Колье с лукавой змейкой - Эдуард Сребницкий

– Что вам ещё положить, Костя?

– А почему мы до сих пор на «вы»? – сказал Нырок. – ВЫ хотите меня ВЫгнать?

– Нет, – смутилась Варя.

– Тогда давайте друг другу тыкать. О чём ты меня спросила?

– Я спросила… что тебе ещё положить?

– Ничего, – налил Нырок коньяка. – У меня сегодня был плотный ужин. Я только выпью. Или теперь придётся говорить «ТЫпью»? Ха-ха. ТЫ знаешь, я ТЫпью!

Он выпил.

– Раз ты не будешь есть, надо убрать продукты, – сказала Варя, – чтобы они не испортились.

Открыв холодильник, она сложила туда пластиковые контейнеры, часть из которых всё-таки не вошла.

– Может, отнести к соседке? – предложила Варя. – Пусть до завтра полежит у неё. Ты не против?

– Я не против, – с трудом проговорил Нырок. – Только чтоб она не трогала мою ик… икру! Там и так ничего не осталось. У меня каждая ик… икринка сосчитана!

Когда, отнеся продукты, Варя вернулась от соседки, Нырок уже спал на кухонной софе.

Проснулся Нырок ночью и вначале не мог понять, где находится. Потом вспомнил, полежал немного и, поднявшись, включил свет. На кухне было прибрано, посредине стола стояла загашенная свеча, а на подоконнике – бутылка с остатками коньяка. Нырок немного выпил. Коньяк улучшил самочувствие и просветлил мозги. Прошедший вечер представлялся весьма неплохим. Тут Нырку пришла в голову мысль, что вечер этот ещё не кончен.

– Пей вино и будь проказник!

По жизни весело иди! –

с удовольствием продекламировал он.

Запалив свечу и погасив на кухне свет, Нырок отправился вглубь квартиры. Тикали на стенке часы, поскрипывал под ногами пол, на стене колебались тени. Проходя мимо комнаты Татьяны Филипповны, Нырок припал ухом к двери – там было тихо – и проследовал дальше, в комнату Вари.

Варя спала на разложенном диване, укрывшись одеялом, спиной ко входу. Поставив свечу на стол, Нырок положил рядом телефон и включил музыку. На диване зашевелилась разбуженная Варя.

Деликатно отвернувшись, Нырок взмахнул руками, будто крыльями, и поплыл под музыку по комнате, танцуя лебединый танец и как бы предлагая Варе присоединиться к одинокому лебедю. За спиной лебедя заскрипели пружины – с дивана к нему взлетала подруга. Нырок замахал крыльями энергичней. На стене, повторяя его движения, плясала тень. Нырок увидел, как к этой тени присоединилась другая, женская, и обе они стали танцевать рядом, будто парящая в небе лебединая пара. Единственное, чего не мог понять лебедь – почему тень Вари настолько крупнее его собственной? Взмахнув крылами, он развернулся к подруге… и крикнул, как перепуганный попугай. Перед ним в ночной сорочке прыгала незнакомая женщина.

– Вы кто?! – отскочил Нырок.

– Соседка.

– А здесь что делаете?

– Присматриваю за Татьяной Филипповной, когда Варя работает в ночную смену.

Ткнув на плеере кнопку «стоп», Нырок воззрился на соседку. Её жаждущая танцев поза, романтическая пелена в глазах и внушительный круп под сорочкой требовали отнестись к ситуации с предельной концентрацией.

– А вы, я так поняла, родственник, который спит на кухне? – сделала соседка пируэт, от которого заколыхалось пламя в подсвечнике. – Варя говорила про вас. Но не говорила, что вы такой танцор. Почему стихла музыка? Пусть она звучит вновь, и мы будем танцевать в ночи! Я безумно люблю ночные танцы.

– Нет! – сгрёб Нырок со стола свечу и телефон. – Я безумно проголодался и пойду на кухню.

– Тогда я составлю вам компанию.

Включив на кухне весь возможный свет и оглядываясь на облачённую в сорочку соседку, Нырок вытащил из холодильника продукты и принялся усиленно поглощать их, демонстрируя утоление жуткого голода. Соседка же улыбалась обжирающемуся лебедю, напевала мелодию и периодически срывалась в стремительные па. Нырок налил себе коньяка, но имея представление о приличии, не мог не предложить выпить даме.

– Вам налить? – спросил он, очень надеясь, что дама откажется пить в столь поздний час.

– Я выпью из вашего бокала, – сказала та, подхватывая в танце налитую рюмку. – Предлагаю тост за ночной бал!

Выпив коньяк, соседка приземлилась рядом с Нырком.

– Меня зовут Роза. А вас?

– Бонифатий Спиридонович, – отодвинулся Нырок.

– Какое интересное имя.

– Обычное.

– Нет, нет, очень интересное. Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла. – Казалось, она сейчас начнёт кружиться на софе. – Пригласите меня на тур вальса!

Сидя на краю софы, Нырок тревожно ощупывал оставшееся позади пространство. А соседка всё более входила в танцевальный раж.

– Зачем вы приехали в наш город? – вскинула она руки в стороны.

– Я? – едва не бухнулся на пол Нырок. – …Лечиться.

– Лечиться?

– Да. У вас тут воздух чистый, полезный для здоровья. Хотя, мне уже вряд ли что-то поможет.

Соседка застыла, не окончив движения.

– А в чём дело?

– Щековая лихорадка, страшная болезнь. Зря вы выпили из моего бокала, щековая лихорадка очень заразна.

Щека у Нырка дёрнулась раз, другой и затряслась мелкой дрожью.

– Кажется, начинается приступ, – обеспокоенно сказал он.

Соседка поднялась с места.

– Станцуем! – потянулся к ней Нырок. – Я уже наелся.

Отпрыгнув от Нырка, соседка метнулась в ванную. Оттуда раздался шум воды и звуки судорожного полоскания рта.

– Полоскать бесполезно, – грустно говорил из-за двери Нырок, – я пробовал. Давайте выпьем коньяка, зальём наше горе, а потом будем танцевать и трясти щеками.

Он едва успел увернуться, когда соседка, выскочив в коридор, помчалась к себе в квартиру. Адресовав ей на прощанье взмах крыльями, Нырок облегчённо выдохнул и вернулся на кухню.

Здесь он почувствовал, что приступ щековой лихорадки сменился приступами судорожной зевоты. Но прежде чем лечь, Нырок осторожно заглянул к Татьяне Филипповне. В старушечьей комнате пахло лекарствами, а с подушки, освещённой свинцовой луной, строго смотрела на вошедшего седовласая хозяйка.

– Татьяна Филипповна, как дела? – чуть оробев от старушечьего взгляда, спросил Нырок. – Ничего не нужно? В туалет там. Нет? Ну, спите.

Он закрыл дверь.

– А я, пожалуй, загляну перед сном.

Глава 21

Утром Нырок был в ломбарде. Сморщенный, как стручок, оценщик напрягся, увидев, кто пришёл. Но широкая улыбка Нырка говорила об его исключительно мирных намерениях и готовности к плодотворному взаимовыгодному сотрудничеству.

Нащупав в кармане бриллиант-сердечко, Нырок направился к прилавку «Золото» удостовериться, что колье с лукавой змейкой на месте. У прилавка крутилась какая-то цаца с длинными обесцвеченными волосами, разглядывая выставленный товар. Нырку пришлось обходить цацу с разных сторон, прежде чем он увидел под стеклом колье. А между тем цаца смотрела именно туда.

– Покажите это ожерелье, – попросила оценщика цаца. – Кажется, оно подойдёт к ретро-автомобилю, который подарил мне бой-фрэнд.

– Колье не продаётся, – сказал Нырок из-за её спины.

– Вы ошибаетесь, – возразил оценщик. – На полке всё выставлено для продажи.

– Тогда покажите, – повторила цаца.

– Посмотри, что я тебе за него принёс! – сказал Нырок