Простительные грехи - Аделаида Форрест

Я побледнела и в ужасе уставилась на него. Лино никогда не выходил за мои границы, он мог довести меня до предела, но как только я отступала, он находил компромисс. То, что он перешёл эту черту, означало, что я действительно облажалась, и что последствия отразились не только на мне.

Мои секреты ранили его. Я не могу это исправить, но я могу немного помочь ему справиться с последствиями.

— Хорошо, — прошептала я. Какое-то время он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, прежде чем вернуться к еде. Я последовала его примеру, и мы погрузились в немного неловкое молчание, пока не закончили.

Учитывая его настроение, я не хотела слишком сильно давить. Еще до того, как он взорвался, Лино был странным. С тех пор, как накануне он вернулся из дома Маттео, что-то в нем стало еще более напряженным. Как будто он не хотел выпускать меня из виду, несмотря на то, что мое тело заживало. На самом деле, иногда мне казалось, что его чувство срочности связано с выздоровлением. Как будто время шло к чему-то, а я понятия не имела к чему.

А может, я просто не хотела знать, не хотела думать о том, что он смотрит на меня так, словно я могу ускользнуть от него.

Как я могла, если с детства была привязана к нему?

Я хотела понять. Хотела, чтобы он смотрел на меня так, как я всегда мечтала, но для моего здоровья было бы гораздо лучше, чтобы он этого не делал. Я не была готова стать еще одной из его ошибок. Прежде всего, я никогда не переживу, если Лино будет смотреть на меня, как на очередную женщину. Может, он и не был моим, но я значу для него то, что не значила ни одна другая женщина.

Как его лучшая подруга, я была неотъемлемой частью его жизни, а не просто вчерашним сексом на одну ночь.

После ужина Лино разрешил мне одной пройти в гостиную, следя за каждым шагом, словно я могу наступить на мину. Если бы я не была так встревожена переменой в нем, я сочла бы это комичным. Но когда я добралась до дивана, когда уже была готова плюхнуться на свое место и прижаться к нему, Лино остановил меня, нежно, но настойчиво положив руку мне на талию. Я повернулась и увидела, что он смотрит на меня сверху вниз, а в его взгляде было что-то значимое.

Очевидно, давая мне что-то понять, он тяжело вздохнул.

— В чем дело? — Я спросила.

Его рука потянулась вверх, заправляя мои волосы за ухо.

— Ты хоть представляешь, как долго я ждал этого момента? И теперь я не могу найти гребаных слов, сколько бы раз я это ни репетировал.

Моя губа так сильно дрожала, что я прикусила ее.

— Я не понимаю.

— Наконец-то ты развелась, — сказал он.

— Так ты и сказал.

— Тебе нужно больше времени, чтобы вылечиться, но ты на правильном пути, — добавил он.

— Ты меня немного пугаешь, — рассмеялась я.

— Ты не помогаешь. — Он ухмыльнулся мне, качая головой. — Я буду терпелив. Я могу позволить тебе прийти к этой идее со временем, пока мы на одной волне в том, куда мы движемся.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? — Я хихикнула, наклонив лицо вниз, чтобы уткнуться ему в грудь, когда мое тело сотрясалось от неловкого смеха.

Его рука обхватила мой подбородок, поднимая, пока мои глаза снова не встретились с его. Еще раз вздохнув, он прошептал:

— К черту все.

А затем он опустил голову, и его губы коснулись моих в шепоте поцелуя. Легкое прикосновение, почти ничего. И все же мое тело ожило, легкие наполнились воздухом, как будто впервые в жизни.

Как будто только Лино мог вдохнуть в меня жизнь. Я отстранилась с вздохом, прикусив нижнюю губу, так как ее покалывало. Его глаза горели, когда он смотрел на меня, а рука, обхватившая меня за талию, отказывалась отпускать.

— Голубка, — прошептал он.

— Стоп. Мы не можем этого сделать, — прошипела я в ответ, толкая его в грудь в момент паники. Он не мог пересечь эту черту, не мог смешать меня с другими, у которых его не было.

Я должна удержать его в единственном виде, в котором могла сохранить, потому что мысль о том, чтобы прожить свою жизнь вообще без него, была слишком болезненной, чтобы об этом думать.

— Мы можем, и мы это делаем, — заявил он, кладя руку на мой затылок. Сжав в кулак мои волосы, он откинул мою голову назад и снова завладел моим ртом. Второй поцелуй был более жестким, более сильным. Когда его торс прижался к моему, его мужской, чистый запах наполнил мои легкие. Он наклонил мою голову именно так, как хотел, и сильнее надавил на мои губы, почти до синяков.

Исчез мой лучший друг, который считал меня забавной. Его заменил завоеватель. Он не унимался, не останавливался. Только после того, как я подчинилась и приоткрыла свой рот для него.

От первого прикосновения его языка к моим губам у меня задрожали колени, а когда он принялся пить из меня, как голодный человек, я почувствовала, что вот-вот рухну.

Независимо от моих чувств, это был Лино. Мой друг, сколько я себя помню. Моя скала.

Моя голова закружилась от мыслей о том, что будет означать этот поцелуй, пока он не стер все эти мысли, кроме чувств к нему, когда он поднял меня с пола и понёс на диван. Эта рука не оставляла моих волос, не отпускала, и я даже не возражала против нежного укуса на моей израненной шеи.

Я ничего не могла возразить, когда губы Лино были на моих.

Когда он сел, мои ноги оседлали его бедра, я наконец оторвала свой рот от его. Я захныкала, прикоснувшись своим лбом к его, глядя на него в замешательстве.

— Почему? — Спросила я. Это была плохая идея. Это могло закончиться только катастрофой, и хотя я пыталась напомнить себе обо всех последствиях, которые это может иметь, ничто не могло рассеять дымку, которую он создал во мне.

Его ответом было лишь дыхание, которое я ощутила на своих слишком чувствительных губах.

— Потому что ты моя.

Я снова оттолкнула его, тряхнув головой, чтобы рассеять туман.

— Этого не может быть. Я не могу быть твоей.

— Ты всегда будешь моей, Голубка, — пробормотал он, а затем принялся показывать это, более нежно притягивая меня к своим губам, но, тем не менее, принимая меня.