Мрачные тайны Луарвига - Лариса Куницына

Я внимательно взглянула на Макса. Конечно, чёрный опаловый грифон должен был ему понравиться. Я уже видела это кольцо на руке МакЛарена два года назад, но как-то не заметила в этот раз. Может, он забывает иногда надеть его после того, как снимет перед процедурой, а, может, просто не хочет надевать его при мне.

Звонок коммуникатора отвлёк меня от этих мыслей. Макс метнулся к столу и щёлкнул кнопкой.

- Записывайте адрес, - раздался в тишине голос Эдди. – Дармон-стрит, семнадцать. Лавка старьёвщика. Постучите три длинных, два коротких, три длинных. Спросите Зака Дидье, скажете, что от меня. Отдадите ему десять тысяч и получите картину. На всякий случай возьмите с собой пару ребят для прикрытия и не забудьте пушки.

- Кто этот Зак? – нахмурился Макс, наблюдая, как Терренс полез за своим коммуникатором, чтоб вызвать поддержку.

- Скупщик краденого. Он позвонил мне только что и сказал, что час назад к нему пришла девчонка и предложила картину за сотню кредов. Он сообразил, что может продать её дороже.

- Девчонка – это сестра Дэви.

- Очень может быть. Зак сказал, что она ещё у него, пьёт чай на кухне… Можете ехать за картиной прямо сейчас, но не забудьте пушки. К ночи у него собираются гопстопники и домушники, сбыть барахло и просто пообщаться по интересам. Если увидят, что вы вооружены, не полезут. Удачи.

Эдди отключился, не дожидаясь ответа. Терренс поднялся и выключил свой аппарат.

- Ульнар и Тиза будут нас ждать на углу Дармон-стрит и Рио-Гранде. Переодеваемся, берём деньги и пушки, и – вперёд!

Дармон-стрит и Рио-Гранде выглядели совсем не так блестяще, как звучали их названия. В Эйке вообще нет широких красивых улиц. Ими могут похвастаться Лунн и Старый Луарвиг. Эйк – район нищеты и разбоя, хотя не такой жуткий как Лабиринт или Порт. Узкие грязные улочки, освещённые редкими лампами над вывесками лавок, баров и различных злачных мест, они пустели к ночи и ходить по ним отваживались только те, из-за кого они и слыли такими опасными.

Мы подъехали к тесному перекрёстку, зажатому со всех сторон тёмно-серыми стенами обветшалых домов с заколоченными, заложенными кирпичом и завешенными тряпьём окнами. Не знаю, как Макс, сидевший за рулем, отличал одни улицы Эйка от других, но именно благодаря ему мы не заблудились и вынырнули именно там, где уже стоял аккуратный двухместный пежо с тонированными стёклами. Из него вышли нам навстречу юноша и девушка в похожих чёрных плащах с поднятыми воротниками. В полутьме они казались смуглыми и черноволосыми, но по их красивым спокойным лицам я догадалась, что это были масунты, с голубоватой кожей, большими, как у всех фергов, фиолетовыми или сиреневыми глазами и тёмно-синими кудрями.

- Ульнар и Тиза, - представил их Терренс. - Это Лора, вы про неё слышали. Как тут? Тихо?

- Полиция, - ответила Тиза и ткнула пальцем вглубь улицы.

Мы посмотрели туда и увидели две полицейские машины с включёнными мигалками.

- Мы не стали подходить, - пояснил Ульнар. – Люди попрятались, и если мы подойдём, придётся объяснять, что мы тут делаем.

- Всё правильно… - кивнул Макс, озабоченно глядя на полицейские машины.

Я посмотрела на него и пошла туда. Всё равно нужно было выяснить всё до конца. Может, картина ещё в доме, а если она куда-то делась, то нужно попытаться выяснить направление, в каком её нужно искать.

Терренс после некоторого колебания пошёл за мной, а Макс остался с масунтами. С небес неожиданно хлынул дождь. Я свирепо взглянула вверх, но увидела лишь тяжёлые капли, летящие из темноты мне на голову. Злиться было бесполезно. Нужно было надеть плащ с капюшоном.

Полицейские поспешно спрятались от дождя: двое залезли в фургон, а трое вошли в низкий дверной проём. Дверь, которая ещё недавно его закрывала, лежала на полу, в грязной, разгромленной комнате, освещённой несколькими яркими лампами. По комнате сновали два полицейских с камерами и снимали лежащие на полу тела. Некоторые из убитых были одеты в одинаковые чёрные брюки и плотные куртки с капюшонами, а некоторые, видимо, завсегдатаи лавки, – в потрёпанную одежду городских оборванцев.

Всё это я увидела, остановившись на пороге.

- Заходите, раз пришли… - раздался до слёз знакомый голос. – Я уже слышал, что вы вернулись, и ожидал вскоре увидеть вас в каком-нибудь из мест, вроде этого.

Инспектор Мелис махнул мне рукой. Я вошла и стряхнула с волос капли дождя.

- Добрый вечер, инспектор, - кивнула я. – Что здесь произошло?

- Вечер добрый, если вас устраивают подобные способы облегчения нагрузки на почву. А что здесь произошло, может, вы мне скажете?

- Мы только что вошли, - улыбнулся рыжик, с жадным любопытством оглядываясь вокруг. - Сколько трупов, Лора! Раз, два, три…

- Восемь, - подсказал инспектор. – В соседней комнате ещё пять. Перестрелку заметили с патрульного вертолёта и сразу сообщили нам, но мы не успели…

- А это что? - Терренс присел над одним из тел и потянулся пальцем к чёрной рукоятке, торчащего из раны ножа. – Гляди, какой ножик!

- Не трогать! – рявкнул Мелис.

- Я не трогаю… - пожал плечами Терренс и радостно обернулся ко мне. – Представляешь, если я завтра расскажу в клубе, что видел здесь кучу мёртвых нищих, убитых такими шикарными ножами!

- Вам лучше держать рот на замке, мистер Лесли, - с угрозой произнёс Мелис. – Или я посажу вас в камеру. В интересах следствия.

- Крутой парень! – рассмеялся Терренс. – Слышала, он посадит в камеру родного племянника Питера Хулста! Того самого Хулста, который давно имеет на него зуб за то, что он пытался посадить его сына за решётку. Инспектор, продолжайте работать на своём посту на благо города и не делайте глупостей. А я обещаю молчать неделю, в интересах следствия. Идёт?

Мелис мрачно взглянул на него и коротко кивнул. Рыжик подмигнул мне. Хотя, думаю, что Мелис итак не стал бы скрывать того, что застукал Сынов Астарота за резнёй в Эйке, тем более что некоторые из них благополучно упокоились рядом со своими жертвами, получив пулю или короткую железную стрелу из маленького арбалета, пристроенного на оружейный приклад. В любом случае, Эдди завтра узнает то, что облегчит его задачу в городском совете, поскольку я, в отличие от Терренса, не обещала молчать неделю.