В этом году в Иерусалиме - Мордехай Рихлер

— Если поискать, может, и еще что всплывет? — спросил у него один из членов правления студии. — Другие чеки, поддельные контракты?

— Нет.

И тут обнаружилась третья недостача, новый чек с поддельной передаточной подписью Бегельмана, на этот раз на 25 тысяч долларов. Он был выписан на имя Пьера Гроло, метрдотеля «Ma мезон», что, невзирая на расплывчатые этические принципы Бегельмана, позволяло счесть его — так, по крайней мере, полагал он сам — умопомрачительно щедрым на чаевые посетителем. К несчастью, Гроло денег не видел. Обеспокоенные нависшей над, как ни крути, публичной акционерной компанией угрозой вмешательства со стороны Комиссии по ценным бумагам и биржам, члены правления приступили к допросу, и Бегельман сломался.

— Знаю, — рыдал он, — я вас обманул, но вы не можете лишить меня всего. Тогда мне конец, и как человеку, и как мужу, и как отцу… Заклинаю, не губите меня.

И Бегельман выдвинул изящное психологическое оправдание своим поступкам, научное объяснение, впоследствии поднятое на щит не кем иным, как «звездным психиатром» доктором Джаддом Мармором.

— У меня страсть к саморазрушению. Низкая самооценка. Вот почему я так поступал. Я хотел наказать себя, растоптать, уничтожить.

Члены правления «Коламбии» мотались то в Нью-Йорк, то в Лос-Анджелес и отчаянно ругались между собой. Алан Хиршфилд, при поддержке президента Лео Яффе, работавшего на студии с 1930 года, настаивал на увольнении Бегельмана. Но Герберт Аллен и Мэтью Розенхаус, крупнейшие акционеры компании, не менее упорно не желали расставаться с Бегельманом, которому, по их мнению, «Коламбия» была обязана своим спасением: именно он приобрел для них «Водителя такси» и отстоял нашумевший хит «Близкие контакты третьей степени».

Затем обнаружился еще один подложный чек Бегельмана, на этот раз всего на 5 тысяч долларов, выписанный режиссеру Марти Ритту, но, черт возьми, в Голливуде каждый знал, что Ритт — сценарист. Вскрылись посторонние издержки — то 6 тысяч долларов на неустановленные цели, то 4145 долларов на свадебное путешествие Бегельмана на Французскую Ривьеру, оформленное как деловая поездка.

Бегельмана уволили, то есть так думал порой нерешительный, часто колеблющийся Хиршфилд, но раздосадованный совет директоров не спешил с обещанным пресс-релизом. По мнению Дэна Мелника, начальника производства «Коламбии», у студии возникли проблемы.

— Верховодить прессой — задача не простая. У нас нет никого, кто умел бы успешно лавировать в этой мутной водичке. (Курсив мой.)

В декабре Хиршфилд, чей авторитет в компании сильно пошатнулся, а отношения со скользким типом Гербертом Алленом и скорым на сентиментальную слезу Розенхаусом обострились, сдался и согласился вернуть Бегельмана.

Снова поднимаясь на лифте в свой офис, Бегельман, не лишенный чувства юмора, охотно перекидывался шуточками со старыми коллегами.

— Как, — спросил он, — поступило бы с Бегельманом правительство Польши?

— Так же, как «Коламбия пикчерз», — парировал кто-то.

— Похоже, что впредь «как „Коламбия пикчерз“» будет означать «под дельным, ну или поддельным, управлением Дэвида Бегельмана», — сказал другой.

Бегельман, как пишет Макклинток, покатился со смеху, искренне польщенный шутками на свой счет. Попытаюсь тоже внести вклад — расскажу одну веселую историю, которую Макклинток, возможно, не слышал; не исключено, что она апокрифическая, однако, до сих пор циркулирует в кулуарах.

Вроде бы, еще в те времена, когда Бегельман был агентом, подыскивавшим работу своим подопечным актерам, и на пару с Фредди Филдсом управлял «Криейтив менеджмент ассосиэйшн», его сынишка подошел к нему и спросил:

— Папа, а что такое честность?

Усадив его к себе на колени, Бегельман ответил:

— Сейчас объясню, сынок. Вот я агент Пола Ньюмана. Я подписываю для него контракт на съемки за миллион долларов, а он за это присылает мне чек на сто тысяч. Это не честность, это причитающиеся мне комиссионные. Однако спустя месяц — вот чудеса! — Ньюман все забывает и присылает мне еще один чек на сто тысяч. Так вот, честность, сынок, не в том, вернуть или не вернуть второй чек Полу Ньюману, а в том, сказать ли о нем Фредди Филдсу?

Бегельман вернулся к своим обязанностям, но это (как и предсказывал Хиршфилд) вызвало бурю общественного негодования и потому продлилось крайне недолго. Ради сохранения и так уже запятнанной репутации компании решено было отправить Бегельмана в отставку. И вот в воскресенье 5 февраля в укромном, с глухими стенами, зале заседаний совета директоров «Коламбии» по адресу Пятая авеню, 711, Алан Хиршфилд предложил жалкому, едва не плачущему Бегельману стандартную голливудскую «премию для казнокрада» — контракт со студией в качестве независимого продюсера. Бегельман изучил условия и фыркнул, сочтя их неудовлетворительными.

— Я услышал тебя, Алан, но сейчас я могу согласиться только на полную выплату по действующему контракту плюс договор о независимом продюсировании, соответствующий моему рангу и вкладу в индустрию, — не меньше. Алан, я разорен. И если я еще не сошел с ума и не сунул себе в рот пистолет, так это потому, что надеюсь на такое финансовое соглашение, которое поможет мне выстоять и даст гарантии на будущее.

Хиршфилд, чьи дни в компании тоже были сочтены, втихомолку кинулся искать на студию покупателей. «Тайм», «Филипп Моррис», британский финансист Джимми Голдсмит. Все впустую. Спустя пять месяцев члены совета директоров «Коламбии» проголосовали пять против двух за расторжение контракта с Хиршфилдом, Лео Яффе назвал это увольнение «катастрофой и позором для студии».

Бегельман перебрался в «Метро-Голдвин-Майер» и выпустил ряд фильмов, которые с треском провалились в прокате. Когда эта студия с ним рассталась, он получил приглашение от еще одной продюсерской компании. Алан Хиршфилд занял место директора и главного управляющего студии «Двадцатый век Фокс».

«Главная особенность Беверли-Хиллз, Калифорния, — пишет в „Акте эксгибиционизма“ Макклинток, — не столько в его известных жителях и шикарных домах, сколько, безусловно, в кое-каких статистических данных. В Беверли-Хиллз, населенном пункте площадью менее шестнадцати квадратных километров, с населением немногим более тридцати тысяч человек, из которых лишь двадцать тысяч могут — по возрасту — голосовать, — работают 35 банков, 20 ссудо-сберегательных ассоциаций, 711 юристов, 299 салонов красоты, 651 доктор и психоаналитик, 761 садовник. В банках и ссудо-сберегательных кассах хранятся вклады на сумму свыше 7 миллиардов долларов».

В этом климате воровство не считается аномалией, отнюдь, это освященное веками забавное правило игры. Одна из лучших историй на эту тему, которые я знаю, — о любимце публики, престарелом герое многочисленных вестернов Джоэле Маккри.

Рассказывают, будто несколько лет тому назад на пороге у Маккри возник его молодой кузен, новоиспеченный бухгалтер, искавший работу. Маккри как раз он-то и был нужен. В последних двух вестернах старик снялся за проценты от прибыли и теперь подозревал, что его облапошивают. Не проверит ли кузен гроссбухи? Кузен проверил, после чего Маккри позвонил студийному главе и пригласил вместе пообедать. Студийный глава согласился. Как-никак Маккри — один из прославленных ветеранов Голливуда. За обедом Маккри признался, что, по его ощущениям, не получил законной доли прибыли от двух своих последних картин, снятых на студии. Не может быть, возразил насмерть перепуганный глава.

— Например, — пошел на штурм Маккри, — в сметах обоих фильмов есть статья расходов на цветную пленку — 280 тысяч долларов.

— Ах, это, — ответил глава. — Понимаете ли, современные лаборатории так небрежно работают. Не подумайте, что я хвастаюсь, но мы добиваемся наилучшего качества цвета и на меньшее не согласны.

— Все так, — сухо сказал Маккри, — только фильмы были черно-белые.

Студийный глава и глазом не моргнул.

— Что ж, — сказал он, — зайдите ко мне в офис, я выпишу вам чек на 250 тысяч долларов, и будем считать, что мы в расчете за оба фильма.

Если и можно найти хоть какое-то оправдание Бегельману, то лишь потому, что в Беверли-Хиллз искусство обмана ценится даже выше, чем умение мастерски играть в теннис. Начнем с того, что ушлые продюсеры вносят в смету любую производственную мелочь, множество вещей, среди которых — счет за шиншилловую шубку для жены, новая отделка «гнездышка» для любовницы в Малибу и крикотерапия[215]для сына. Если и после этого фильм умудряется показывать прибыль, посылают за волшебниками. Открою тайну: настоящие кудесники в Беверли-Хиллз не так называемые «творческие личности», а студийные бухгалтеры. Дайте им картину стоимостью 10 миллионов, которая принесла еще 80 миллионов сверху, киньте в придачу пару фломастеров, и они докажут, что те олухи, которые его срежиссировали, сыграли в нем, написали сценарий, не могут претендовать ни на какую прибыль. С другой стороны, среди так называемого «творческого» люда тоже достаточно жуликов, в связи с чем мне вспомнилась еще одна голливудская байка.