Покорение вершин (СИ) - Ludvig Normaien

Вытащил из-за пояса тесак и, держа за лезвие, протянул его Вискруну:

— Он твой. Ты теперь часть Клыков. Когда вернёмся в логово, найди меня.

Всё это время Викник нервно крутился рядом, окруженный выжившими «послушными». Что-то пытался командовать, нервно труся хвостом, но его молча отодвигали плечами. Он то порывался ко мне, то озирался и отходил в сторону.

Отдав необходимые распоряжения, чтобы в тылу уже наводили порядок, наши потрёпанные сражением силы вновь начали возвращаться на исходные позиции.

Тушканчики отрезали нас от отступающих остатков части свободных племён, которые резво отступали с остатками людей (великан бежал один и в стороне), но оставили нас наедине с другой частью непонятно чего ждущих племён. Поток всеядных зверей прошёл по центру поля боя, немного задержавшись, чтобы обглодать мясо с трупов и сожрать нескольких камнелазов. Пока отдавались команды, их шуршаще-попискивающий поток всё двигался и двигался на тонких и хрупких с виду лапках, блестя коротким мехом шкур…

Глава 10

— Ладно, пойдём и спросим. — я обернулся к строю усталых воинов, по многим мордам которых можно было прочесть, что больше всего они желают расползтись на отдых. — За мной! Держитесь шагах в десяти.

Серая весенняя пустошь вокруг Червивых холмов с засохшими травами казалась мертвой, но несмотря на всё, хруст прошлогодней травы под подошвами сапог успокаивал…

Этих врагов (а я их предпочитал считать врагами) с виду было сотни две. Может и за холмами были, но не думаю. Через какое-то время от них вышли навстречу несколько предводителей.

Три крысолюда с охраной из своих штурмкрыс в тяжелых доспехах смотрели высокомерно, будто бы это они одержали победу, будто это они оказывают мне милость, соизволив выйти на встречу. Задирали носы, скалились, показывая желтые резцы.

Один вид их злил, пробуждал тёмное чувство, несмотря на то что булаву я с собой не взял, и на неё нельзя было ничего списать.

Один из них, с болтающимися у пояса свежими скальпами, раскрыл пасть:

— Я, Крор Свежеватель…

— И я, Баллф из Хасы! — тут же перебил его второй.

— И я, Глобля! — и добавил третий.

— …согласны на твоё предложение союза! Я подумал…

— И я подумал!

— И я!

— … Что мы возьмём весь запад, всё что осталось от подлых отщепенцев, что вздумали бросить-бросить нам вызов! Ну и что добычу с этой битвы надо поделить пополам.

Воины позади, хоть и были не близко, всё слышали из-за безветренной погоды и заволновались (забряцало железо).

А сами стоят с таким видом, будто оказывают милость своим союзом… А нужен ли мне этот союз? Нужно ли делить власть над Пустошью с теми, кто не раз предавал тех, с кем сражался бок о бок?

Неужели эти дураки думают, что мои воины настолько обессилили, что не расправятся с их несколькими выводками/родами?

Я смотрел на них и видел в их глазах лишь ненависть и злобу, тщательно замаскированные на мордах. Однако в глазах такое трудно спрятать. И это всё больше вызывало желание броситься на них, вцепиться им в горло.

Я ничего не сказал, лишь смотрел на них. Это вызывало у них беспокойство.

— Я убил тридцать семь голокожих и вдвое больше соперников в своём племени в поединках и много дюжин в сражениях! — нарушил тишину Крор.

Я молчал, лишь когтями отстукивал по древку копья простой ритм.

Тот, что назвался Баллфом из Хасы, нервно постукивая хвостом, приказал своим воинам:

— Приведите сами знаете кого!

Облезлые тощие крысолюды притащили ещё одного крыса. Его я не знал. Наверное, один из предводителей проигравших. Баллф смотрел с торжеством, видя, как Крор и Глобля скривились, как будто съели что-то кислое.

Сильно избитого пленного силой поставили на колени, тыча кулаками и древками в затылок, принудили склонить голову. Кто-то за него писклявым, дурацким голосом произнёс:

— Простите меня, убогого, ничтожного. Я больше так не буду. Давайте жить мирно.

Троица вожаков и их воины смотрели как унижают бывшего вожака и смеялись. Интересно, а как они вели себя перед ним, когда он был в силе, не связанный и со своими воинами рядом? Позволяли ли себе хоть один косой взгляд в его сторону?

Я развернулся и сделал шаг, когда в спину прилетел вопрос:

— Что? Ты куда пошёл?

Развернулся обратно:

— Мы могли бы с вами договариваться, но вы не в том положении. Вы упустили остатки их войска, ничего не сделали для того, чтобы догнать и добить убегающего врага, или ударить в тыл во время сражения.

Они попытались возмутиться, показывая на несколько десятков голов, сваленных в кучу в стороне.

— Но ты сам писал — стойте в стороне…

— А я и не стремлюсь вас убить.

Кое-кто что-то понял, и Баллф протянул:

— Я могу перейти под твою власть…

— И я… — тут же поддержал того Глобля.

Другие начали выражать покорность, униженно заглядывая в глаза.

Сейчас они униженно просят пощады, но что будет дальше? Я смотрел в их хитрые глазки, и мне казалось, что вижу их насквозь — их лживую, гнилую сущность, что готова сейчас униженно тарабанить извинения, просить прощения, заверять в преданности, расточать улыбки, угодливо снимать с себя пояса с ножнами и укладывать к моим ногам… А потом как Скам и Торкос, переметнуться и сдать всё, что знают, очередным врагам (а они будут — как без этого⁈)

— Прикажите своим бойцам сложить оружие. Кто этого не сделает — умрёт.

И ушёл.

В спину неслись гневные восклицания несколькими голосами:

— Но ты обещал… Звал в союз! Писал, что мы будем править пустошью вместе!

Им я ничего не ответил. Что тут говорить — и так всё ясно.

Поискал глазами кого из командиров, не нашёл и подозвал одного из «Берегущих хвост»:

— Как оружие сдадут, этих троих отделите и задавите их по-тихому, и закопайте. Ясно? Того, избитого, свяжите крепко и в телегу киньте.

Тот быстро-быстро закивал:

— А это… Это… Если-если не сдадут-то оружие. Ну эти… Воины их.

— Убейте и с трупов соберите. Найди тут кого из командиров и так передай.

Он уже почти убежал, когда я схватил его за плечо:

— Но простых воинов, передай, пусть зазря не убивают.

Он опять часто-часто закивал, будто у него шея без позвонков, и быстро скрылся среди толпы воинов, что надвигались на нервничающих крысолюдов.

Пока разоружали пленников, я нашёл себе удобный плоский камень, присел. Расстегнул ремни, сорвал с шеи платок, вытер местами полузасохшую кровь, налипшую на шерсть. Победа! Но опять какой