Простительные грехи - Аделаида Форрест

в тепле и любви, пока я не начала извиваться под ним, отчаянно желая, чтобы он отправил меня за грань. Запустив руку в его волосы, я прижала его крепче, пытаясь хоть на мгновение взять контроль, чтобы найти свое освобождение. Но Лино отказался отдавать мне этот контроль и отстранился, чтобы шлепнуть меня по киске достаточно сильно, что кожу покалывало после этого.

Он ухмыльнулся мне, зная, что мне это нравится так же сильно, как и ему, а затем он прополз по моему телу и вошёл в меня. Он высоко поднял мои колени, широко раздвинув мои ноги, чтобы он мог навалиться на меня своим весом и завладеть моим ртом, заглушив мой крик.

— Блядь, — простонал он, вторя чувствам, которые эхом отдавались в самой глубине меня. Его толчки заставляли меня извиваться, его медленный и глубокий ритм, когда он двигал бедрами, входя и выходя из меня, представлял собой абсолютную гармонию. Я наклонила голову, наблюдая, как он входит в меня и выходит обратно, а затем перевела взгляд на него.

Я хныкала его имя, карающие толчки поражали самую глубокую часть меня, пока я не сжалась вокруг него в своем оргазме, все мое тело напряглось. Я крепко сжимала его руками, ногами, каждой своей частичкой требуя, чтобы он касался меня. Я нуждалась в нем, хотела его.

Навсегда.

Как только я кончила, он перевернул меня на живот, подняв одну ногу, чтобы открыть меня для него, а затем снова вошел в меня. Я застонала, когда он прижался своей грудью к моей спине, стремясь к собственному оргазму. Две руки сжили мою задницу, широко раздвигая меня, чтобы он мог проникнуть глубже. Невероятно глубоко. Я вцепилась руками в простыни подо мной, используя их, чтобы заглушить крики, когда он увеличивал темп и терял ритм. Растворился во мне.

— Эта чертова киска, — простонал он мне в ухо, заливая ее жаром и отпуская меня. Его вес накрыл мой, и я не смогла устоять перед искушением качнуть бедрами.

Его ладонь прижалась к моей заднице.

— Я люблю тебя, — хихикнула я.

— Я тоже люблю тебя, Голубка. Всегда.

Мы лежали так еще несколько минут, пока урчание в моем животе не заставило его усмехнуться.

— Думаю, я должен тебя покормить.

— Если я сейчас ем за двоих, значит ли это, что я получу два чизбургера? — То, как его тело сотрясалось от безудержного смеха, прижимаясь ко мне, было моим любимым ощущением из всех. Зная, что я даю ему это, точно так же, как он давал это мне.

Я позволила себе жить ради этого момента, ради того, что, как я знала, он заставит меня чувствовать себя всю оставшуюся жизнь.

Счастливой. Цельной.

Исцелённой.

Конец