Колье с лукавой змейкой - Эдуард Сребницкий

возомнил себя боссом мафии? – зашептал Нырок новому подельнику.

Кузов пожал плечами.

– А ты не знаешь, он моет руки после туалета? – продолжал допытываться Нырок.

Кузов не знал.

– Тогда я целовать не буду.

Когда подошла очередь, Кузов приложился к руке криминального босса и отлетел в сторону, потому что в перемотанную кисть вцепился подскочивший Нырок.

– Приятно, очень приятно было познакомиться! – энергично затряс он её.

Тёмный заорал от боли.

– Тысяча извинений! – принялся дуть на бинты Нырок.

И обозначил поцелуи исключительно в воздухе.

Глава 23

Лесопилку Нырку было позволено покинуть самостоятельно. Выйдя оттуда, он увидел поджидающего его Кузова.

– Может, пообедаем вместе? – предложил Кузов. – Я угощаю.

– У меня есть где пообедать, – не очень дружелюбно отозвался Нырок.

– У своей девчонки?

– Это тебя не касается.

– Ну, конечно, сначала пообедать, а потом шуры-муры.

– Я же сказал, это тебя не касается.

Кузов удивлённо посмотрел на молодого подельника.

– Она что, тебе вправду нравится?

Нырок промолчал.

– Послушай доброго совета, Нырок. Настоящему вору нельзя иметь привязанностей, нельзя иметь семью. Семья для вора обуза, а ещё его слабое место. Когда у тебя есть жена и дети, или просто любимая девушка – ты уязвим: их всегда могут выследить. Вот я свободен, и мне нечего опасаться. Да и вообще, когда ты сам дорого стоишь, тебе никто не нужен. Помнишь, я говорил: бриллианты ценятся и без оправы.

– А помнишь, что я тебе ответил? Бриллиант в оправе ценится дороже! Только не могу понять, про какую любимую девушку ты толкуешь? У меня подружки в каждом городе. Привык хорошо питаться, спать и весело проводить время. Так что я отправляюсь на домашний обед, но тебя, заметь, не приглашаю.

– Ты нашёл в своём пиджаке мой подарок, бриллиантовое сердечко? – крикнул вслед ему Кузов.

– Твой подарок я сегодня переподарил Тёмному, – через плечо отозвался Нырок.

Оставив территорию лесопилки, которая располагалась на окраине города, Нырок направился к виднеющимся вдали жилым домам. Полуденное солнце освещало их утыканные антеннами и вентиляционными выходами крыши, и, казалось, что на фоне ясного неба высятся не каменные сооружения, а растут из земли гигантские растения, может, кактусы, а может, и одуванчики. Нырок шёл быстро, не оглядываясь, и не видел, как, скрываясь за гаражами и мастерскими, за ним последовали двое бандитов: Умник с фотокамерой телефона наизготовку и «бык» Чугун.

Втроём, один впереди, а двое, тайно, поодаль, они добрались до города. Когда Нырок отыскал там цветочную палатку и купил большой букет хризантем, Умник впервые поднял смартфон. Следующий раз Умник щёлкнул Нырка у остановки общественного транспорта, затем сфотографировал номер подошедшего автобуса и, пробравшись вместе с Чугуном в салон, сделал зачем-то в пути снимок Нырка сзади.

Сойдя на остановке, Нырок зашагал привычной дорогой к Варе. Навстречу ему одетый в затянутые выше живота брюки и рубашку с отложным воротником попался жилец Чуб, к которому Нырок уже дважды по ошибке вламывался в квартиру. Рядом с Чубом, обхватив его тощий локоть, семенила худенькая женщина, видимо, жена Таня. Завидев Нырка, несчастный Чуб прижался к бордюру и что-то быстро жене зашептал: не иначе, он полагал, что к нему сквозь временной портал за данью является сам хан Батый. Слушая мужа, Таня торопливо сняла кольцо и принялась расстёгивать золотую цепочку. Когда Нырок поравнялся с перепуганной парой, золото ему было приготовлено.

Но Батый повёл себя странно. Отделив от букета три хризантемы, он царским жестом преподнёс их худенькой Тане и, игнорируя дань, величественно проследовал дальше. Снимок, сделанным Умником, так и запечатлел: обескураженную Таню, глядящую на цветы, и Чуба – на нетронутые украшения.

Довольный произведённым эффектом, Нырок свернул за угол и едва не налетел на широкогрудого вахтовика, с которым также имел в этом районе некоторые контакты. Вахтовик, как и Чуб, шествовал не один, а с супругой. Тяжеловесно ступая, супруга продавливала каблуками размякший на солнце асфальт.

Лицо Нырка приобрело заискивающее выражение. Спешно перебрав пальцами хризантемы, он протянул супруге три самые большие и чудом спасся от кинувшегося на него с кулаками вахтовика.

– Хоть бы цветы пожалел! – крикнул Нырок, отбежав на безопасное расстояние.

Умник, прячась за деревом, вскинул смартфон.

Пребывая в волнении от пережитого, Нырок вошёл в нужный подъезд, не слыша, как сзади скрипнула дверь и под лестницу, скрываясь в темноте, просочились два человека.

На звонок Нырка дверь открыла бродяжка. Улыбнувшись беззубым ртом, она пропустила гостя внутрь.

– Привет, ребята! – поприветствовал Нырок своих бездомных приятелей, которые вполне себе обжились в пустующей квартире: на натянутой посредине комнаты верёвке сушились постиранные вещи. – Как дела?

– Икры принёс? – спросил, полулёжа на полу, бомж.

– Кое-что получше. Цветы!

Вытащив из букета три цветка, Нырок протянул их бродяжке и, открыв окно, перелез на улицу. Бродяжка рассматривала хризантемы, трогала их лепестки, а потом отошла в угол. Плечи её затряслись.

– Вот и жри свои цветы, – недовольно пробурчал бомж.

Глава 24

Нырок оказался у подъезда Вари, когда она выкатывала коляску с Татьяной Филипповной.

– Добрый день, дамы! – поздоровался Нырок, протягивая Варе букет белых хризантем. – Это тебе!

Варя вспыхнула и прошептала:

– Ах, я об этом так мечтала.

– То ли ещё будет, – с достоинством произнёс Нырок. – А Татьяну Филипповну я повезу сам.

Он взялся за коляску, свёз её вниз, и они молча отправились по дорожке, сознавая важность и торжественность момента.

– Я не ожидала. Спасибо, – прервала Варя молчание.

– Я сам от себя такого не ожидал. Но, словно, кто-то внутри меня сказал: иди и купи Варе цветы. Подожди: он что-то ещё говорит.

Нырок остановился, прислушиваясь к внутреннему голосу.

– Что? Повтори, не понял. Теперь понял.

Повернувшись, Нырок быстро поцеловал девушку в щёку.

– Что ты делаешь? – отстранившись, покраснела Варя.

– Я не специально. Но кто-то внутри меня сказал: повернись и поцелуй Варю в щёчку.

– Знаешь, – постаралась Варя казаться сердитой, – я должна тебя сейчас прогнать. Но твоё счастье, что кто-то внутри меня говорит, чтобы я этого не делала.

– Ура! – подпрыгнул Нырок, опираясь о коляску.

И сидящая в ней Татьяна Филипповна тоже подпрыгнула, высоко взмахнув ногами.

– Скажи кое-кому внутри, – наставительно сказала Варя, – чтобы он бережно обращался с моей бабушкой.

– Он уже готов её на руках носить!

И они опять пошли молча – торжественно и чинно, словно королевская семья на прогулке.

– Как ты спал на новом месте? – спросила Варя таким тоном, словно спрашивала: «Как Вы почивали сегодня, Ваше величество?»

– В целом, хорошо, – отвечал Нырок. – Только один раз меня что-то разбудило.

– Возможно, соседка. Она ночует у нас, когда я на дежурстве. Но сегодня почему-то, не дожидаясь утра, сорвалась и убежала в больницу, видимо,