Дома костей - Ллойд-Джонс Эмили

Эллис попятился. При мысли о том, что придется лезть по шаткой лестнице, плечо пронзила боль. После целой ночи ходьбы по лесу он сомневался, что способен забраться на сеновал.

– Я, пожалуй, пройдусь немного, – решил он. – Попробую освоиться на новом месте.

Адерин пожала плечами:

– Только будь добр, смотри, как бы тебя не оглушили ударом по голове.

– Спасибо, что предупредила. – Коротко кивнув, он выскользнул из дома.

Неизвестно, почему, но ему полегчало, едва он вышел наружу. Может, в доме на него действовал едкий торфяной дым или гнетущий сумрак. Окна во всех домах поселка были узкими, пропускающими мало света.

Между тем возле домов уже кипела жизнь. Какая-то женщина вынимала плоские хлебы из общей печи и складывала их в плетеную корзину. Дети развешивали одежду сушиться на веревке, то и дело затевая шуточные поединки на мокрых рубашках и носках. Овцы в загоне напоминали о себе громким блеянием, пока один из мужчин не отпер ворота и не погнал всю отару в лес. Рядом с ней трусила собака.

Эллис чувствовал на себе взгляды местных. Он выделялся среди них – и добротной красивой одеждой, и аккуратно подстриженными волосами. Женщина у печи вежливо кивнула ему, но дети, дичась, поспешно отбежали. Эллис дошел до окраины поселка, где заметил старый тис, и сел между корней, привалившись спиной к стволу. Солнце согревало его, тело постепенно расслаблялось. Некоторое время он просто сидел, вслушиваясь в звуки леса.

Хрустнула ветка.

Эллис выпрямился, открыл глаза, посмотрел в сторону образующих круг домов. Парнишка лет двенадцати или тринадцати приближался к Эллису, время от времени настороженно оглядываясь. Он был поджарым, как бродячий пес. Такой же острый взгляд Эллису случалось замечать у детей, выросших на улицах больших городов.

– Привет. – Эллис улыбнулся ему.

Ответных проявлений радушия он не дождался.

– Ты здесь новичок? – спросил парнишка и вскинул подбородок, давая понять, что на самом деле ответ его нисколько не интересует.

– Да. – Эллис кивнул.

– Сбежал вместе с той девчонкой? – продолжал расспросы собеседник. – Тогда кто же из вас тот самый? Наверняка ты – такой бледный и тощий.

Эллис нахмурился:

– Бледный и тощий?

– Видно, девчонкам такое нравится. – Парнишка словно пытался разгадать загадку. – А почему – хоть убей, не понимаю.

Эллис удивленно склонил голову набок, потом рассмеялся:

– Ты думаешь, мы с Адерин…

– Красивое имя. – Парнишка пожал плечами. – И девчонка тоже. Вы не первые, кто женился против воли родных, и даже не первые, кто пришел сюда, когда что-то не сложилось.

Эллис еле заметно улыбнулся. Не то чтобы Адерин не была привлекательной – была, конечно. Она напоминала ему океан – прекрасный, но с таким избытком соли, который может убить человека. По его мнению, произвести впечатление на такую девушку, как она, мог лишь рыцарь или легендарный герой.

– Нет, я ищу здесь родителей, – объяснил Эллис.

Парнишка прищурился:

– Так ты здешний? Что-то непохоже.

– Я вырос в Каэр-Аберхене. Князь взял меня к себе.

Брови парнишки изумленно взлетели.

– И ты сбежал со служанкой?

Эллис фыркнул:

– Да нет же. Адерин, дочь Гвина, – могильщица из Колбрена. А я картограф.

– И вы явились сюда? – окончательно растерялся парнишка. – Зачем?

Эллис слабо улыбнулся. Он понимал, как выглядит – рослый худой юноша в слишком роскошном для него наряде.

– Меня нашли здесь неподалеку. Я тогда был совсем маленьким, голодным и одиноким. Наверняка мои родные должны быть где-то поблизости.

Если только они сами не отвели его в лес и не оставили там одного.

Парнишка взглянул на него с вновь вспыхнувшим интересом:

– Когда, говоришь, ты потерялся?

Он произнес этот вопрос так, что Эллис невольно задумался. Потому что он никогда не рассматривал свое прошлое в таком свете: его нашли, он вообще не терялся.

Или, скорее всего, оказался ненужным.

Он отмахнулся от этой мысли.

– Примерно… лет пятнадцать назад. Сейчас мне, наверное, восемнадцать. – Свой точный возраст он не знал, хотя знахарка князя несколько раз осматривала его и на этом основании сделала выводы.

– Пятнадцать лет назад… – пробормотал парнишка, будто перебирая воспоминания. – Я в то время еще не родился, но могу спросить у мамы. Она живет здесь с тех пор, как закрыли рудник. На руднике она не работала, но эти дома так и хотелось занять… Вот она и заняла.

– А твой отец?

Парнишка покачал головой.

– Теперь он не говорит, – объяснил он. – Он один из бессловесных.

Эллис не понял, что это значит, но постарался выразить сочувствие.

– Так большинство людей живет здесь с тех пор, как закрыли рудник?

Парнишка кивнул.

– Я поспрашиваю про твоих родителей, – пообещал он. – Как тебя зовут?

– Эллис.

– А фамилия?

– Я ее не знаю.

Лицо парнишки смягчилось, на нем проступило подобие жалости. В заплатанной и поношенной одежде, с пальцами, огрубевшими от тяжелой работы, он жалел Эллиса.

– Дома костей… – произнес Эллис, меняя тему и надеясь привлечь внимание собеседника этими словами. – Как вы с ними справляетесь?

– Ты о чем это? – Парнишка прищурился.

Неужели этим людям дома костей не досаждают? Не может такого быть. Эллис не заметил вокруг поселка железной изгороди, а ведь поселок располагался гораздо ближе к Аннуну, чем Колбрен. Почему же здешние жители избегают нападений?

– Да ладно, – Эллис не стал уточнять, – не важно. – На его взгляд, разговор стал уходить слишком далеко в сторону. – Если узнаешь что-нибудь, я тоже буду рад услышать. Я остановился у Кэтрин.

Парнишка кивнул:

– Я зайду. – И он побежал к другим детям. Мальчишка и девчонка затеяли потасовку, лупя друг друга мокрыми рубашками. Парнишка, с которым разговорился Эллис, прикрикнул на них, и оба поспешно занялись делом, продолжили развешивать белье на веревке.

Вернувшись домой к Кэтрин, Эллис забрался на сеновал, хватаясь за перекладины лестницы здоровой рукой. Адерин спала, свернувшись на боку, подложив под голову мешок и укрывшись плащом. Ее рыжевато-каштановые волосы выбились из косы и волнами легли вокруг лица. Даже во сне она держалась за рукоять топора. С приоткрытых губ слетало хрипловатое дыхание.

Эллис вдруг заметил, что улыбается.

Адерин была бесстрашна, и он даже немного этому завидовал. Большую часть жизни он пытался предугадать чужие желания, соответствовать тому, чего от него ждали, быть человеком, который нравится всем. Порой казалось, что настоящего Эллиса не существует. Он всего лишь послушный подопечный князя, старательный ученик учителей, вежливый со всеми окружающими. А если он и держится немного замкнуто – что ж, лучше скрывать свое истинное «я», чем рисковать, зная, как легко ранить его.

В воздухе висел густой дым от очага. От него слезились глаза и першило в горле, и Эллис задумался, сумеет ли уснуть в таком месте.

Спать он не любил, в сновидениях к нему являлся бесконечный лес, пальцы, раздвигающие ветви, босые ноги, онемевшие от холодной земли, жгучая боль в плече и тянущая пустота в желудке.

Родители ему не снились никогда. Но в моменты между сном и пробуждением он слышал женский голос, шепчущий: «Милый мой мальчик».

Спал он крепко. А когда открыл глаза, освещение уже изменилось.

Адерин нигде поблизости не было. Огонь в очаге догорел, в доме пахло приготовленным мясом. Вынув из мешка узкую полоску ивовой коры, Эллис зажал ее в зубах, чтобы было не так больно спускаться по лестнице.

Кэтрин хлопотала у очага. Услышав, как спускается Эллис, она подняла голову, и улыбка коснулась ее губ. Странная улыбка: ласковая, но без тени веселья.

– Ивовая кора? – тихо спросила она.

Он вынул полоску коры изо рта и подтвердил:

– Да.

– А-а. – Лицо женщины понимающе смягчилось. – У меня есть несколько трав, помогающих от боли. И питье – вкус у него мерзкий, во рту после него жжет, зато после него хорошо спится.