Покорение вершин (СИ) - Ludvig Normaien

и новыми врагами — их морды и лица, искаженные, ревущие, пищащие, сливались воедино в своей ненависти ко мне и моим воинам. Дробил их кости булавой, колол хвостом с зажатым в нём кинжалом, сметая перед собой рядовых и офицеров врага, не делая ни перед кем различия. Возможно, от булавы погиб кто-то и из вождей… Не знаю. Порой сам падал от чьих-то ударов, но булава, будто живая, делилась со мною силами, от которых я вновь вскакивал на ноги. Я бил и бил, бил и бил, и звон смятых шлемов, хруста костей, хрипов сливался в одну сплошную какофонию.

А потом краем глаза заметил, как над полем боя пролетает бочонок… Бочонок⁈

Грохот!

Слепяще-оглушающая вспышка даже через щели в шлеме затопила голову, забила органы восприятия, и я полностью потерялся. Страх, чудовищная паника, что кто-нибудь сейчас воспользуется моей беспомощностью и убьёт меня, накрыла разум.

Я бежал, не видя куда, сбивая с ног других, чувствуя, как скользит по доспеху железо, на которое я натыкался, пока сильный удар не опрокинул меня, и я не стал пытаться спрятаться под какие-то тела, где через какое-то время и пришёл в себя.

— Кич, шкура, нашёл момент! — бочонок с толчёным искажающим камнем оказался удивительно сильной штукой.

Когда проморгался, увидел, что лежал под телом человека и двух крыс, и грязь вперемешку с кровью и внутренностями неплохо меня замаскировали. Упоение битвой уже не захлёстывало с головой, жажда крови не туманила мозг. А где булава? Откинул забрало. Среди кровавой грязи и валяющихся вокруг тел слезящимися глазами попытался рассмотреть, но ничего не нашёл. Вытянул чей-то тесак из проткнутого тела крысолопа.

Привстал, вытянул шею, осматривая поле.

А происходило чёрт-те что.

Раскуроченная катапульта. Убегающие в разные стороны от поля крысы, подволакивающий ногу великан, что убегал в другую сторону, но большинство живых, встающих после оглушения, было за нами. Ещё стояли наёмники-люди, к которым прибивались остатки врагов. Однако мы выстояли и явно побеждали, перебив в центре основные силы врагов.

Вот только шевелящаяся земля…

Что?

Из-под земли, из рытвин, что испятнали всю окружающую землю, вылезали лентообразные… Многоножки?

Лентообразные вытянутые тела с многочисленными сегментными усиками, длиною от полуметра до двух метров, они имели окрас от жёлтого до коричнево-красного цвета, с неподдающимися подсчёту количествами пар острых ножек (на самом деле — от 27 до 191).

Они захватывали и удерживали с помощью первой пары туловищных конечностей (ногочелюстей?) в качестве добычи оглушённых воинов, кусали, а потом утаскивали несопротивляющихся в свои подземные норки, не делая разницу между тем, кого им утаскивать — крыс ли, гоблинов, людей, сквигов.

(небольшая особь)

— Камнелазы! Это камнелазы! — орали те, кто проморгался и видел новую опасность.

Собственно, на этом всякое подобие организованного сражения как таковое закончилось.

На меня ещё сдуру бросилась пара обезумевших врагов, и пришлось ещё напоследок разобраться с ними. Одного поймал на замахе, и острое лезвие тесака ударило его в ногу, а лезвие я потащил вверх, разрезая и раздирая кожу доспеха и кожу врага, его мышцы и внутренности, и его горячая кровь потоком плеснула наружу. Он закричал, обдавая меня запахом гнили и гноя. Второй враг уже добежал до меня, и я убил его быстро — удар по шее, отрубая голову, и наконец смог двигаться дальше. Ещё нескольких добили мои бойцы, с визгами налетевшие на них, и изрубили в лоскуты.

Взбудораженные взрывом (по-видимому) многоножки судорожно бегали по полю боя, хватая живые тела, погибая от выстрелов, ударов железа, и без моего участия с ними бы могли справиться. Немного устало перебирая ногами под весом доспехов, с чугунной головой я пошёл присоединиться к драке против них.

— Сквиии! — неожиданно раздался тонкий писк/свист.

Откуда-то из-за нашего разбитого обоза, где сидел грязный Хьяльти с дубиной в виде толстой оглобли с насаженной на неё чьей-то головой, показался не менее грязный Сквик, тот мелкий крыс с куском камня в голове.

Он свистел/пищал что-то лентообразным многоногим существам, и часть их явно его услышала. Бросив метаться по полю, они повернули не имеющие глаз морды в его сторону, и не прошло и минуты, как они вновь юркнули в свои разворошённые норы. Не убрались только те, в кого так и продолжали стрелять стрелки, и видимо пришли в большую ярость, чтобы последовать за своими родичами, да ещё немного.

— Срань какая… — прохрипел рядом один из воинов, с болтающейся на лоскутах левой щекой, обнажающей его «внутренний мир».

— Потом разберёмся со всем этим. — пообещал я себе вслух.

— Сюда! Собираемся! Стройтесь, мышиные дети! — донеслись до меня команды командиров, без моих команд собирающих всех в новые кулаки. Надо было добивать остатки войск племён. Хобгоблины, остатки штурмкрыс, «послушные», клановые и другие бойцы стягивались в группы, пусть и устало и не всегда послушно (часть их насыщалась, кто-то поддался панике). А сарвуухи бегали вдалеке по две-три особи и резали врагов-одиночек, что пытались убежать.

— Бог Всемогущий, низводящий сильных и милостивый к смиренным, мы возносим Тебе самые пылкие наши хвалы за то, что, благосклонный к вере Твоих слуг, Ты даровал им блистательное торжество над вероломными чудищами, нелюдью, и смиренно молим Тебя продолжить в Твоём милосердии то, что Ты начал, ради верности Тебе, ради славы Твоего имени, которое прославляем… Бог Всемогущий… — бубнил себе под нос монашек, запинаясь, вытаскивая тела раненых людей, не делая разницы между тем, враги или друзья то были, и оказывая стонущим первую помощь. Надо чтобы он и клановым оказывал помощь — напомнил я сам себе, вытирая от крови совсем иззубренный тесак, сунул его за пояс, и подбирая чьё-то копьё.

Подтянулись и курьеры, мои «берегущие хвост», с которыми мы потеряли друг друга из-за взрыва.

Постепенно пришёл в себя, голова немного прояснилась. И вновь в чём-то стал чувствовать себя волшебником. Когда мановением руки, словом можно двигать массы живых существ, покорных твоей воле… Это было прекрасно. Послушные, они давали возможность мне связать свой узор боя, который состоял из перемещений отрядов по полю боя, смешать планы противника. Они как инструмент позволяли прощупать оборону противника, его слабые места.

Здесь моя вина, я упустил орка… Из первоначальных двоих особей на ногах остался один. И тот, что со шрамом через всю морду, ошивался довольно далеко. Эффективный против врагов, он бил часто и наших, кто осмеливался подойти к нему слишком близко.

В какой-то момент мы встретились глазами. Он, держа за ноги чьё-то тело, с излохмаченной от постоянных ударов верхней частью смотрел с вызовом, раздувая свою бочкообразную грудь, и