Сибирский рассказ. Выпуск V - Пётр Денисович Аввакумов

с собою еще и собаку, но потом раздумали. Раньше времени собаке в лесу делать нечего, может распугать белку, и та уйдет. Случалось и такое.

Того парня, что постарше да в плечах пошире, звали Егором, а светловолосого, с большими голубыми глазами — Пашкою. У них была лицензия на отстрел зверя, и они хотели взять его, будь то сохатый или изюбр, до начала белкования. И теперь негромко говорили о том, где лучше всего это сделать, на какие солонцы надо будет сходить.

А потом они заговорили, какою тропою нынче идти до зимовья: тою ли, что протянулась до самой вершины, или же идти в обход горы. Галдан слушал, ловил на себе обеспокоенные взгляды парней и долго не мог понять, что тревожит их.

— Лучше, конечно, идти в обход. Земля уже подмерзла, и болото не страшно, — сказал Егор, поглаживая ладонью рыжие, обвисшие у рта усы.

— В случае чего, и шесты там есть, я еще в прошлом году сделал, — проговорил Пашка. — Так что ничего страшного…

Отец молчал и только изредка поглядывал на сына, словно бы ждал, а что скажет он. Но Галдану нечего было сказать, для него тайга в диковинку, он и не знает ее вовсе. К тому же он вдруг понял, отчего в глазах парней то беспокойство, с каким они смотрели на него. Конечно же, те думают, глядя на него, располневшего и не больно-то поворотливого, что он не выдержит трудного пути, раскиснет. «Ну уж нет! — мысленно сказал Галдан. — Я еще…» Не скоро, но он все-таки совладал с досадою и спокойно произнес:

— Пойдем так, как лучше. И не бойтесь вы за меня. Я, слава богу, походил по земле…

— Тем лучше, — обрадовались парни и стали пристраивать за спины большие, пуда до два, рюкзаки.

Отец едва приметно улыбнулся, и Галдан догадался, что отец оттого и не принимал участия в разговоре, что ждал, как решит сын. И как он решит, так и будет.

«Хитер старый», — усмехнулся Галдан, становясь на тропу.

Они долго шли, огибая деревья, цепляясь ичигами за колючую, жесткую чепуру. Галдан взмок, пот ручьем катился по лицу, шее, во рту сделалось сухо и вязко. «Лишь бы не отстать, — шептал Галдан. — Лишь бы… Не дай-то бог признаться, что уже невмоготу идти. Стыдно перед отцом!..»

Галдан не знал, сколько времени они уже идут, но в какой-то момент почувствовал, что стало легче идти и дыхание сделалось ровнее. И он приободрился: «Вот так-то!.. Нет уж, я еще могу…»

Неяркое, словно бы чуть подостывшее солнце заметно сдвинулось к югу, когда они остановились, скинули рюкзаки и разожгли на отшибе от деревьев костер.

Отец улыбался, поглядывая на Галдана, и по всему чувствовалось, что он был доволен сыном. Он, конечно же, знал, что туго пришлось нынче Галдану с непривычки, но тот не сломался, выдержал все тяготы пути. И это было приятно.

Стояла тишина, чуткая, настороженная, какая бывает только, когда зима встречается с осенью, а деревья уже освободились от листьев и теперь слегка вздрагивают от предчувствия надвигающихся холодов.

Галдан был благодарен отцу за то, что тот взял его с собою в тайгу. «Он, наверное, хочет поучить меня кое-чему, — подумал он. — Считает, поди, что я уж все позабыл и в тайге не сделаю самостоятельно и шагу. Что ж, может, он и прав. Интересно все-таки… Вот и у меня есть дети, и я тоже до глубокой старости все буду считать их маленькими и при случае поучать?.. Наверное, так и будет».

Галдан хотел поделиться с отцом своими раздумьями, но в это время Егор, а он находился чуть в стороне от костра и, нагнувшись, что-то разглядывал на земле, крикнул:

— Бабай, идите-ка сюда!..

Отца в поселке все зовут «бабаем», и это знак уважения к старому человеку, признательность ему за все то, что и теперь еще делает для людей.

А когда отец и Галдан приблизились к Егору, тот сказал:

— Видите на снегу след человека?

— Да, вижу, — с беспокойством в голосе произнес отец. — И не один, двое их было, они спустились с горы и пошли дальше по нашей тропе.

Галдан пригляделся: один след был широкий, уверенный, видно, что шел молодой, а второй — семенящий какой-то, словно бы спотыкающийся, то был человек постарше…

Недавно выпал снег, но он скоро растаял, и все следы на земле отпечатались четко.

— Мне кажется, эти люди прошли здесь совсем недавно, а может, и утром, — сказал Егор. — Но почему они держат путь на наше зимовье? А ведь там продукты, заготовленные на зиму, сушеное мясо, консервы, сахар, мука…

Они наскоро перекусили, засыпали горящие головешки землею и снова встали на тропу. Идти Галдану теперь было много легче, чем прежде, одно только беспокоило, что шли они нынче по чужому следу.

III

Уже смеркалось, когда они подошли к зимовью. Егор первым делом проверил, все ли на месте. И остался доволен:

— А то двое-то только посидели в зимовье, передохнули и двинули дальше.

— А чего ты хотел? — усмехнулся отец. — Это ж охотники, настоящие таежные люди, они чужого не тронут.

Егор кивнул, взял ведерко, сбегал куда-то, должно быть к ручью, который протекал поблизости, принес воды, а потом растопил печку. Отец предложил ему отдохнуть, но Егор, видать, не умеет сидеть без дела, вот он уже опять вышел из зимовья, начал рубить сухостой.

Галдан вспомнил: братишка говорил про Егора, что он толковый мужик, мастер на все руки, дом свой отделал куда с добром: и ставни у него резные, с украшениями, и ворота расписаны — глаз не оторвешь.

Приехал он из соседней области, но очень скоро обжился на новом месте и теперь всем говорит, что здешний, с малых лет на этой земле. У него широкие скулы и узкие, со всегда усмешливым прищуром, глаза, и не скажешь сразу, что он русский.

Пашка мало похож на своего приятеля: