похищена.

Он обошёл полицию Аламеды, полицию Окленда, ФБР, и никого не убедил, что речь тут о похищении, а не о бегстве из дому. Но ему пообещали, что «займутся этим».

Сукины дети.

Он заглянул в парочку добровольных организаций, где помогали родителям похищенных детей. Её фото появится на упаковках молока и йогуртов. Его будут держать в курсе. Колоссальное достижение.

Теперь он собирался взять дело в свои руки и уж на этот раз не тупить так, как тогда, когда не успел записать номера «Порше». Кажется вероятным, что они едут дальше на юг. И была ещё одна подсказка на открытке. Такая трудноразличимая, что, не исключено, это всего лишь игра его воображения. Но ему почудилось, что кто-то сделал на картинке, с лицевой стороны открытки, две засечки ногтем. Трудно было их заметить, не поднося открытку вплотную к свезу. Он различил там две буквы. L и A. Возможно, она пытается сказать Лос-Анджелес.

Или нет? Может, просто какая-то случайная царапина. Трудно быть уверенным.

Гарнер оглядел свой дом. Он попросил пацана из своей группы терапии приглядывать за хозяйством, пока они не вернутся. То был один из самых отчаянных актов веры в его жизни. Ещё он заплатил за три месяца вперёд из своих сбережений, а остальное перевёл в дорожные чеки.

Возможно, она вернётся, пока его не будет. Ей потребуется помощь, а папы нет. Он будет себе носиться по фривеям, как угорелая кошка.

Джеймс её встретит. Гарнер собирался ежедневно названивать домой. Он возложил на пацана некоторую ответственность и взял с него клятвенное обещание стеречь дом.

Джеймс. Гарнеру оставалось надеяться, что маленький гадёныш не вздумает изнасиловать Констанс, случись ей вернуться.

Он хлопнул боковой дверцей грузовичка 77-го года выпуска. Дверца не прихлопнулась и снова отошла в сторону. На этот раз он так разбежался и так ею хлопнул, что весь грузовичок сотрясся, и дверца встала на место. Завелась колымага, однако ж, с первой попытки, и он втиснулся в тянучку на фривее. Ему нужно было на автостраду 880, на юг. Небо затянули низкие серые облака. Время от времени по дороге сыпала тонкая морось: мембранные завесы грязной воды. Осадки замедлили бы и без того неторопливое движение, но Гарнер почти молил о дожде.

Он пытался слушать радио, но каждая грёбаная песенка напоминала ему о Констанс, исполняясь в его воображении зловещего тайного смысла. Он вспомнил прочитанную пару лет назад историю о двух нелюдях, которые похищали девочек двенадцати-тринадцати лет и подвергали их медленной смерти, перемежая пытки насилием и записывая всё на плёнку. Один из них радостно рассказывал копам на допросе, как воткнул девочке в ухо электродрель, и та дёргалась, суча ногами и руками, как рыба на крючке, пока он погружал орудие пытки всё глубже и глубже...

Из глаз у Гарнера хлынули тяжёлые слёзы, такие крупные, что ему стало больно.

Проклятый ублюдок может сотворить с дочкой что угодно.

Молитесь, советовал Гарнер уличным наркоманам и алкоголикам. Даже если не верите, молитесь. Это называется — притворяться, покуда не поверишь, говорил он им.

Просто молитесь, верите вы в Бога или нет. Вы достучитесь до Кого-нибудь. Он поможет.

Но ведь эти девочки, попав в лапы к монстрам, чудовищам в человечьих шкурах... они ведь тоже молились, он знал это наверняка. Помог ли им Господь? Нет.

Слёз у него больше не осталось. Те, что уже пролились, высохли, оставив липкие дорожки на разгорячённом лице. Он продолжал вести грузовичок. Просто чтобы сохранять ощущение, что предпринимает какие-то усилия для освобождения Констанс.

Он подумал об Алевтии и её ребёнке. О том, как они лежали мёртвые на том столе. Ещё две жертвы в бесконечном мартирологе. Ещё