От олигархии к демократии. Книга I. Монопольное государство - Виталий Глухов

Рассуждая, об административных методах управления, автор заявляет: «На самом деле административные методы являются необходимым элементом управления, без которых не может существовать ни одно демократическое государство». Здесь и проявляется вся суть философствования Григорьева. Желая оправдать существующие отношения, автор ни нашел что сказать, кроме того, что административное управление все-таки необходимо. Философ, может быть, когда-то и знал, что истина конкретна, что невозможно съесть яблоко вообще, но для достижения поставленных целей это не имеет значения.

Сущность любой администрации предопределяется формой собственности. В существующей же системе всеохватывающей государственной собственности администрация управляет в интересах самих государственных чиновников, в интересах самовозрастания капитала. Это происходит в результате того, что сам государственный аппарат существует по определенным законам, а это соответственно строгая иерархия государственных служащих, назначение на должность, беспрекословное подчинение нижестоящих вышестоящим, полная независимость от интересов наемных рабочих, система привилегий и государственная тайна. Наемные рабочие же заинтересованы в такой системе, когда все чиновники выбираются самими рабочими и не отрываются от их интересов, когда они подотчетны избирателям и не имеют привилегий.

И еще одно: идеи не убивают идей, а изменившиеся обстоятельства порождают новые идеи, которые и сменяют старые. Так что даже при всем старании Григорьева и других государственных идеологов, пытающихся выставить себя передовыми борцами за обновленное общество, этого за ними нельзя признать. И хотя Григорьев говорит: «Сегодня справедливо утверждается, что уже разработана теоретически обоснованная политическая программа обновления общества». Мы пока не видим этого, а лишь слышим утверждения о разработанности теоретического обоснования перестройки.

Философы новой волны

С обострением кризиса в обществе монопольного капитала и увеличением все большего отставания от стран с частнокапиталистическим производством появились и философы новой волны. По своей сути это те, кто не имеет твердых выверенных убеждений, до поры до времени соглашался с официальной идеологией, но с нарастанием кризиса стали паниковать и искать возможность перебежать в другой лагерь. И если первые продолжают утверждать, что существующие отношения являются социалистическими и лишь несколько извращены культом личности, то философы новой волны делают упор на то, что все-таки проводились в жизнь идеи марксизма-ленинизма, то есть они принимают на веру утверждения первых, и потом говорят, что практика показала невозможность существования общества на этих принципах. «Он (Сталин) ведь преобразовывал социальную структуру общества, быт людей, строил социализм в соответствии с предначертаниями теории, пытался, как мог ускорить движение России к коммунизму, начатое в октябре 1917 года». («Истоки сталинизма», А. Ципко, «Наука и жизнь» №11 1988 г.) Ему, на страницах журнала «Урал» вторит Людмила Бреднева: «Более 70 лет наша страна практически шествует по этому пути. Были, конечно, и отклонения, и деформации, и все же я думаю, что осуществлялся именно марксистский социалистический проект, так как основное в нем было реализовано: передача собственности в руки пролетарского государства и организация производства из единого центра. Были попытки строить общественную жизнь по этому проекту и в других странах, но нигде не удалось почему-то достичь лучшей жизни». («Нельзя не поступиться принципами». «Урал» №1 1990г.)

Ни доктору философских наук А. Ципко, ни кандидату философских наук Л. Бредневой не приходит в голову задастся вопросом: а что это за социализм, существование которого зависит от одного человека или группы лиц, а все общество выступает в роли подопытных кроликов. И причем здесь марксизм, являющийся теорией освобождения рабочего класса, а не проектом или схемой, по которой, в зависимости от желания, можно преобразовывать общество. Маркс везде говорил о свободных ассоциациях рабочих, свободных кооперативных товариществах, везде подчеркивал, что «орудия труда не должны быть монополизированы в качестве орудий господства над рабочими и для его ограбления» «Учредительный Манифест Международного Товарищества Рабочих». Тем более философам бы стоило усвоить простую истину, что общество не строится по теориям, по книгам, а формируется во взаимодействии интересов различных групп и классов, которые эти интересы и выражают через различные теории.

Представление о том, что наше общество 70 лет осуществляло именно марксистский социалистический проект, присуще пониманию этим философам, так как они до сих пор остаются идеалистами, в худшем понимании этого слова. И если Гегель рассматривал существующий объективный мир как становление абсолютной идеи, то эти философы рассматривают наше общество, как становление теории Маркса.

Нельзя признать серьезным и заявление Бредневой, что была осуществлена передача собственности в руки пролетарского государства. Как могла произойти передача собственности в руки не существующего государства? То, что пролетарское государство не было построено в послеоктябрьский период, как и в дальнейшем, является общепризнанным фактом. Этого не скрывали и большевики. В частности Ленин, в своем докладе на 1 конгрессе Коминтерна отмечал: «Мы переняли старый государственный аппарат, и это было нашим несчастьем. Государственный аппарат очень часто работает против нас. Дело было так, что в 1917 году, после того как мы захватили власть, государственный аппарат нас саботировал. Мы тогда очень испугались и попросили: „Пожалуйста, вернитесь к нам назад“. И вот они все вернулись, и это было нашим несчастьем».

Бреднева, как философ, не может не знать этого, но ей удобно принимать заведомо известную лож, как раз получившую широкое распространение во времена правления Сталина, чтобы на этой лжи выстроить целую систему «опровержений» марксизма. И можно ли говорить о социализме в странах, где была воспроизведена, с помощью танков, копия нашего мелкобуржуазного государства? Можно ли называть общественной собственность, которой полностью распоряжается государственный чиновник? А поэтому вопрос Бредневой – выдержал ли научный социализм испытание практикой, а так же вопрос – подтвердилось ли превосходство общественной собственности над частной, не имею смысла. Так же как и сравнение ФРГ и ГДР. Бреднева сравнивает их как капиталистическую систему, основанную на частной собственности, и социалистическую – основанную на общественной собственности. Если бы Бреднева пользовалась не различными спекуляциями, а действительно сравнила степень обобществления в ФРГ и ГДР, то смогла бы увидеть, что степень обобществления в ФРГ выше. Более высокий уровень развития ФРГ, по сравнению с ГДР, показывает лишь то, что частнокапиталистическое производство гораздо эффективнее производства на основе монопольного капитала. И больше ничего.

Для того чтобы показать «утопичность» социалистической идеи, Бреднева, решила подправить марксизм. «С позиции марксизма именно государственная собственность и является подлинно социалистической, так как именно она позволяет организовать производство и распределение из единого центра».

Как все просто! Организовал производство из единого центра – вот и социализм. Только Маркс говорил о государстве диктатуры пролетариата, которое является ассоциацией непосредственных производителей, а Бреднева – о государстве вообще. Не мешало бы знать, что огосударствление не есть обобществление.

При частнокапиталистическом производстве государственная собственность, как и в условиях всеохватывающей государственной собственности, является буржуазной, с той разницей, что в первом случае государство, как собственник, существует наряду с другими собственниками, а в условиях монополии государство является единым собственником всех средств производства. Собственность становится социалистической не потому, что появляется возможность организовать производство и распределение из одного центра, а потому, что непосредственные производители становятся хозяевами средств производства и продуктов своего труда. Бреднева же считает, что всякая государственная собственность позволяющая организовать производство и распределение из единого центра, сделала вывод, что существующие в нашем обществе отношения являются социалистическими. Но в обществе, где государство выступает монополистом всех средств производства, а рабочие являются его наемными рабами, то же появляется возможность организовать производство из единого центра. Данные отношения и критикует Бреднева, приняв их за социалистические. Вот только, если бы она внимательно проанализировала существующие отношения, то ясно увидела бы, что в них нет ничего социалистического.