От олигархии к демократии. Книга I. Монопольное государство - Виталий Глухов

Приняв утверждение, что мы живем в социалистическом обществе, за аксиому, Копырин, в полную силу своих не дюжих способностей, занялся сбытом социалистических идей. «Субординирующим (без таких слов наши философы просто не чувствуют себя философами В.Г.) моментом в ней (справедливости) выступает реализация экономической справедливости. Она проявляется, при социализме в избавлении трудящихся от эксплуатации человека человеком, от подневольного труда, от безработицы, от инфляции, от колебаний жизненного уровня в связи с кризисами и спадами производства. Она проявляется, наконец, в справедливом (по количеству и качеству труда) распределении жизненных благ». Что же, вполне вразумительный пересказ учебника по научному коммунизму. Видно, что автор что-то читал и любой профессор поставил бы ему зачет. Но общество это не кафедра научного коммунизма, а рабочие не профессора, и они не удовлетворяются книжными знаниями.

Копырин, пересказывая идеи научного социализма, подразумевает, что все то, что он пересказал, вполне соответствует действительности. Трудно понять, то ли он настолько далек от живой жизни, что даже не имеет общих представлений, то ли отменный лицемер, погрязший во лжи и торгующий своими книжными знаниями как женщина легкого поведения – своим телом.

Здесь мы наблюдаем, что автор вводит новое понятие справедливости. Он придумал новое понятие —» экономическая справедливость», которая, к тому же, является «субординирующим моментом» справедливости вообще. Зачем только Копырин применил слово субординация, совсем не относящееся к категории справедливость, в основном используемое в системе служебного подчинения и в физиологии? Это остается тайной. Видимо автор, хорошо усвоил суть деятельности наших обществоведов, которые занимаются придумыванием различных неудобоваримых понятий и определений, и сам решил попытать счастье на этой ниве.

Прежде чем соглашаться с автором о справедливости нашего социального устройства, разберемся в таком понятии, как эксплуатация человека человеком. Эксплуатация человека человеком есть там, где есть условия для одних людей, отдельных групп, классов, не занимающихся необходимым трудом, не создающих материальных и духовных ценностей, при помощи власти или права собственности, жить за счет непосредственных производителей. Не надо только путать с общественным разделением труда, когда происходит обмен продуктами труда или услугами. Посмотрим на нашу действительность и зададимся вопросом: какой необходимый продукт производят те восемнадцать миллионов, а по некоторым данным за двадцать, чиновников и других подобных Копырину? Ученый профессор нам сразу возразит, что они осуществляют необходимое для общества управление и просвещение. Но как мы видим, данное управление привело все общество к кризису во всех сферах общественной жизни и все большему отставанию от мирового развития, а от просвещения, осуществляемого философами копыринского толка, лучше отказаться. Данное управление ведется в интересах самих управляющих, в интересах производства и воспроизводства монопольного капитала, а не в интересах непосредственных производителей. Поэтому наемные работники не нуждаются в таком управлении и таких управленцах, которые поглощают весь прибавочный продукт и не дают ничего взамен. И разве не эксплуатируют хозяева монопольного капитала и их идеологи непосредственных производителей? Разве не направлена вся работа государственного аппарата на выжимание доходов из народа? Похоже, что копыринский вывод, об отсутствии у нас эксплуатации человека человеком, можно признать только в том случае, если эксплуататоров не признавать людьми.

Утверждение автора о том, что трудящиеся освобождены от подневольного труда, вообще вызывает смех. Ну конечно, если автор считает подневольным трудом только такой, когда за производителем наблюдает надсмотрщик с кнутом, а наемный труд относит к свободному. В отличие от Копырина мир давно уже усвоил, что потребности человека действуют лучше простого кнута. Нельзя не согласиться с автором, что уровень жизни наших граждан не подвержен колебаниям и их мало беспокоит уровень инфляции. Все это так, но лишь оттого, что жизненный уровень их настолько низок, что колебаться некуда, а инфляция мало волнует тех, кто живет от зарплаты до зарплаты.

Не является социальным благом, сама по себе, и безработица. Ведь рабы тоже не были безработными, однако никто не возьмется утверждать, что их положение было справедливым и счастливым.

Далее автор с большим удовольствием рассуждает о всестороннем развитии человека, условия для которого представляет наше общество. Но о каком всестороннем развитии каждого можно писать, когда нет всеобщего развития, когда рабочие вынуждены большую часть своего времени заниматься необходимым трудом, да еще таким, который не только не развивает человека, а еще и уродует. Именно благодаря тому, что рабочие вынуждены, все свое активное время, тратить на производство необходимых жизненных средств и средств производства, такие как Копырин и имеют возможность писать свои компиляторские работы. Но автор благороден и предлагает, как плату рабочим за их рабский труд, предоставить им возможность участвовать в управлении, и в подтверждение этой мысли он приводит ленинское предложение, о привлечении рабочих к управлению. Здесь Копырин не учел, что Ленин писал об этом в начале века, в условиях становления существующей системы управления, и тогда это имело смысл, а сейчас конец века и система монопольного государственного правления уже успела прогнить. Поэтому, в настоящее время необходимо не вхождение отдельных рабочих в государственные структуры, а смена всей системы управления и отношений. Механистический перенос конкретных идей прошлого на современную действительность, что и пытается делать автор, самая распространенная ошибка в подходе к решению проблем сегодняшнего дня.

«Нельзя не согласиться, – пишет Копырин, предполагая, что он вскрыл причины социальной несправедливости, – с мнением, что не разработанность или отсутствие четких теоретических позиций по ряду вопросов социального равенства и справедливости, общественных приоритетов, привилегий и ограничений может приводить (и добавлю – приводило и приводит. В. А. Копырин.) к шатаниям, неразборчивости, критически неосмысленному распространению полусоциалистических и псевдосоциалистических конструкций».

Что это за полусоциалистические конструкции, мы должны догадаться сами? Здесь, правда, искать и гадать не нужно, так как предложенные автором конструкции и являются псевдосоциалистическими. Причина же неразборчивости и отсутствие четких представлений по ряду вопросов социального равенства и справедливости, в головах философствующих профессоров заключается в их социальном положении, что конечно и в голову им не приходит. Ведь марксизм является теорией освобождения рабочего класса, и поэтому всегда был труден, для профессоров, которые все ставят с ног на голову, а потому и видят причины социального неравенства в отсутствии четких теоретических представлений, а не в практической жизни.

Но Копырин не просто рассуждает о справедливости, а еще и дает нам критерий ее достижения: «Нужны и условия для такого производства, воспроизводства общественных отношений, которые ставили бы производителя в более адекватные его природе условия труда». До чего «удобен» язык нашего философа! Можно говорить что угодно, ведь все равно никто и ничего не поймет. Какие условия подразумевает автор? Для раба, наверное, адекватен кнут и полная зависимость от господина, для крестьянина – это барщина и оброк, для наемного рабочего – прожиточный минимум и зависимость от капитала. И что это за особая природа у производителя? Нам трудно понять это. Но у автора, конечно, совсем иная природа, и я с этим не спорю. Производитель живет своим трудом, честно зарабатывая на жизнь, а Копырин и ему подобные получают блага прислуживая властям, торгуя своей псевдоученостью.

Но автор, все-таки понимая, что не могут пережитки прошлого так долго существовать в обществе, если нет основы в современности. И он находит эту основу в наличии тяжелого физического труда. Не в отчужденности непосредственного производителя от средств производства и продуктов своего труда, не в существовании производственных отношений, а именно в наличии тяжелого физического труда. При этом Копырину даже не приходит в голову мысль, – как так, рабочие, являясь полновластными хозяевами своего положения, сохраняют убивающее их производство и даже еще больше создали мест с тяжелым физическим трудом, прямо мазохисты какие-то. Философу, торгующему своими книжными знаниями не понять, что в обществе существуют объективные причины, в виде государства, выражающего интересы монопольного капитала, которые всячески противодействуют возможности экономического освобождения труда.