Новый год в стиле хюгге - Алена Занковец

и черной мужской футболке оверсайз – прохожу в центр комнаты и поворачиваюсь к Киру лицом.

– Ну. Давай поговорим.

Кир останавливается у стены напротив, теперь подпирает ее, на меня не давит, и на том спасибо.

– Слушай… – Он смотрит на меня каким-то странным взглядом, потом отводит глаза. – Давай начнем с того, что я всего этого не планировал. Не собирался пугать тебя своими объятиями и бесить гостями тоже: они сами нагрянули, я думал, ты попозже придешь, когда их уже не будет. И за вчерашнее – за то, что явился к тебе в офис, – прости. Я не хотел тебе насолить, просто пытался тебя лучше узнать. Ты же ничего о себе не рассказываешь. Если бы не попал с аллергией в больницу, до сих пор бы в гости не пригласила.

Он робко улыбается, мол, возможно, последнее – это шутка, но мне вовсе не смешно.

– С какой стати, Кир? – говорю я как можно строже. – Зачем тебе меня узнавать? Ты мой проект, вот и все. У нас деловые отношения. Мой дом, моя работа – это вообще не должно тебя касаться.

– А если я хочу, чтобы касалось? – с прищуром спрашивает он, словно пытается заглянуть в меня поглубже.

– Та-а-ак… – Я выпрямляю руки, будто хочу от него отгородиться. – Прекрати. Не придумывай. Не запутывай меня. Это очень большой город, здесь множество женщин, на которых этот твой взгляд и тембр голоса действуют. А между нами деловые отношения. Мы партнеры. И не в том смысле, о котором ты мог подумать, а в сугубо деловом.

– А если я не хочу в сугубо деловом, Звездочка? – Он делает шаг ко мне. – Что тогда?

– Все-все! – Я зажмуриваюсь и закрываю ладонями уши. – Прекрати! Хватит! – И в этот миг я чувствую его запах, а потом Кир отнимает мои ладони от ушей.

Я смотрю в пол, меня колотит от его близости и этого разговора, и моей уязвимости, и того, что все, абсолютно все, вдруг пошло не так.

Он кончиками пальцев приподнимает мой подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза.

Глава 15

Я выворачиваюсь, отступаю на несколько шагов.

– Кир, прекрати, – уже не требую, прошу. – Я вижу, что ты делаешь. Но это не имеет смысла. У нас был шанс, и мы его упустили. На этом все.

– Почему?

Его вопрос вызывает во мне воспоминание: ночь, душно. Металлические перила балкона скользят под пальцами. Подо мной – три этажа.

– Потому что я не могу тебе доверять. Потому что ты хочешь, чтобы все всегда было по-твоему. И готов ради этого на что угодно. Любого принесешь в жертву.

Саня был прав, мне стоило сидеть в его съемной квартире и не высовываться. Сейчас я бы именно так и сделала, но тогда тоска по Киру выворачивала меня наизнанку. У меня уже был новый паспорт, новая симка, новый билет на электричку – отправление ночью, в два пятнадцать. И вот, когда до отъезда осталось пять часов, я не выдержала и ушла, не предупредив Саню.

Почему нам все время кажется, что мы хитрее судьбы? Что можно чуточку нарушить правила и нам за это ничего не будет?..

Вечер выдался душный, на мне – только белая хлопковая блузка и джинсовые шорты, но пришлось на ходу еще и волосы замотать в пучок, чтобы шея не мокла.

Я шла по вечернему городу и мысленно с ним прощалась. С аккуратными цветниками у подъездов пятиэтажек, вековыми тополями, прудом, затянутым тиной, – по ночам там так орали лягушки! Со стареньким автобусом на остановке, приземистым кирпичным магазином с решетчатыми окнами, моей школой, такой древней, что еще пару лет назад туалет был на улице.

Я пробиралась к Киру тихими городскими кварталами – здесь после семи гуляли только редкие собачники. А куда девались все остальные люди? Просто смотрели телевизор – свет во многих окнах мерцал. Мужчины сидели за бутылкой пива или чего покрепче. Женщины, вроде моей мамы, готовили или стирали. Дети резались в компьютерные игры. Потом они подрастут и займут место мамы или папы… Такая жизнь – это болото, не для меня. Но я так и не смогла объяснить это Киру.

Вскоре район пятиэтажек закончился, и начались Кресты. Вот старый продавленный диван, где Кир собирался со своей свитой. Дальше фонари горели по одному на улицу, хорошо хоть светила луна.

Одни аляповатые домики сменялись другими. Иногда за покосившимся забором начинала лаять собака – аж сердце в пятки уходило от этого внезапного громкого звука. Время от времени дорогу перебегали кошки – сейчас все они казались черными. У района была дурная слава, но мне было не страшно, здесь каждый знал, что я девушка Кира.

А вот и его дом, деревянный, с двумя кирпичными пристройками. В одной из них – комната Кира. Окно выходит на улицу – на меня. Оно распахнуто и занавешено тонкой оранжевой шторой, ничего за ней не видно. Неужели это и будет последним воспоминанием о Кире – оранжевый прямоугольник его окна?

Я сажусь на лавочку через дорогу. Лавочка хрупкая, наклоняется даже под моим весом. В доме за моей спиной давно уже никто не живет, сад разросся, ветки тянутся из щелей в заборе, словно костлявые руки. Тихонько шелестит листва. Время от времени с ветвей срываются крупные яблоки и падают в густую траву.

Впервые за последние пять дней, что я пряталась от Кира, мне спокойно. Печально, но спокойно. Я хотела бы продлить это время, насколько возможно…

А потом штора в окне Кира резко съезжает в сторону, и я вижу его самого – вернее, только силуэт, темный на фоне сияющего электрического света, но этого достаточно, – грудь сдавливает от счастья и тоски. Я так рада его видеть! Но в то же время мне до жути страшно, что он может меня заметить. Вжимаюсь спиной в шершавый штакетник.

Опираясь ладонями о подоконник, он смотрит на меня. То есть мне так кажется – я не вижу его взгляда.

Свет из окна до моей лавочки не достает, а деревья скрывают меня от луны. Кир не может меня заметить – ну не кот же он, чтобы видеть в темноте!

Но вот его в комнате гаснет свет, а спокойствие ко мне так и не возвращается.

– Прощай, Кир! – говорю я, но получается как-то поспешно, смазанно, будто сам он прощаться со мной не собирается. Ну и черт с тобой, Кир, не буду рисковать.

Я подхватываюсь и поскорее несусь вон из Крестов.

Есть еще одно место, куда мне